Мария покачала головой.
– Такого и должен был послать Бориска. Битяговский слишком заметен, а стражник – самое то.
Григорий пожал плечами.
– Если в каждом видеть врага, то нам самим ничего в Угличе не сделать. Я имею в виду побег. Как наберем людей, если никому не верить? А то, что чернь против дьяка настроена, проверено.
Мария Федоровна усмехнулась.
– Потому как слухи о его безбожных замыслах отсюда, из дворца расползаются. Мы их черни даем.
– Ну уж нет, Мария, за Дмитрия не только в Угличе стоят. Возьми того же князя Ивана Петровича Губанова, живущего в Новгороде, – проговорил Михаил.
– Думаю, его просить надо, чтобы занялся подготовкой побега, – сказала Мария Федоровна и села обратно в кресло, – это надежней.
– А как ты с ним теперь свяжешься, сестра? – поинтересовался Григорий. – Пошлем Андрюшу, его схватят, коли стражник – человек дьяка. А другого надежного гонца у нас нет.
В разговор вновь вступил Михаил:
– Надо бы как-то проверить этого Бояна.
– Как? – спросила вдовствующая царица. – Предложи, послушаем.
– Знать бы.
– А я знаю, – сказал Григорий, – у него же родственники в Сутнице. Это верст десять-двенадцать от города. Надо поручить ему предупредить братьев в деревне, чтобы гостя встретили из Москвы.
– Какого еще гостя? – осведомилась Мария.
– Никакого. Для проверки сказать, что гость из Москвы должен к нам приехать. Принять его в Угличе из-за Битяговского мы не можем, а в Сутнице – другое дело. Да еще он должен в условленное время меня туда же проводить, обеспечить скрытый от дьяка выход из Кремля.
– Что-то я плохо понимаю тебя, брат, – проговорил Михаил, – попросишь ты стражника об услуге. Если он Битяговскому служит, то сообщит ему об этом. Дьяк, понятное дело, разрешение даст, Боян выведет тебя из Кремля и тайком привезет в Сутницу. Гость не приедет, и что дальше?
– Гость не приедет, но Битяговский такой момент не упустит, захочет перед Бориской выслужиться. Сам объявится в деревне, дабы гостя этого прихватить.
– Но того же не будет?
– Да что ты на самом деле? Говорю же, что Битяговский там объявится. Мы тут увидим, как он отправится туда, и поймем, его человек Боян или нет.
– А что, неплохо, – сказал Михаил.
– Хорошо, Гриша, когда Боян в другой раз заступит на службу, поговори с ним, передай просьбу о приеме гостя, скажи, что это человек знатный, влияние на Москве имеет, стоит на стороне царевича Дмитрия, Годунова не признает, – проговорила Мария.
– Сделаю, сестра.
Вдовствующая царица повернулась к старшему брату.
– А ты занимайся купцами. Времени у нас вроде много, но и препятствий немало. К маю у нас все должно быть готово. Последний месяц будем жить тише воды, ниже травы, покажем Битяговскому, что смирились со своей участью и ничего не замышляем. Только так нам удастся обмануть Бориску, и никак иначе. Брату Андрею ничего не говорим, как и прежде. Он и так тих и покорен. – Вдовствующая царица направилась к выходу. – На сегодня все. Я устала. Ступайте отдыхать и вы.
На следующий день Дмитрий по обыкновению вышел во двор. Там уже были его друзья. Прислуга за ночь залила горку, и ребятки весело скатывались с нее.
Михаил Федорович тоже прошел во двор. Арина Тучкова, Василиса Волохова и Мария Колобова глядели за играми ребят. Он взглянул на Тучкову. Та незаметно кивнула, отошла от крыльца и двинулась в сторону кремлевских ворот.
Михаил Федорович окликнул ее:
– Арина!
Женщина осмотрелась и, прикрывая рот платком будто от мороза, быстро проговорила:
– Сегодня, как стемнеет, буду у храма. Подходи, боярин, покажу подворье Табанова. Он согласился встретиться с тобой. Но тайком, как того хотел и ты.
– Подойду. Сама куда направилась?
– Тулуп для сына принести, оделся не по погоде.
– Ну добро, как стемнеет, у храма.
Тучкова пошла дальше. Михаил Федорович остался во дворе, кутался в шубу, смотрел за Дмитрием.
Скоро появился Битяговский, поздоровался, тоже посмотрел на забавы Дмитрия.
– Играется царевич? Это хорошо, здоровье дает.
– А мы вот все мешаем ему, притесняем.
– Не надо так, Михаил Федорович. Ерничать не стоит. Хотел узнать, с падучей сына Мария Федоровна что думает делать?
Михаил с удивлением взглянул на дьяка-надзирателя.
– А что царица, по-твоему, может сделать?
– Может, из Москвы докторов ученых запросить? Царь Федор не откажет. Все-таки братья они по отцу. Ваш-то немец, видать, в хвори не разбирается.
– А как доктора московские разберутся, ежели эту хворь напустили на царевича люди темные, злобные?
– Ты думаешь, это порча?
– Чего я думаю, то тебя не касается. Есть разговор с царицей, ступай к ней. Она тебя примет. А мне с тобой разговаривать не о чем.
Битяговский вздохнул и произнес:
– Как ты, боярин, не поймешь, что я прислан сюда по воле царя Федора Ивановича. Обязанности на меня лично он наложил, грамоту со своей печатью выдал.
Нагой усмехнулся.
– А Годунов Борис Федорович, конечно, к этому никакого отношения не имеет. Не надо мне, дьяк, сказки сказывать. Я их в детстве наслушался.
– Не пойму, чего вам не хватает, откуда столько злобы на всех, и в первую голову на Годунова? Борис Федорович всего лишь служит царю. Да, сестра его царица, но он не пользуется этим, да и она не позволила бы. Не стоит верить всяким слухам. Надо трезво смотреть на жизнь.
– Ты это на что намекаешь?
– Да не намекаю я, Михаил Федорович, только пример какой ты царевичу показываешь, когда пьяным буянишь?
– Я буяню? Это кто же тебе такую глупость сказал? Не пью я уже. Какая собака врет на меня?
– Об этом даже чернь говорит, а уж она откуда что берет, у нее и спроси. Значит, Мария Федоровна во дворце?
– А где же ей по твоей милости быть?
– Опять не то говоришь, боярин. Разве вдовствующей царице что-либо запрещено? У меня на то никаких указов нет. Да и желания тоже. Мне поручено смотреть за Дмитрием, проверять, надлежащий ли уход за ним здесь ведется. Вот и все!
– А в бумаги наши ты тоже лезешь потому, что и они влияют на содержание Дмитрия?
– Конечно. Там отчетность. Мне поручено ее проверять именно для того, чтобы ясно было, достаточно ли обеспечен царевич. Да тебе, боярин, этого не понять.
– Да куда уж мне! Я же разум пропил. Давай, дьяк, ступай к Марии либо куда подальше, не зли меня.
– А куда это кормилица царевича пошла?
– Это ты у нее спроси, как вернется. А теперь ступай своей дорогой.
– Я-то пойду, Михаил Федорович, только дорога у нас одна.
– Это поглядим!
Зимний день проходит быстро. В пятом часу вечера боярин сменил сапоги из турецкого сафьяна на кожаные, поверх рубахи надел кафтан на завязках, подбитый овчиной, взял колпак на меху и теплые рукавицы. Теперь он больше походил на зажиточного посадского, чем на боярина, чего и добивался.
Михаил узнал у прислуги, ушел ли Битяговский, и заглянул к сестре.
Та рассмеялась, увидев его в необычном наряде.
– Вижу, у тебя настроение хорошее. Дьяк, что ли, поднял? – буркнул Михаил Федорович.
Смех сразу же прекратился.
– Тот поднимет. Ты к купцу?
– Да. Тучкова будет у храма ждать, наверное, уже там. Проводит до подворья.
– Ты выйди так, чтобы стражники не видели.
– Это моя забота. А чего Битяговский хотел?
– Про хворь Дмитрия расспрашивал, предлагал обратиться за помощью к Федору. На самом же деле, думаю, вынюхивал, как да что у нас тут.
– У него соглядатаев хватает.
– В Кремле, не во дворце.
– Как знать.
– Ладно, Михайло, ступай, да хранит тебя Господь.
– Угу. Как вернусь, зайду.
– Непременно.
Михаил Федорович подошел к плотной двери, у которой глазастый Боян заприметил гонца Андрюшку. Но сегодня Каратаев не на службе, другой же стражник может быть и не таким глазастым.
Он аккуратно приоткрыл дверь. Кстати, поднялся ветер, кружилась метель. На углах стражников не было, наверное, они собрались у бочки с костром и грелись.
