– Андрюша Холодов. Ладно, поехал я. Завтра, как увидишь меня, выходи. Я по деревне проеду.

– Рано приедешь?

– До полудня.

– Лады. До завтра, Андрюша.

– До завтра, Юрий.

– А ты меня Юшкой зови, так привычней.

– До завтра, Юшка.

На следующий день Холодов приехал в деревню.

Отрепьев вышел со двора с саблей в руке.

– Здорово, Андрюша.

– И тебе здравствовать, Юшка. Ну что, где начнем учение?

– За огородами есть рощица, там елань большая.

– Но там и снегу, наверное, много?

– А где его сейчас мало?

– Я, подъезжая, овражек видел, с одной стороны занесен сугробами, с другой снега почти нет.

– Давай туда.

– У тебя конь есть?

– Конечно, – не без гордости ответил Отрепьев, – как не быть? Я в семье за старшего. Только надо ли выводить его без особой нужды?

– Тоже верно.

Холодов спрыгнул с коня, взял его за узду.

– Пехом пойдем, тут недалече.

Они направились к овражку.

Место действительно оказалось подходящим. Ветра надували снег на один склон, другой и пространство перед ним оставались чистыми.

– У тебя польская сабля? – спросил Юрий.

– Да.

– У меня тоже.

Польская сабля, имевшая ряд достоинств перед другими, широко применялась в России в те времена. Она имела открытую рукоять, перекрестие с удлиненными выступами, довольно длинный и мало изогнутый клинок с желобами во всю длину.

– С чего начнем? – спросил Андрюша.

– Ты вчера говорил, что покажешь мне настоящий бой.

– Да, я видел, что вы с ребятами наносили друг другу только тесачные, разрубающие удары с большим размахом. Есть и другие, которые хороши как в пешем, так и в конном бою. Например, прямой, толкающий удар от себя к противнику, который подобрался к тебе едва ли не в упор.

– Покажи!..

– Все покажу. Покуда слушай и запоминай. На расстоянии больше подходит протягивающий удар. Ты с замахом от плеча протаскиваешь клинок по телу врага. Но я лучше ударю изнутри.

– Как это?

– Снизу в подбородок и горло.

– Почему?

– Такой удар очень сложно отразить. Чтобы избежать поражения, противник вынужден отпрыгивать в сторону или отклоняться назад в седле. Он открывается для тесачного, разрубающего удара.

Юрию не терпелось.

– Давай теперь показывай.

Началась тренировка. Отрепьев сразу оценил мастерство нового знакомого. Тот владел саблей так, словно она была продолжением его руки.

Учение длилось час. Юрий устал. Новые товарищи присели на валун, укрытый тулупом Холодова.

– Умаялся? – спросил Андрюша.

– Есть немного.

– То, что ты освоил сегодня, надо закреплять в ежедневных упражнениях. Не обязательно со мной, можешь заниматься и один.

– Мамка заругается. Чего, скажет, размахался саблей?

– Так пора тебе. Еще год-два и на службу.

– Три. Мне двенадцать лет.

– Время пройдет быстро.

Отрепьев вздохнул.

– Заниматься, коли мать не будет против, я смогу только до весны.

– Чего так?

– Тяжело ей с двумя сыновьями. Сказала, что по весне попробует определить меня на службу к Романовым, у которых поместье в Домнино.

– Это к Федору Никитичу?

– Знаешь такого?

– Кто ж его не знает? Знатный боярин. Так она что, знакома с ним?

– Да. И отец был знаком. А ты надолго задержишься у нас?

– Да тоже до весны. Зимой я хозяину не нужен.

– Ты обещал о царевиче рассказать.

– По пути в деревню и расскажу, что знаю. – Холодов надел тулуп, взял коня под уздцы.

Андрюша и Юрий направились в деревню.

На ходу Холодов рассказал о трагедии, произошедшей в Угличе весной 1591 года. Воспоминания увлекли его, и сказал он гораздо больше, чем следовало бы знать человеку, не видевшему этой беды.

– Откуда ты так подробно все знаешь? – спросил Юшка. – Будто сам там был.

Холодов быстро исправил ошибку:

– Там был другой человек. Он у Нагих служил и все видел.

– Странная смерть. Свая-то только на конце острая, а по бокам тупая. Это ж надо было острием, да в горло. Нет, Андрюша, не случайно царевич поранился. Загубили его.

– Да некому губить было, Юшка. Ребятки, с которыми Дмитрий играл, как приступ начался, отбежали. Только кормилица рядом была.

– Это она убила царевича, – твердо заявил Отрепьев. – Дьяк тот московский ее купил.

– Нет, Юшка. Она не могла.

– Жалко царевича. Говоришь, я сильно похож на него?

– Я как на Москве увидел тебя, так чуть разум не потерял. Дмитрий и есть. Живой и невредимый.

– А сколько ему сейчас было бы?

– Одиннадцать.

– Все же сгубили его.

– Ты, Юшка, меньше говори о том. Кое-кому очень хочется, чтобы эту историю люди поскорее забыли и не распускали слухи. На Москве за этим сейчас следят строго.

– Кто?

– Сам царь! Так что лучше помалкивай.

Они подошли к подворью Отрепьевых.

– Завтра приедешь? – спросил Юрий.

– Приеду. Как и сегодня, в то же время.

– Буду ждать. А ты приемы кулачного боя знаешь?

– Знаю кое-что. Ступай, а то вон и мамка твоя из горницы смотрит. Ты ей говорил, куда и с кем пошел?

– Нет. Я подумал, не надо это.

– Отчего? Скажи, незачем мать волновать.

– Скажу.

– Ну, бывай, друг Юшка.

– Бывай, Андрюша. Рука-то как болит!

– Это от непривычки, пройдет. – Холодов вскочил на коня и ускакал в Галич.

Юрию же пришлось отчитываться перед матерью. Узнав, с кем сын проводил время, она успокоилась. Семья Сарановых в округе пользовалась уважением. Мать разрешила Юрию проводить время с Андрюшей.

Сын утаил от матери, что родственник Сарановых и есть тот самый молодой человек, который в Москве признал в нем царевича Дмитрия. Это было лишним.

В феврале Юрий Отрепьев уже хорошо владел саблей, крепко держался в седле, получил навыки кулачного боя и как результат уверенность в своих силах. Тогда же Холодов сказал ему, что уезжает в Новгород.

Он посетил князя Губанова и вернулся в Галич с помощником Фадеем Костылем, одним из верных холопов Ивана Петровича. Теперь тот должен был смотреть за Юрием Отрепьевым. Андрюша сидел дома.

Деньги и на этот раз сделали свое дело. Кузнец Игнат не вникал в дела родственника и его помощника.

В марте в поместье из Пскова приехал боярин Романов. Весть о том сразу же облетела округу. Варвара решила отвести Юрия к Федору Никитичу.

Боярин принял вдову приветливо, выразил соболезнования по поводу гибели мужа, а когда увидел Юрия, на некоторое время опешил.

– Это же надо, как он похож на покойного Дмитрия Углицкого!

– О том многие говорят, боярин.

– Так что у тебя за дело ко мне?

– Насчет сына пришла просить. Тяжко мне двоих поднимать, Федор Никитич. Юрий уже почти взрослый, ему бы занятие какое. Я читать, писать его научила, способный он. Не взял бы ты его на работу какую в поместье?

– Какая тут работа, Варвара? А чего ты сына на Москву не отправишь, к деду Замятне или Ефимьеву? Отношения с ними не те?

– Отношения хорошие, родственные, да только на службу-то они Юшку не определят. А так чего на Москве делать?

– На службу, говоришь? Это правильно. Давай мы так поступим. Я через неделю еду в стольный град. Юрия с собой возьму. Пусть он там на первых порах у деда поживет. Тот его еще подучит, потому как сам человек весьма образованный, а я посмотрю, куда и к кому определить твоего сына. Договорились?

– Как скажешь, боярин Федор Никитич.

– Ну и добро.

Фадей Костыль поспешил в Галич. Он сообщил Андрюше Холодову о встрече Варвары и Юрия Отрепьевых с именитым столичным боярином.

Холодов выслушал Фадея и проговорил:

– Надо узнать, о чем они договорились?

– Но как, Андрюша? Меня Юрий близко к себе не подпустит. Кто я для него, какого рожна интересуюсь встречей с боярином Романовым?