– Господи, спаси и сохрани. – Царь Федор опустился на колени перед иконостасом и начал истово молиться.

Годунов присоединился к нему.

Наконец они поднялись.

– Так каково будет твое решение, государь? – спросил Борис.

– Да, конечно, подбирай людей и отправляй их, подумай, не послать ли с ними стрельцов, дабы утихомирить Углич, не дать смуте распространиться на другие земли и города.

– Я сделаю все возможное, государь.

– Да и еще, Борис Федорович, надо бы выделить средства для торжественных, достойных похорон Дмитрия, довести до жителей Углича мою скорбь и печаль по поводу смерти брата.

– Это сделаю, государь.

– Я к Ирине, сообщу ей страшную весть.

– Ну а я за работу.

– Да, Борис Федорович, у тебя много дел.

Годунов вернулся домой. Ему надо было хорошенько обдумать эту сложную ситуацию.

Он велел никого не впускать к себе, сел в кресло и погрузился в размышления. Новость, доставленная гонцом, поначалу ошарашила этого коварного интригана, но сейчас он уже успокоился.

Главное в этой истории то, что Дмитрий мертв. Нагие совершили большую ошибку, допустив, а по сути спровоцировав и возглавив бунт. Эта промашка была на руку Годунову. В Угличе произошло то, о чем он даже и мечтать не мог. В один момент осуществились все его задумки. Дмитрий устранен с дороги. Те люди, которые должны были извести его, стали жертвой народного гнева.

Царь Федор повелел отправить в Углич людей, которые проведут следствие. Если Годунов единолично подберет их, то это будет выглядеть так, что он хочет замести следы своего участия в кровавых событиях. Ведь говорят же в народе, что Битяговский был послан в Углич для того, чтобы извести Дмитрия, а все грамоты, заявления о заботе царевича – ложь.

Посему следует немедля отправить в Углич верного человека, скажем, пристава Засецкого, поручить ему прояснить ситуацию и подготовиться к встрече тех людей, которые займутся следствием. А их назначение надобно поручить Боярской думе, дабы потом никто не мог упрекнуть Бориса в том, что и на этот раз он все устроил так, как ему выгодно.

Кто бы ни поехал в Углич, против брата царицы Ирины они ничего не найдут. Битяговский, посвященный в замысел устранения Дмитрия, мертв. Его сын и племянник, которым дьяк мог довериться, несмотря на запрет, тоже погибли. В живых нет никого, кто хоть что-то знал бы о его замыслах.

А вот Нагие не отвертятся. Для них все кончено. Кара за бунт, за убийства царских посланников, жестока. Ее не избежать ни Марии, ни ее братьям. Все складывается в пользу Бориса.

Остается один вопрос. Кто же убил Дмитрия? Битяговский не стал бы действовать без приказа, даже если бы ему и подвернулась такая возможность. Значит, не он. Тогда кто? Ведь гонец говорил, что Дмитрия зарезали. Да, это самый большой вопрос, ответ на который следует искать только в Угличе.

Если против него, Годунова, ничего не будет, то имя убийцы совершенно неважно. Лишь бы только оно прямо или косвенно не вело к Борису. Такого быть не должно.

Обдумав ситуацию, Годунов вызвал к себе пристава Засецкого. После разговора с Борисом тот сразу отправился в Углич.

Боярская дума собралась на следующий день, в понедельник 17 мая. Вопрос рассматривался один – трагедия, произошедшая в Угличе. Годунов предложил назначить руководителем следствия Василия Ивановича Шуйского, недавно вернувшегося из ссылки. Вот уже кого никак нельзя было назвать его человеком. Тот, напротив, слыл противником Бориса Федоровича. Годунов знал, кого предлагать. Ведь Шуйский, кроме всего прочего, до опалы, постигшей его в 1587 году, возглавлял Судебный приказ. Так кому, как не ему, поручить столь деликатное и требующее определенного опыта дело?

От церкви в помощь Шуйскому был определен митрополит Крутицкий Геласий. Он тоже выступал против брата царицы.

Но совершенно без своих людей Борис обойтись не мог. Посему в Углич должны были ехать окольничий Андрей Петрович Клешнин и думный дьяк Елизар Вылузгин, заведовавший Поместным приказом.

Пристав Засецкий въехал в Углич 18 мая, а на следующий день туда прибыл и Шуйский со своими помощниками.

Следствие началось с тщательного осмотра трупов царевича Дмитрия и всех тех, кто оказался жертвой толпы. Затем пошли допросы. Главными свидетелями стали мальчики, которые играли с царевичем, а также Василиса Волохова, Арина Тучкова и Мария Колобова.

Допросу ребят Шуйский придал особое значение. Один мог солгать, но четверо нет. Неправда всплыла бы. Как ни учи мальчишек, а при виде грозных следователей они станут путаться.

Петруша Колобов, Бажен Тучков, Иван Красенский и Григорий Козловский показали одно и то же. Упомянули они и о том, что в начале приступа Дмитрий, сильно испуганный, упомянул Осипа Волохова, Никиту Качалова и Данилу Битяговского. Называл их царевич только по имени, но было ясно, кого он имел в виду. На вопрос Шуйского, были ли эти трое тогда во дворе, все ребята ответили отрицательно. Мол, нет, но Дмитрий ясно крикнул, что у них ножи, убить хотят.

Тучкова подтвердила слова мальчишек. Она тоже слышала, как царевич назвал имена, хотя в тот момент ни Осипа, ни Никиты, ни Данилы во дворе не было. Не видела их и стража.

Осип появился позже, и на него набросилась толпа. Потом к дворцу подъехали дьяк Битяговский, его сын и племянник.

В итоге следствие установило, что Дмитрий погиб во время приступа падучей болезни, накололся на стилет, когда упал на него.

После этого Шуйский занялся самосудом. Марию Нагую он допросу не подвергал, на то у него не было прав. Да вдовая царица и не желала общаться с ним, занималась подготовкой к похоронам сына.

Михаил Федорович отверг все обвинения в свой адрес, несмотря на то что десятки свидетелей показали, что именно он руководил расправой над Битяговским и его людьми. Боярин валил все на посадских, которые прибежали в Кремль, поднятые набатом колокола. Сам же он подумал, что начался пожар, выбежал во двор и увидел, как толпа расправляется с Битяговским, его сыном, племянником, Осипом Волоховым и другими людьми, которые сопровождали дьяка.

Григорий и Андрей Нагие дали похожие показания. Однако Василиса Волохова опровергла их. Она сказала, что царица Мария Федоровна и ее братья велели бить насмерть людей, которых во время гибели Дмитрия в Кремле не было.

Царевич был похоронен в Угличе в субботу 22 мая. Митрополит Геласий совершил отпевание и с подобающими почестями предал тело Дмитрия погребению в Спасо-Преображенском соборе.

24 мая, когда Шуйский еще находился в Угличе, в Москве случились сильные пожары. В народе тут же поползли слухи о том, что это дело рук людей Бориса Годунова, желавшего отвлечь внимание жителей столицы от беды, случившейся в Угличе.

Прошли волнения в Ярославле. Народ верил в то, что Дмитрия сгубил Годунов.

Это не могло не тревожить Бориса Федоровича, да еще в условиях, когда в набег на Москву уже двинулся крымский хан Казы-Гирей. Годунов добился, чтобы царь Федор выделил средства для восстановления сгоревших строений, а их было около десяти тысяч. Началось строительство, и Москва утихла. Удалось успокоить и Ярославль.

Сразу по возвращении из Углича на подворье Годунова тайно приехал Клешнин. Он должен был сообщить о результатах сыска брату царицы.

Борис Федорович встретил его на крыльце, провел в малую залу и заявил:

– Рассказывай все подробно, ничего не тая!

– Так, Борис Федорович, и таить-то нечего. Дмитрий погиб случайно. Он играл с мальчишками в тычку. Как начался приступ падучей, ножик выронил да на него горлом и упал. Когда кормилица подбежала да повернула его, Дмитрий уже умирал.

– Значит, он погиб случайно, и это многие видели?

– Мы нашли семь свидетелей. Восьмой – церковный сторож, ударивший в набат. Но он видел только кормилицу с умирающим Дмитрием на руках.