– Негоже добрым людям кровь друг другу из-за пустяка пускать.

– То не пустяк! – сказал второй. – То приказ нашего господина!

– Ну, а я щас своего господина позову, то-то будет веселье! Говорю, прячьте оружие да идите себе с Богом!

Двое посмотрели друг на друга, оглянулись. В этот момент в закуток повалил народ. Да все, как один, на рожу косые. Откуда только столько взялось? Тот, который ему рожу бил, только сплюнул да нож спрятал. А этот, который у стены стоял, подхватил с земли какой-то ящичек, сделал жест, мол, «извини» и куда-то делся. Деркач даже не понял, куда. Первый повернулся к шорнику и изобразил зверскую рожу. Прошёл мимо, слегка задев плечом.

Дурацкая какая-то история. Вольфгангу Деркач о том рассказывать не стал. Да только за вечерней трапезой подбежал вдруг к нему какой-то малец, подёргал за рукав.

– Пойдём! Тебя тятя зовёт!

– Извините, я сейчас, – но на него никто не обратил внимания.

– Где твой тятя? – спросил Деркач, выходя из трактира.

– Пойдём! – потянул его мальчишка. – Тут недалеко. Вот, заходи!

И не хочешь, а зайдёшь. Потому что стоит возле дверей охрана и смотрит на тебя. Двери перед тобой отворяют. Нутро прям кричит стоит «Беги, глупец!», а куда бежать? Побежишь – догонят, да ещё спросят: «Чего убегаешь?». И докажи, что тебе просто внутрь не хочется!

Деркач на деревянных ногах шагнул в дверь. Ох, вот чего его дёрнуло вмешиваться в разборки на рынке, а? А сейчас даже никто не знает, где он и что с ним. И не спасёт никто. А, однова живём, кому он нужен? Вольфу? Да у барона и без него навалом слуг. И вот только что перед дверями стоял трясущийся и обмирающий от страха мужичок, внутрь вдруг шагнул вальяжный, самоуверенный мужчина. Прошёл по коридору. Поднялся по лестнице. Вошёл в комнату.

За столом сидел молодой вельможа, разодетый, с длинными холёными усиками, но бритым подбородком. Посмотрел на вошедшего, хмыкнул, махнул рукой, приглашая в кресло. Деркач уселся. Кресло было мягким, сидеть на таком оказалось непривычно. Он даже не понял, нравится ему барская мебель, или нет?

– Сударь, а скажите-ка, правду ли мне рассказали, что вот вы вот так вот прямо взяли и вступились за моего курьера?

Вся бравада слетела, как пух. Решительно ломанувшийся в последнюю битву Деркач вдруг оробел.

– А это был ваш курьер?

– А, то есть, вы, милейший, вообще были не в курсе происходящего? А что здесь везли – тоже не знали? – вельможа указал на ящичек, стоявший перед ним. Крышка была открыта, и стоило приподняться – можно было и заглянуть.

– Нет. Я вообще не знал, что они делят. Смотрю, люди дерутся. Уже за ножи схватились. Нешто я мимо пройду?

– А за свою жизнь вы не опасались?

– Да моя жизнь вообще и медной монетки не стоит. Что с меня взять?

– И вы рискнули своей ничтожной жизнью просто ради незнакомого вам человека…. А то и двух. И не смутило, что они иноземцы?

– Так это ж… Это ж только хуже! Значит, случись что – наших хоть искать будут, а так – никто не поможет даже… Не по христиански это!

– А вы в Христа верите?

– Да, есть такое.

– И что, из-за этой веры вы совершили столь дерзкий поступок?

– Да причём тут моя вера? Просто не хотелось, чтобы люди друг друга поубивали. Что, для этого какая-то особая вера нужна?

– Вообще-то да, – вельможа весь разговор смотрел исключительно в ящичек, а тут поднял глаза. – Вообще-то на самом деле людей приходится долго уговаривать, чтобы они друг друга не убивали. Но как бы там ни было, а вы совершили геройский поступок.

– Я?! – изумился Деркач.

– Как мало надо, чтобы оказаться героем, правда? Всего минута промедления – и вот, этого ящичка у меня бы не было… А ведь в него вложено столько денег и труда… И всё бы оказалось бы напрасным, если бы не ваша героическая самоотверженность. Однако, скажите, что бы вы хотели в награду?

– А жену мою вернуть сможете?

– Сбежала с другим? Разлюбила? Поссорились?

– Умерла.

На вельможу это не произвело ровно никакого впечатления. Он ответил таким же спокойным и вежливым тоном:

– Нет, этого не смогу. А что-нибудь попроще?

– А зачем оно мне? Я живу только чтобы отомстить.

– О! Месье ещё и мститель! Бесстрашный мститель, не обделённый человеколюбием и не имеющий забот в этом мире! И кому же?

– Дракону.

На холёном лице с усиками впервые появилось хоть что-то, напоминающее чувства.

– Однако! В одиночку?

– Нет. Барон Рауфер согласился взять меня в свою… свиту. Я ему помогу, и тем отомщу.

– А дальше?

– А что «дальше»?

– Что вы будете делать дальше? После того, как отомстите?

Деркач задумался.

– Вижу, – тут же отреагировал вельможа, – не знаете. Тогда сделаем так. Мне не жаль для вас ни золота, ни роскошных нарядов, но и тратить их впустую я тоже не хочу. Вы не получите с того ни удовольствия, ни пользы. Сделаем так. Симон!

Дверь отворилась и вошёл слуга.

– Симон, кликни нам Фе.

Слуга кивнул и вышел. Подождали. Дверь снова отворилась, и вошёл узкоглазый и круглолицый мужик, сам себя в ширину толще.

– Фе, своди вот этого достойного господина к своей тётушке. Пусть она с ним поговорит. Если кивнёт – научишь его знаку. И объяснишь, что за знак, когда и где его можно, а где лучше не надо. Если не кивнёт – то просто отпустишь. А если он сам не сможет дойти – проводишь.

Обратился к Деркачу и самым ласковым и серьёзным тоном сказал:

– А от меня лично – огромное «спасибо». Таким бы людям жить да жить, земля была бы счастлива! До свидания.

– Ага, – невпопад ответил Деркач.

Потоптался, неловко поклонился и пошёл к двери.

Огромный и молчаливый Фе повёл Деркача куда-то в дебри города. Здесь он никогда не был и обратно бы сам, наверное, и не вышел бы. Хорошо, что этот усач приказал обратно вывести. Задавать вопросы этому бугаю совершенно не хотелось, хотя куда они идут – было интересно. Но шли недолго. Поплутав по каким-то переулкам и протиснувшись между домами, они оказались в тихом дворике, грязном, неухоженном, с курами и рывшимся в земле поросёнком. А вот домик, стоящий в нём, резко не соответствовал третьесортному деревенскому окружению. Он был сложен ровной кладкой, выкрашен, да ещё и украшен какими-то узорами. Над дверью были нарисованы ещё две арки, синяя и красная. Красная была вообще непонятной, какие-то колонны с завитушками. Между ними была намалёвана аккуратная синяя дверь. В которой уже была настоящая, деревянная. Фе вошёл туда, жестом велев Деркачу стоять снаружи. Торчать в одиночку в этом дворике было неуютно. Но и бежать тоже уже глупо. Мало ли что? А главное – куда? Но Фе скоро вышел, махнул рукой и сказал:

– Зяхади. Тама повидишь.

Деркач глянул в проём. Как-то боязно заходить. Ну, не мог же этот усатый таким образом отправить его на смерть? Ах, он же уверял, что смерти не боится. В раю увидится с Дусей. Так почему так страшно? Он решительно шагнул в проём, понимая, что боится не смерти, а вот этой неизвестности.

За дверью был коридор. В конце коридора – дверь. Деркач её и открыл, а что тут сложного? Комната, захламлённая так, что любой селянин решил бы, что это сарай. Стол с зелёной скатертью, с той стороны – кресло. В кресле сидела седая женщина. Смуглая кожа, крупный нос, полные щёки. Плечи и грудь под стать. И взгляд раскосый, явно тётушка тому Фе.

– Проходи, садись, – сказала она голосом странным. Он когда-то был мелодичным, сейчас же надтреснул, и скрёб по ушам, оставаясь богатым и музыкальным. – Молодец, боишься того, чего надо.

Вот тут Деркач испугался ещё сильнее. Почти по-настоящему.

– Ты ведьма?

– Можно и так сказать, – хрипло засмеялась она. – Но неужто ведьма страшнее дракона?

– Не знаю, – Деркач всё-таки сел.– Я никогда не видел ни тех, ни других.

Ведьма неожиданно откинулась назад и захохотала.

– Вот теперь я вижу, почему тебя ко мне прислали! – она подхватила со стола платочек и изящно промокнула уголки глаз. – Нет, какой ты… забавный! Значит, слушай меня. Ты на того дракона сильно сердит?