И, судя по всему, слухи обо мне достигли великих домов, если даже первокурсники все понимают. Я виновато улыбнулась новой знакомой, но она уже отошла и болтала с другой девушкой. Вокруг меня образовалось пустое пространство, где я стояла, сжав в руках саквояж.

К счастью, мои мучения продолжались недолго. Директор и четыре куратора спустились в зал. Нам представили куратора огневиков – того самого мужчину в красной мантии, что создал светильники.

– Арл Моро, – представился тот. – Прошу любить и не жаловаться.

Он был совсем еще молод, будто сам недавно окончил Академию. Может, именно поэтому он старался выглядеть серьезным и строгим: не хотел, чтобы мы относились к нему как к своему ровеснику.

– Огневики, постройтесь и следуйте за мной!

Мы построились кое-как. Едва ли это можно было назвать построением – растянулись как гусиный выводок. Моро поморщился, но ничего не сказал, повел за собой.

Я знала, куда он нас ведет. Сейчас мы находились в главном корпусе Академии, где расположены все административные кабинеты и учебные классы. Спальные корпуса разбросаны по территории. Братья и сестры никогда толком не могли объяснить мне, как же тут все устроено. Или я просто не могла вообразить то, что они пытаются рассказать. Я понимала только, что территория Академии огромная. Здесь есть и учебные полигоны, чтобы отрабатывать магические заклятия. И стадионы, где проходят соревнования. И парки. И какие-то непонятные теплицы. Зачем в Академии теплицы, если любой земляной в два счета вырастит любую культуру в любое время года? Есть даже гора. Одиноко возвышается в центре. Воздушники специально вырастили ее, чтобы поставить на вершине свои спальные корпуса. Чем ближе их жилье расположено к небу, тем спокойнее они себя чувствуют. Земляные жили в бараках, наполовину утопленных в грунт. Серые, угрюмые здания. Даже смотреть на них неприятно, а вот они чувствовали себя отлично. Водные, само собой, жили у озера и частично в озере. Здания стояли на берегу и казались вполне добротными и обычными, но стоило приглядеться, становилось понятно, что их полупрозрачные копии скрыты под спокойной поверхностью озера. Там водные должны проводить не меньше трех дней в месяц, иначе могут заболеть.

У огневиков спальные корпуса выглядели самыми заурядными и ничем не примечательными: они были сложены из ярко-красного кирпича. Правда, кирпичи, как я слышала, из особой глины, которую можно добыть только на дне кипящей реки.

Нас, первокурсников, увели на самый верхний этаж, где располагались крошечные комнатушки. Зато каждому достанется своя. Я так переволновалась, что мечтала скорее оказаться в тишине и одиночестве, поэтому, как только куратор проводил меня до моей двери, я торопливо попрощалась и едва не захлопнула дверь перед самым его носом. Куратор удержал ее рукой, недовольно покачал головой:

– Первокурсница Флогис, вы забываетесь. Я вас еще не отпускал.

– Извините, – я сконфуженно опустила голову.

– Сегодня день отдыха. Осваивайтесь, осматривайтесь. Расписание на столе. Вечером будьте добры прибыть на примерку вашего нового гардероба в центральный корпус, а после на ужин.

Я кивала, не поднимая глаз. Он еще несколько секунд выжидательно смотрел на меня, потом вздохнул:

– Свободны, первокурсница Флогис.

На столе действительно обнаружилось расписание на первую учебную неделю. Листок плотной мелованной бумаги был исписан старательным каллиграфическим почерком. Очень подробное расписание, где прописаны даже часы подъема и время отбытия ко сну. Я пробежала глазами учебные предметы, которые мне предстояло изучать, и содрогнулась.

«Первый учебный факультет – Магия огненной стихии. Учебные дисциплины, предложенные для изучения в первом семестре: история происхождения огненной стихии. Практическое применение огненной стихии. Некоторые боевые заклятия огненной стихии. Теория ведения боя. Введение в Бестиарий. Практика мечевого боя…»

Читать дальше не хватило силы духа. Из всего этого я только историю происхождения огненной стихии смогу осилить. Ну, еще разве что теорию ведения боя. В общем, теория всегда давалась мне легко, а вот практика… Что же, я знала, на что шла.

Я села на узкую кровать, огляделась. Мне всегда казалось, что моя спальня в родовом поместье слишком маленькая. Оказывается, все познается в сравнении: что действительно было маленьким – эта комнатушка-клетушка. Стол для занятий, кровать, накрытая каким-то затрапезным, потерявшим всякий вид покрывалом. Облезлый шкафчик с перекосившимися дверцами. На полу вытертая циновка. На окне болтается пыльная занавеска. А само окно словно бойница на крепостной стене – шириной в три кирпича.

Блокнот со стихами отправился на полку в шкафу. Чернильная Бестия на подушку. Бабушкина шкатулка заняла почетное место в центре стола. Ну вот – осмотрелась и разложилась. Что делать теперь?

В этот момент в дверь требовательно постучали, и секундой позже, хотя я не давала разрешения, кто-то повернул ручку, пытаясь войти.

Я успела вскочить на ноги прежде, чем дверь распахнулась. Проклятие, забыла ее запереть. Но тут же все слова, готовые вырваться, замерли у меня на языке.

На пороге стоял Ран. Раннитар Маринер. Он почти не изменился с нашей последней встречи два года назад, когда приезжал в поместье в гости к Димеру. Маг стихии воды. Светлые волосы, а глаза темные, как ночь. Я чувствовала, как алеют щеки. Зачем он здесь?

– Привет, Кора, – поздоровался он без тени улыбки. – Ты подросла.

– Привет, – прошептала я, продолжая не верить своим глазам и ушам.

Два года назад он меня едва замечал. За все время пребывания у нас все общение свелось к двум кивкам головы – когда нас знакомили и когда он уезжал. Оказывается, он помнит, как меня зовут.

– Разобрала вещи? – спросил Ран. – Тогда пошли.

– Куда? – пролепетала я, запутавшись окончательно. Голова просто отказывалась работать нормально.

– Не будем терять времени зря. У нас есть половина дня, чтобы начать тренироваться.

Только сейчас я заметила в его руках два деревянных меча, и брови против моей воли удивленно поползли вверх.

– Тебе Димер ничего не сказал? – Ран, видимо, только сейчас понял, что его появление на пороге комнаты стало для меня полной неожиданностью. – Вот…

Хотел выругаться, но посмотрел на меня и проглотил ругательство.

– Я не в восторге, если честно, от этой затеи, – заявил он наконец. – Твой отец попросил моего отца, а тот директора – они друзья детства. Отказать было нельзя. В общем, с этого дня я буду подтягивать тебя по физической подготовке.

Вид у Рана был злой и недовольный. Я прекрасно его понимала – неприятно делать что-то против воли, вдвойне неприятно, если отказать нет ни единой возможности. И посочувствовала Рану от души – более неспособную ученицу еще поискать. Но, признаюсь, хотя мысль о ненавистном мечевом бое заставила содрогнуться, такой наставник, как Ран, меня устраивал.

Ран заметил отблески радостного волнения на моем лице и сказал, как отрезал:

– Я не завожу интрижек с первокурсницами. Тем более если они сестры моих друзей. Да к тому же пустышки, которых потом и родителям не представишь, – тут же наследства лишат.

Я вспыхнула как спичка, лицо залила краска стыда. Как обидно. Достаточно было бы и первых двух пунктов, чтобы я никогда не попыталась сблизиться. Зачем же так? Я стояла, втянув голову в плечи. Ощущение было, будто он меня ударил.

– Пошли уж, ладно. Не реви только.

Мне показалось, что я услышала в его голосе нотки раскаяния, но, конечно, он не извинился. А я сделала вид, что все в порядке. Отец, с его неуместной просьбой к директору, и меня поставил в безвыходное положение. К чему это все? Допустим, получу я за физическую подготовку не «весьма посредственно», а «приемлемо», и что это изменит в моей жизни?

Ран шагал впереди, даже не оглядывался. Мы пришли на маленький пятачок свободной земли, что располагался перед нашим спальным корпусом.