Он сплюнул.
Она всмотрелась в его костлявое лицо, глубоко сидящие глаза. Заметила тлеющие в них угли, почти скрытые, утопленные в глазницах. А под дружелюбной улыбкой увидела презрительную ухмылку.
Именно это лицо ее сны размножили в тысячу раз.
– И не такие, как вы, – наконец сказала Лени.
Амитав признал это легким кивком:
– Что прискорбно.
И яркая дыра открылась в его лице.
* * *
Кларк отшатнулась в изумлении.
Отверстие разрослось на весь берег, истекая светом. Лени повернула голову: прореха двигалась вслед за взглядом, прикованная точно к центру ее зрительного поля.
– Мисс Кларк…
Она обернулась на голос: бесплотная рука Амитава едва виднелась сквозь ореол помешательства. Лени схватила ее, поймала, подтащила старика ближе к себе.
– Что это? – прошипела она. – Что…
– Мисс Кларк, вы…
Свет уплотнялся. Образы. Задний двор. Спальня.
Какая-то экскурсия. В музей, огромный и похожий на пещеру, увиденный с высоты детского роста.
«Я этого не помню», – подумала она.
Отпустила руку индуса, шатаясь, отошла на шаг. Неожиданно вздохнула полной грудью.
Ладонь Амитава пронеслась сквозь дыру в поле зрения. Пальцы щелкнули прямо перед носом Лени.
– Мисс Кларк…
Свет потух. Она стояла неподвижно, замерзшая, дыша быстро и неглубоко.
– Я думаю… нет, – наконец протянула она, чуть расслабившись.
Амитав. Полоса. Небо. И никаких видений.
– Со мной все хорошо. Сейчас все нормально.
Недоеденный питательный брикет лежал у ног, покрытый мокрым песком. Онемевшими пальцами Лени подобрала его.
«Может, что-то в пище?»
Со всех сторон за ней наблюдала молчаливая толпа.
Амитав склонился вперед:
– Мисс Кларк…
– Ничего. Я просто… кое-что увидела. Из детства.
– Детства, – эхом откликнулся Амитав. Покачал головой.
– Да, – подтвердила Кларк.
«Только не моего».
Карты и легенды
Перро не знала, почему это вдруг стало для нее так важно. И столь же важно было не думать о ней слишком много.
На Полосе практически не существовало языкового барьера. Там сосуществовали сотни языков и, наверное, в десять раз больше диалектов, но с большинством переводческие алгоритмы справлялись. «Оводов» обычно видели, но не слышали, и тем не менее местные, казалось, лишь слегка удивлялись, когда машины обращались к ним голосом Су-Хон. Огромные металлические жуки превращались в часть пейзажа для любого, кто жил на берегу больше двух дней.
Большинство бежей не знали ничего о том, что она спрашивала: странная женщина в черном, которая вышла из моря? Примечательный образ, конечно, – почти мифический. Конечно, мы бы запомнили, если бы стали свидетелями такого видения. Просим прощения. Нет.
Одна девочка-подросток с глазами взрослой женщины говорила на каком-то загадочном варианте ассамского, для которого система не имела подходящей программы. Беженка упомянула кого-то по прозвищу Ганга, это существо следовало за беглецами через весь океан, и она слышала, что эта Ганга вроде бы недавно вышла на берег. И больше ничего. Возможно, сказались какие-то двусмысленности при переводе.
Перро расширила активную зону поисков до сотни километров. Перед ее глазами человечество двигалось на север вялыми этапами, следуя за отвоеванным фронтиром. Время от времени какие-то глупцы залезали в океан; неразборчивые акулы быстро смыкались вокруг жертв и резвились. Перро подрегулировала порог сенсорного восприятия. Красная вода размылась до невыразительно-серого цвета. Крики выцвели до шепотов. Природа восстанавливала баланс на краю зрения.
Су-Хон продолжала опросы. Прошу прощения. Женщина со странными глазами, возможно раненая?
Со временем до нее начали доходить слухи.
* * *
В полдне к югу – белая женщина, вся в черном. Ныряльщица, выброшенная на берег накануне цунами, говорили некоторые: наверное, ее вынесло из фермы водорослей или из подводного отеля.
В десяти километрах к северу некое угольно-черное создание наводило страх на обитателей Полосы, никогда ничего не говоря.
Вот в этом самом месте, два дня назад: бешеная амфибия с пустыми глазами, насилие сквозило в каждом движении. Ее видели сотни, и все держались подальше, пока она с криками не уковыляла обратно в Тихий океан.
Вы ищете эту женщину? Она одна из ваших?
Скорее всего. В реестре без вести пропавших было полно морских рабочих, исчезнувших после Большого Толчка. Правда, все работали на поверхности или на шельфе. А женщину, которую видела Перро, приспособили для бездны. В списке глубоководников не числилась; лишь шесть подтвержденных смертей в сотнях километров от берега на одной из геотермальных станций Н’АмПацифика. И больше никаких деталей.
Женщина с механизмами в груди носила на плече логотип «Энергосети». Тогда, получается, только пять трупов. И одна выжившая, которая каким-то образом преодолела триста километров открытого океана.
Выжившая, которая по каким-то причинам не хотела, чтобы ее нашли.
Слухи пускали метастазы. О ныряльщице с фермы водорослей больше речи не шло. Теперь говорили о русалке. Об аватаре Кали. Некоторые утверждали, что женщина говорила языками новыми, другие – что общалась только на английском. Ходили истории о стычках, о жестокости. Русалка нажила себе врагов. Русалка встретила друзей. На нее напали, и от атаковавших остались лишь куски, разбросанные по пляжу. Перро скептически улыбнулась: по сравнению с обитателями Полосы даже шкурка от банана была агрессивнее.
Русалка маячила в грязных прибрежных водах. Ей подчинялись акулы; по ночам она выходила на сушу и похищала детей, чтобы скормить их своим прислужникам. Кто-то предсказал ее приход или же просто признал его; некоторые говорили о пророке. А может, о человеке настолько же безумном, как и женщина, о которой он вещал. Звали его Амитав.
Почему-то ни одно из этих событий не засекли местные «оводы». Только поэтому Перро не обращала внимания на девяносто процентов слухов. Она начала задумываться, в какой степени ее собственные вопросы запустили мельницу домыслов. Она где-то читала, что, минуя некий предел, информация размножается сама по себе.
Через девять дней после того, как Перро впервые увидела женщину в черном, одна индонезийка, мать четверых детей, вышла из палатки и провозгласила, что из самого центра землетрясения на землю вышла русалка без единой царапины.
На что один из ее сыновей сказал, что слышал, будто на самом деле все обстояло с точностью до наоборот.
Корп
Конечно, ничего страшного не произошло. По статистике, на Земле кто-нибудь уходил в мир иной каждые полсекунды. Некоторые, естественно, умирали и во время его дежурств. И что? В смену на любого человека, убитого Ахиллом, приходилось десять спасенных. А те, кто вздумает жаловаться на такой расклад, пусть идут в глубокую задницу.
Вообще-то именно жаловаться ему сейчас и хотелось. Вот только посетители оказались настоящими «двадцатниками», словно прилетели из прошлого века.
«Реактор Пикеринга» представлял собой цилиндр, помещенный внутри куба, утопленного на пятьдесят метров в очищенный гранит Канадского щита. Его построили для хранения ядерных отходов, как только стала таять вечная мерзлота; когда местные жители начали активно протестовать, а цивилизация – распространяться на север, сооружение лишилось своего предназначения. Впрочем, по тем же причинам оно превратилось в выгодное место для подземного наркобара. «Реактор» сконструировали внутри прозрачной трехэтажной трубки из акрила, подвешенной в главной камере; промежуток между стенами затопили и набили световыми жезлами, изображающими кобальтовое свечение использованных топливных стержней. Вокруг туда-сюда порхали радужные, переливающиеся бабочки, булавочными искрами отражая информацию во все стороны. Ядовитые и влажные лягушки-древолазы влажно барахтались в небольших бачках, стоящих на каждом столе, напоминая крохотные мерцающие пазлы из рубинов, изумрудов и нефтяной черноты.
