— Ой, да ладно. Подожди, съешь вишневый пирог со мной. У них здесь хороший кофе.

Я схватила свой коричневый бумажный пакет с прилавка.

— Мне действительно нужно идти. Нужно перебраться через перевал, пока снегопад не усилился.

— Хорошо, хочешь я надену цепи на твои шины? — прокричал он мне вслед.

— Спасибо, но я справлюсь. Со мной все будет в порядке.

— О, я уверен в этом, Катрина. Уверен. — Он рассмеялся так, что мне стало тошно. Он думает обо мне так же, когда встретил меня в Денвере.

2.

Катрина

Я злилась, кровь кипела, пока надевала цепи на шины. Чертовы мужчины. Всю жизнь от них одни неприятности. Единственный способ выбраться из-под обломков моей жизни — играть в их игру. Так или иначе, но я стала все же выплывать из чувства надломленности, но эй, такова жизнь, когда девушка на своих плечах тащит больную сестру.

Я села в свою раздолбанную машину и оглянулась в сторону магазина. Чак вышел на улицу и пялился на меня, потом поплелся к своему грузовику. Его улыбка исчезла.

У меня скрутило живот.

— Тебе лучше за мной не ехать, — пробормотала я себе под нос. Этот ублюдок, теперь сидя в машине, продолжал пялиться на меня. Решив не давать ему возможности запугать себя, я потерла замерзшие руки друг о друга и повернула ключ, но, конечно, мой древний двигатель выбрал самое удачное время, чтобы разогреться. Я чувствовала, что Чак наслаждался моим дискомфортом, но, наконец, моя машина взревела, и Чак запустил свой двигатель в ответ.

— Мудак, — выругалась я, облачком пара. Выезжая, я поехала окольным путем на автостраду, просто чтобы посмотреть, не планирует ли Чак двигаться прямо. Он ехал за мной. Я нажала на газ, когда на светофоре зажегся красный, а Чак был зажат двумя машинами позади меня.

— Ха-ха. Тупая свинья! Езжай своим путем.

Снег мягко падал, я выехала на шоссе, идущее к узкому горному перевалу. Перевал Догвуд был одним из самых живописных перевалов в Америке, но и одним из самых опасных. Прежде чем отправиться сюда, я ознакомилась с информацией о нем и узнала, что он был известен спиралевидными поворотами и проходами без ограждений. Ошибки могут стоить жизни.

— Снегопад только будет усиливаться сегодня вечером, люди! Поставьте будильники пораньше и подготовьте лопаты. Нас завалит снегом, — сказал ди-джей.

Оказывается, я слушала поп-канал. Какая-то группа безмозглых подростков запела о вечной любви. Я стала искать радио станцию классического рока, чтобы не слышать раздражающее вытье, но было бесполезно. Радио выдавало одни помехи, если учесть, что оно не было высокотехнологичным и новым в моей древней машине. Я его выключила.

Тук, тук, тук, тук

Черт, звук, который издавали цепи, мне совсем не нравился. Я остановилась на смотровой площадке в верхней части перевала. Натянув шапку и перчатки, я выскочила из машины, чтобы проверить колеса.

— Дерьмо.

Я мало что знала об автомобилях, но со стороны пассажирского сиденья цепь определенно держалась на честном слове. Если мне повезет, она выдержит преодоление перевала, но мне придется все равно заменить ее, как только я доберусь до долины. Не то, чтобы у меня были деньги на цепи, но я что-нибудь придумаю. Всегда так делала.

Несколько туристов фотографировали открывающийся вид. Я улыбнулась одной паре, которая быстро сфотографировалась, а потом бегом ринулась обратно к машине. Они не хотели отморозить себя задницы также, как и я.

— Вот и все, насладились красотой, — сказала я с сарказмом, но как только произнесла эти слова, поняла, что кроме своих шин даже не осмотрелась по сторонам. Что весьма прискорбно, потому что вокруг было совершенно потрясающий вид. Настолько прекрасный, было трудно поверить, что он реален. Я изумилась от величия гор.

Затем я втянула глубоко обжигающий холодный воздух в легкие и загадала, что это место станет серединой между моей старой и новой жизнью, о которой я мечтала. Мне оставалось только сделать одно единственное, и все, начнется новая жизнь. Все просто, и, если я доберусь до финиша, то смогу заплатить за операцию своей сестры.

А как только моя сестра встанет на ноги, я смогу начать все сначала. Изменить всю свою жизнь, потому что, честно говоря, я с каждым днем все больше и больше ненавидела свое существование. И у меня был только один шанс получить ту новую жизнь, которую я хотела.

А что, если ты потерпишь неудачу?

По крайней мере, я не буду вечно себя ненавидеть за то, что не попыталась и не застряла в тяжелой рутине, в которую превратилась моя жизнь.

Ветер поднял в воздух белый вихрь снега, а я подняла глаза ввысь.

Небо было серым от снега, который будет идти всю ночь. Мне пора двигаться. Вернувшись в машину, я взглянула на карту, пытаясь запомнить местонахождение подъездной дороги, на которую мне необходимо было свернуть. В пути я не смогу сверяться с картой, все мое внимание будет сосредоточено на дороге.

Уезжая, я обратила внимание на замершую пару в припаркованной машине. Они обнялись, согревая теплом друг друга. И насколько им было хорошо вместе, и как они не смотрели на окружающие их горы, у меня вызывало мимолетную грусть, мне даже стало холодно от этого.

Чаще всего мне нравилось быть одной. Я приняла решение, что мне лучше обходиться без любви. Люди были жадными, уродливыми, мелочными, эгоистичными, неверными существами. Мне такого не нужно, я не нуждалась в жалком подобие любви, чтобы скрыть страх одиночества. Я сталкивалась с худшими качествами в людях, и честно говоря, нет, спасибо.

Но иногда…

Замечая что-то по неосторожности, например, эту пару в машине, я тоже хотела того же. Черт, я испытывала грусть, глядя на них. И хотя хотелось иметь кого-то рядом не для секса, хотя это тоже никому не мешало, но… Мне хотелось с кем-нибудь посмеяться, чтобы кто-то заботился обо мне, оберегал. Я хотела друга, которого у меня никогда не было. И если бы он был слишком сексуальным... это стало бы глазурью и вишенкой на торте.

— О Боже, прекрати, Катрина. Ты говоришь, словно малолетка. Хватит распускать нюни. Отрасти яйца.

Я начала подниматься вверх в машине по серпантину, борясь со шквальным ветром. Ручей внизу был своеобразным указателем моего поворота. Я была уже близко. Я посмотрела вниз. Господи Иисусе.

— Лучше смотреть вперед или вверх, — пробубнила я себе под нос.

Низ живота сжался от негостеприимного ущелья внизу. Одно неосторожное движение и все будет кончено. Я устремила взгляд в лобовое стекло, но это не помогло, занервничала еще больше, увидев следующую картину.

Осиновые деревьев блокировали вид на нижней дороге, где я только что проезжала. Они рухнули, как подкошенные, и краем глаза я увидела грузовик.

— Дерьмо. — С сомнением произнесла я себе под нос. — Этого не может быть.

Еще один виток закручивающейся спирали. Я вытягивала шею, пытаясь разглядеть в окно сквозь ветки деревьев, не был ли этот грузовик бежевым Чака Пирсона. Поскольку наступали сумерки, я была не уверена, что это он. Но я все равно нажала на газ. Густая роща из деревьев обступала дорогу, создавая еще больший полумрак и скрывая своими ветками водителя позади меня. Я не снижала скорости. Дорога изогнулась в форме буквы «C», придавая горе форму чашки. Когда я выскользнула с нижней стороны, грузовик точно такой же, как у Чака вошел в верхнюю.

— Чертов стервятник.

— Давай, детка. Мы сможем это сделать, — сказала я, вдавив в педаль газа. Машина издала жалобный скрежещущий звук. — Черт, почему у меня такая дерьмовая машина?

Я увеличивала разрыв между нами. После въезда в следующий крутой вираж, я оказалась на дороге среди густых деревьев, день быстро клонился к ночи. Но фары грузовика Чака все еще парили позади меня. Я не хотела, чтобы он видел, как я сворачиваю на подъездную дорогу, поэтому до последней минуты ждала, а потом резко повернула.

Я держалась за руль двумя руками, чтобы вывернуть машину, но видно слишком быстро повернула. Цепь со стороны пассажирского места лопнула, шины стали скользить. Я пыталась выровнять управление, но это было так наивно с моей стороны. Я полностью потеряла контроль над машиной. Я билась фактически о каждое дерево на горе.