Она ощутила еле уловимое прикосновение к волосам, к завиткам, выпущенным из причёски. И подчинилась. Эта его блажь, чтобы она не смотрела на него… очень странно, конечно, но если ему так проще…

Его туфли валялись в углу, из мягкой дорогой кожи и устрашающе большого размера, и чулки там же. Значит, он пришёл сюда, зачем-то одевшись как подобает. И снял всё это, чтобы не мешало. И наполовину расстегнул камзол, была слишком видна рубашка, отделанная тонким кружевом. Рядом с женой необязательно застегиваться на все пуговицы. Он и не стал.

– Мне не хотелось бы сильно вам докучать, – начала она, соображая, что можно сказать, – правда, не хотелось бы. Говорят, вы любите одиночество. И чтобы вам не мешали. Но всё же мне бы хотелось видеть вас чаще, чем теперь. Перед свадьбой вы устроили нам свидание. А после свадьбы вам уже не хочется свиданий? Видеть меня иногда в спальне – этого достаточно?

– Как вам сказать, Тьяна… – кажется, он ощутил легкое замешательство.

– Я понимаю. Тогда вам хотелось уговорить меня отказаться от помолвки. А теперь, получается, не о чем уговаривать? – это сошло бы за речи очаровательной простушки, если бы не лукавый взгляд, который она бросила на него через плечо.

– Не о чем уговаривать?.. – повторил он, – нет, причины я придумаю, конечно.

– Вот видите. Так почему бы нам иногда не встречаться, чтобы поговорить, и выпить кофе, например. Я хочу узнать вас получше, раз вы будете отцом моих детей. Как-то странно заводить детей с незнакомцем, вы не находите?

– Хм. Даже не знаю, что тут возразить, – и опять она почувствовала легкое прикосновение к волосам, – то есть вы не боитесь узнать меня получше?

– Боюсь ли я? – она опять чуть не обернулась, но его руки на мешали, – мы вроде это уже выясняли. Милорд, вы сказали как-то, что не кусаете юных эссин. Вы солгали? Или кого вы кусаете?

– Хм. Никого, Тьяна.

Она прикусила губу, чтобы не спросить, кого он выбрасывает в окно…

– Так вы ничего ужасного не вытворяете тайком от всех под покровом ночи? И готовы поклясться в этом?

– Нет, Тьяна. Клянусь честью Айдов, – кажется, он сдерживался, чтобы не смеяться, но улыбался определенно.

Это было даже интересно, догадываться по голосу, что он чувствует, смеётся или нет.

– Тогда чего мне нужно бояться? Если я вышла за вас замуж и задолжала вам детей, это должно означать, что я вам доверяю и не боюсь?

– В идеале конечно. Но в нашем случае…

– Вы мне солгали. Вы все-таки кого-то кусаете, должно быть.

– Тин, я пытаюсь понять, вы постоянно смеётесь надо мной?..

Она вздохнула:

– Совсем немного, милорд. Но сказать всё это серьезно мне отчего-то трудно. Говорить это со слезами на глазах вроде бы нет повода. Остается так. Вам не нравится?..

– Как раз нравится. Продолжайте, миледи. Хотите ещё вина?

Она согласилась. Лимонад им нести все равно не торопились, а пить хотелось.

Валантен опять налил немного вина в стакан и подал Тьяне, оставаясь позади.

Опять прикосновение к волосам…

Он забавлялся её локонами, но трогал их почти неуловимо.

– У вас дивные волосы, Тьяна. Но их испортили такой прической.

И она почувствовала, как выскользнула одна шпилька, другая… медленно.

И третья тоже, все шпильки, державшие на волосах фероньерку с изумрудной подвеской: золотая цепь с крупными плоскими звеньями, подвеска в виде капли с изумрудами, из шкатулки, присланной Тьяне к балу от герцогини и тщательно проверенной колдуном.

– Мне казалось, было красиво.

– Ужасно. Возможно, мой вкус оставляет желать… но ужасно, правда, – Валантен погладил пальцем её шею, от завитков на затылке до выреза платья, – если их освободить…

Он бросил фероньерку и шпильки на стол, и потянул следующую шпильку.

– Милорд, – попробовала обернуться к нему Тьяна, он опять не позволил.

– Не беспокойтесь, миледи. И не возражайте, мы всё потом поправим. Позовем парикмахера, горничных.

Ещё одно на сегодня испытание парикмахером Тьяна охотно уступила бы кому угодно. Но она подчинилась, сидела не шевелясь, пока он не спеша вынимал шпильки из её прически, и локоны распадались. Иногда его пальцы, словно забывшись, проходились по её шее, и приятная щекотка разбегалась легкой дрожью по спине и плечам. Освобожденные волосы, до этого слишком перетянутые прической, рассыпались под его руками, кожу головы покалывало. Затейливую плетенку из волос по бокам, на которую ушло больше всего труда, Валантен распустил также не торопясь, пропуская волосы между пальцами. На мгновение его ладонь мелькнула перед её лицом – гладкая коричневая кожа, короткая бурая шерсть с тыльной стороны, темные, почти черные когти. Вспомнилось, как эти когти вдруг удлинились, оставив борозды там, на берегу, покрытом смесью песка и мелкой гальки. Она отчетливо вздрогнула от этого воспоминания, его ладони тут же легли ей на плечи.

– Что такое, Тьяна?

– Ничего, милорд. Совсем ничего.

Она сказала ему, что доверяет. Значит, не надо думать о таком. Какая разница, есть ли у него страшные когти, если эти когти лишь иногда царапают песок и гальку?

Только песок и гальку.

– Вот так гораздо лучше, – сказал он наконец, – у вас действительно чудные волосы, Тьяна. И их так много.

– Согласна. Мне тоже так больше нравится. Кстати, ваши волосы тоже длинны и их много, но вам не нужно делать прически – да вы просто счастливчик, милорд.

– Странно, это как-то не приходило мне в голову, – похоже, он опять смеялся.

И вдруг сказал:

– Я весь день думал о вас, Тьяна. Вспоминал. Кажется, и минуты не было сегодня, когда я не думал о вас.

– Вы ждали вечера, чтобы со мой увидеться, – сказала она, чуть запнувшись.

Вспомнилось, как эсс Хойр заявил, что Валантен «чует» его даже из-за какого-то магического полога. А тогда, на балконе, он был так близко – и что же?..

– Нет. У меня есть кое-какие дела сегодня. Простите.

–Хорошо. Я понимаю. У мужчин бывают дела.

Герцогу он сказал: «Ты малец несмышленый, чтобы я тебе такое объяснял?..» и это был намек не на дела. Но ей он, конечно, не скажет об этом. Хотя её это прямо касается, в отличие от герцога.

– Правильно, Тьяна. Бывают дела. Но вряд ли даже дела заставят меня не думать о вас. Мне так кажется.

– Мне это приятно, милорд.

Он взял её руку с подлокотника, быстро поцеловал пальцы.

– Почему вы хотите видеть меня, Тьяна?

– Мне просто скучно без вас, милорд.

– Мне это тоже приятно, – и легкая такая усмешка…

Тогда, в храме, после венчания, им ведь точно хорошо было вместе. Недолго, да, несколько минут, а потом пришлось расстаться.

Говорят, иногда обряды в храме оказывают необычное, подчас неожиданное действие. А в этом даже не было ничего неожиданного, это ведь было венчание, они стали мужем и женой. И всё так непросто, в то же время.

– Значит, вы не против иногда заниматься со мной вместе чем угодно, кроме выполнения супружеского долга.

– Именно так. Разумеется, если это не опасно. Например, его милость сказал, что мы не должны кататься на лодке.

– Он считает, что кататься на лодке со мной опасно? – кажется, Валантен всерьез удивился, – Тьяна, но это чепуха. Конечно, я буду катать вас на лодке, если хотите.

– И даже эсса Хойра с собой не возьмем?..

– Что? – он легонько сжал её плечи, – Тьяна, это вы опять смеетесь?

– Я же объяснила, что заплакать у меня не получится.

– Тьяна.

Его руки были сухими и очень теплыми, и она больше не вспоминала, какие на них когти.

В дверь постучали:

– Лимонад, милорд!

Валантен подошёл, принял из рук слуги кувшин, вернулся на место.

– Милорд, мне бы хотелось, чтобы вы всегда находили время выпить со мной кофе и поговорить немного. Даже если у вас дела. И всё.

– Хорошо, Тьяна. Так и будет, – он опять пропустил её волосы между пальцами.

Они действительно были густыми, пышными и длинными. Пожалуй, были лучшим, что ей досталось из внешности.