Алым сиропом по локоть тешатся,
Но рука прекратить не может,
Это просто какое-то бешенство.
Глаза мои, навели резкость,
Оглядели её лютой злостью,
И породили новую резвость,
Эта стена стоит в горле костью.
Я ненавижу её, презираю,
Бью! Затылок чувствует что-то,
Не останавливаясь, озираюсь,
А за спиною стоит кто-то.
«Что уставился? – говорю – Проваливай!
Не твоей головы забота!»
Он не ответил, только оскалился,
Подумал, что это моя работа.
Я продолжаю. Знаю, что скоро,
Здесь не оставлю на камне камня!
И для меня это будет здорово!
Но никогда не понять вам меня.
Не удовольствия ради рушу,
Наружу пытаюсь вырваться!
Эта стена давит мне душу,
Мешает из плена выбраться.
Что сказал Есенин
Ну, вот я здесь… Здесь хорошо!
А мне казалось, будет туже.
Вообще то, "этот свет" большой,
И вашего совсем не хуже.
И мне ни сколько здесь не скучно,
Удобен, светел мой альков,
Да вот одно – уж очень тучно,
Под нами масса облаков.
Живу нормально, будто дома,
Погода? Грейся, загорай.
И всё мне мило и знакомо,
Короче, одним словом – Рай.
Хочу ль вернуться? Может быть…
Хоть знаю – это не возможно,
Но трудно Родину забыть,
Я наблюдаю осторожно.
И вас всех вижу регулярно,
Но вот общаться не могу,
Зато всё знаю популярно,
И чем смогу, тем помогу.
Не нужно плакать! Жизнь идет…
Хм…(Я вас имел в виду конечно),
У нас она почти плывет,
По речке райской и безбрежной.
Дождь
Поит землю дождь, вот уж третий день,
Полотно небес ветер мучает.
Показать себя, солнцу просто лень,
Отдыхает, укутавшись тучами.
Я по лужам иду, мне не привыкать,
По такому сырому случаю,
Душу отворять, и дождю читать,
Из стихов своих самые лучшие.
Я с дождем на «ты», мы родные с ним,
Он поддержит меня, и послушает,
Мы, забыв про всё, тихо говорим,
Дождь – единственная отдушина.
Он похлопает, по плечу меня,
Поливая сверху из лейки,
Струйки убегут, тайну сохраняя,
Озорные, быстрые змейки.
Пена-облака. Ветер выжал их,
И развесил – на солнце сушатся,
Друг мой ливневый, тоже поутих,
Замер, словно пытаясь прислушаться.
Я иду домой, грустно мне опять,
Не хватает сырого случая,
Я опять один, некому читать,
Из стихов своих самые лучшие.
На переправах
Менял на переправах я коней,
И правду высекал из черных глаз,
Карабкался упрямо, всё сильней,
К вершине! Обрывался, и не раз…
С надежными в разведке мне везло,
Мизинца их не стою, если честно,
Но нет их больше рядом, как назло,
Увидимся потом, когда воскреснут!
И помнили меня, и забывали,
Иные – не выдерживали взгляд,
Бывало, откровенно предавали,
Порой, сам поворачивал назад.
Мне, как и вам, знакомы боль и страх,
Но меньше я людей любить не стал,
Протискиваясь в каменных сердцах,
Скорей всего… я попросту устал.
Выход
Как дешево мы стали жить…
Ещё дешевле – выживать,
За дёшево – пытаться быть,
И за бесценок умирать.
Не отдавая… Не прося…
Мельчая как-то впопыхах,
Мы низложили всех и вся,
Людьми оставшись на словах.
Толпой идём, точней бредём,
Оправдываясь: «Жизнь такая»,
Идём пока не упадём,
Подспудно ближнего толкая.
Но выход есть и рядом он,
Не эпизод из тайных знаний:
Сам поступай так, как с тобой,
Ты хочешь, чтобы поступали.
Покой
Я слушаю голос дыхания,
Вовнутрь мой взгляд устремлен,
И ценится святость молчания,
Когда суетой утомлен.
Пространство меня пеленает,
Прозрачность сознания, миг,
И тайна в себе растворяет,
Надев неизвестности лик.
Окутана сущность смирением,
И тонут глаза, замирают,
Когда я воюю с сомнением,
Когда в тишину пробираюсь.
И в дымку погружено тело,
В тумане расслаблена мысль,
И здесь мне остаться хотелось,
Но разум мне шепчет про высь…
И стоном душа заполняется,
И в бездне, прекрасной такой,
Она высотой умиляется,
Летит, ощущая покой.
Бег
Бег. По пересеченной местности.
Надрывное дыхание в груди.
Бег. В гости к неизвестности,
Которая глотает впереди.
В ночь. Вижу только звезды я,
В дождь – жалюзи воды.
Бег вслепую – перспектива грозная,
Но с опасностями у меня лады.
Топь. На пути колдует.
Бездна черная, ни конца, ни края,
Ноги у меня она ворует.
Топь. Лютая и злая.
Рывок. Содрогнулось тело.
Пальцы кровь пускают из ладоней.
Рывок. И перелетело.
В этой топи тело не утонет.
Снова бег. Принцип состояния,
При котором я всегда живу.
Бег и самообладание,
В этой трудной гонке наяву.
Счастливчик
В милом домике под номером «13»,
Осчастливил я рождением народ,
Угораздило меня родится, братцы,
В понедельник. В високосный трудный год.
Жили в этом домике мы весело…
Озеро напротив и дворы.
Мимо – похоронные процессии,
Вперемешку с шумом детворы.
Ловчий люд с кровавыми погонами,
По весне встречали у дверей,
Значит ЗэКа ищут обречённого,
Из таежных близких лагерей.
В озере тонул и вяз в болоте,
Грудью снег в тайге пробороздил,
С крыши падал и, порой «кусая локти»,
«Складишок» в кармане я носил.
С той поры я жалую «13»,
Даром, что народ ее клянёт.
Как же повезло родится, братцы,
В понедельник! В високосный трудный год!
Ночь
Покрасил вечер небо сажей,
Всё стихло… Наступила ночь.
И это для меня так важно,
Что прогуляться мне невмочь.
Под ручку с тенью я протопаю,
Брусчатку шагом обновлю,
Остановлюсь под старым тополем,
Я этот город так люблю!
Я трогаю ногами землю,
Хожу по этой снежной скатерти,
Пока все спят и мирно дремлют,
Я посижу один на паперти.
