протяжным писком чаек, взмывающих в воздух с уступа скалы и медленным, полным грации полетом огибающих остров. Вскоре потусторонний шум из

прошлой   жизни   вовсе   прекратился.   Из   дебрей   леса   навстречу   Мартину

вышли люди туземного племени. Их лица были светло-коричневыми, люди

были одеты в легкие, развевающиеся на ветру одеяния. Мужчины, женщины, дети. Счастливые, не обремененные тяжестью современной жизни. Чистые и

непорочные. Встав, Мартин сделал несколько нерешительных шагов к ним

навстречу и, улыбаясь, вытянул руку вверх в знак приветствия. Счастливые

лица,   листва   высоченного   леса,   пляж   с   миллионами   сверкающих   в   лучах

висящего в безоблачном небе солнца песчаных частиц, шум океана, полет

чаек. Внезапно все исчезло, наступила тишина, а затем пустота…

Вскоре   с   помощью   различных   железных   приборов   полицейские

взломали   входную   дверь   и   вместе   с   Биллом   устремились   в   квартиру

обыскивать комнаты.

– Он здесь, – сказал полицейский, зашедший в ванную.

Трое полицейских и Билл окружили мертвое тело Мартина. Его глаза

были закрыты, а лицо безмятежно спокойно.

Один из полицейских нагнулся к нему, а затем, повернувшись, покачав

головой, разочаровано сказал:

– Слишком поздно.

Полицейские   сновали   по   ванной   комнате,   выходили,   затем   снова

заходили,   о   чем-то   оживленно   переговаривались,   составляли   протокол, 34

приглашали   понятых,   а   Билл   пристально   смотрел   на   Мартина.   На

окровавленную воду и одухотворенное спокойное лицо, будто бы Мартин не

умер, а просто уснул сладостным, дающим отдых телу и разуму сном. Билл

никогда не был свидетелем чего-либо подобного. Смерть ему, как и любому

здравомыслящему человеку, подчинявшемуся заложенному в нас инстинкту

самосохранения, казалась самым страшным и ужасным, что только может

произойти в жизни. Но сейчас, смотря на лицо Мартина, он не мог с этим

согласиться. Еще каких-то сорок минут назад Мартин выглядел потерянным, злым, уставшим, а теперь он выглядел так, будто обрел то, что искал, будто

вырвался, освободился от сковывающих его разум оков. Парит где-то далеко, в небесных сферах или отправился на остров, далекий, тропический, где его

никто не найдет, где он никому не нужен и ему мало что нужно. Только

смотреть  вдаль  на то,  как кроваво-красное  солнце  тускнеет  в  безбрежном

океане,   и   знать,   что   наступит   следующий   день   –   и   оно,   повинуясь

неизменным законам, вновь поднимется над океаном и затопит своим светом

весь   мир   вокруг.   «Разве   смерть   так   страшна?»   –   думал   Билл,   не   отрывая

взгляда   от   Мартина.   Разве   она   не   избавление?   Не   дар   небес,   дающий

усталому скитальцу долгожданный отдых…

– Вы хорошо знали умершего? – это был голос одного из полицейских.

Вздрогнув, Билл отвел взгляд от Мартина.

– Нет, то есть да, то есть… – Билл вновь вгляделся в Мартина. Жалость

к нему вновь улетучилась из него. Он вспомнил сумму, которая причиталась

человеку,   выдавшему   Мартина,   сумму,   которая   так   была   ему   нужна   и

переклинивала   в   нем   все   прочие   чувства.   Он   отвечал   на   вопросы

инспекторов,   а   в   голове   вертелась   одна   и   та   же,   не   дававшая   ему   покоя

мысль: а ведь за мертвое тело он никаких денег не получит.

Закончив   рассказ,   Философ   облокотился   на   стул   и,   облегченно

вздохнув, сказал:

– Ну, что ты скажешь об этом?

– Очень необычно.

– Я, конечно, не претендую на лавры великого писателя, но думаю, что

мой рассказ заслуживает внимания.

– Полностью согласен.

5

Очередной   бессмысленный   рабочий   день   был   окончен.   Несколько

кварталов   оставалось   пройти   до   уютного   и   столь   желанного   дома.   Но

вывеска  над небольшим магазином и столпившаяся под ней толпа шумно

переговаривающихся   людей   привлекла   мое   внимание.   Вывеска   гласила:

«Уникальная акция. Купи за несколько брунов лотерейный билет и получи

взамен   десятки,   а   может,   и   сотни   миллионов!»   Обычная   лотерея,   часто

проводившаяся   и   не   оставлявшая   равнодушными   жителей   крупного

мегаполиса. Такие акции всегда притягивали людей в поисках легкого, не

35

требующего каких-либо усилий заработка. Да уж, заплатить десять брунов за

то, чтобы стать счастливым обладателем тридцати миллионов! Небольшая

цена, но выигрыш зачастую сомнителен. Я никогда не покупал лотерейных

билетов,   всегда   смеялся   над   людьми,   сжимавшими   в   руках   десятки

лотерейных   билетов   так   крепко,   словно   ухватили   за   хвост   птицу   счастья.

Выражение   их   лиц   всегда   одинаково.   Блестящие   блуждающие   глаза, перекошенные   от   счастья   губы   и   походка   вприпрыжку   к   экранам   своих

телевизоров, чтобы проследить за объявлением результатов лотереи. Все как

один полны надежды – и все как один разочарованы  после и со словами

горечи   на   устах:   ну   как   же   так?!   Но   все   равно,   нисколько   не   наученные

горьким   опытом,   они   вновь   будут   тратить   деньги,   покупая   лотерейные

билеты, и вновь будут проигрывать, уходя в убыток. Так будет продолжаться

до бесконечности. Естественный круговорот глупости в природе. Легче жить, слепо   веря   в   то,   что   одним   прекрасным   днем   на   тебя,   подобно   манне

небесной, упадут сказочные деньги, чем пытаться трудом своим воплотить

сокровенную мечту.

Чей-то мужской голос в толпе, присвистнув, сказал:

– Можно джекпот выиграть. Представьте, тридцать миллионов брунов!

Даже подумать сложно, куда их деть.

–  Размечтался,  – иронично ответил другой мужской голос. – Ты так

говоришь, будто эти деньги у тебя уже в кармане.

В толпе после этой реплики пронесся дружный смех. Каждый из них

надеялся, что именно он станет счастливым обладателем джекпота на сумму

в тридцать миллионов брунов. Я остановился. Всегда, улыбаясь, проходил

мимо, а сегодня, повинуясь некой неведомой силе, остановился. Я прошел

через   толпу   шумно   переговаривающихся   людей   и   скрылся   за   порогом

небольшого здания.

– Решили попытать счастья? – сказал высокий широкоплечий мужчина

и, улыбнувшись, протянул мне разукрашенный разными цветами лотерейный

билет. – С вас всего лишь десять брунов.

– Я в это не верю, – усмехнувшись, сказал я.

– Не верите во что?

– Не верю в то, что смогу, что-то выиграть.

– Если бы не верили, здесь бы не стояли.

–  Да   бросьте,   это   всего   лишь   надувательство.   Никто   из   этих

счастливых, предвкушающих скорый выигрыш людей ничего не выиграет, за

исключением разве что нескольких брунов, футбольного мяча, бейсбольной

кепки или же абонемента на месячный поход в тренажерный зал.

– Ну, тогда я повторю свой вопрос: если вы считаете все это сплошным

надувательством, тогда почему вы здесь?

–  Я… Я просто. Да и вообще, если в одном из лотерейных билетов и

прописана   сумма   на   тридцать   миллионов   брунов,   вероятность   того,   что

именно я стану счастливым обладателем столь весомой кучи денег, крайне

мала. Один к миллиону. Если переводить мои мысли на арифметический лад.

36

– Почему вы стоите здесь, если считаете себя отличным от этой толпы

безликих глупцов?

Я не знал, что ответить. Я не знал, почему остановился вопреки тому, что раньше проходил мимо, не знал, почему прислушался вопреки тому, что

раньше   вовсе   не   слушал,   не   знал,   почему   задумался   вопреки   тому,   что

раньше   никогда   об   этом   не   думал,   не  знал,   почему   развернулся,   не   знал, почему оказался здесь, рядом с продавцом, с улыбкой протягивающим мне