Наконец, третий способ общения – это поглаживание всего, до чего можно докоснуться. Это: руль, рычаг коробки передач, приборная панель, кнопки на магнитоле или сенсорные экраны, сиденье справа, если едешь один, двери снаружи, если едешь с открытыми окнами или на кабриолете, наконец, ремень безопасности, который нежно сдавливает тебе грудь во время движения.

Всем вышеперечисленным советам, довольно банальным, скучным, а местами странным, я послушно следовал, когда купил Солярис. Поначалу. Затем перестал. И всё. Автомобиль отдалился от меня, стал чужим. Я начал его ненавидеть и ждать момента, когда он меня подставит – сломается. Но он не ломался, гад. Целых три года. И вокруг меня было огромное множество людей, которое было счастливо с Солярисом. Каждый второй таксист ездил на Солярисе, и для него это был кормилец семьи. Возможно, и мой рыжий уродец попадет, наконец, в любящие руки. Его отмоют, приласкают, назовут по-другому и будут кормить только качественной, здоровой пищей.

Сейчас мне не хотелось думать об этом, ностальгировать и подавно, ведь я мчался по кольцевой автодороге на своей новой бестии цвета мокрый асфальт и просто ловил ртом воздух. Эмоции переполняли меня. Но спросить меня, от чего? Пожалуй, не от динамики – да, она была неплохой, но по ощущениям и звуку выхлопа совсем не то, что Гелик Гошика. И не от интерьера салона – дизайн был странноватый, качество материалов среднее – выше уровня Соляриса, но явно не семикратно, как можно было предположить по цене.

Я сошел с ума от внешнего облика Камаро. Когда я первый раз увидел его вживую, то просто не отойти от него. Камаро обладал безумной магнетической силой, способной удерживать взгляд, что бы или кто бы ни стоял рядом. Кинозвезда ли, топ-модель, любой другой автомобиль, – для меня всё меркло рядом с Камаро. Первый раз, подойдя к автомобилю, я почувствовал себя безумно недостойным даже прикоснуться к темно-серой ручке, не говоря о том, чтобы взяться за руль и завестись. Широченный, мускулистый, безумно агрессивный – он спокойно подпустил меня, дрожащую от благоговения тварь, позволил потрогать себя и даже погладить, но процесс первого обмывания я отложил на вечер. И я знал, как всё произойдет вечером. Но сначала мне предстояло привыкнуть к моей новой спутнице. Да, пожалуй, это была она, а не он. Она меня пожирала, а я тонул в ее кожаных креслах, едва прикасаясь дешевыми кроссовками к педалям.

Я решил провести с ней весь день. Через каждые пять-десять километров я останавливался и выходил, чтобы сделать фотографии. Стоило мне вылезти из тесного, ужасно непрактичного салона, и взглянуть на нее, я снова оказывался в ее безраздельной власти. Раз даже остановился на пригородном шоссе на обочине на аварийке и мне не только не бибикали возмущенно, но и притормаживали рядом со мной и пытались на скорости что-то заснять на свой смартфон. В потоке мелькали восхищенные взгляды, пальцы, поднятые вверх. Конечно, равнодушных к этому автомобилю не было никого. Но меня это совершенно не трогало. Я готов был очутиться на безлюдных и неуютных просторах Луны, лишь бы в объятиях Камаро. Один на один со своей ненаглядной, любимой подругой, чтобы предаваться бесконечному созерцанию, фотографированию, поглаживанию и, возможно, даже облизыванию отдельных мест.

Собственно, день мой начался рано. После немереного количества кофе спал я ужасно беспокойно и всего около трех часов, скрючившись на офисных стульях. Вскочив ни свет ни заря, я, помятый и небритый, забыл обо всем. Вначале я известил своего начальника, что беру выходной на весь день. Затем вызвал эвакуатор и до приезда моих коллег в офис мы успели оттащить рыжего уродца прямо к автосалону Шевроле. Дома я наскреб немного денег плюс занял у соседки, поэтому на некоторое время должно было хватить. Съездил в магазин и купил бутылку шампанского, к сожалению, недорогого, и свечи. За это время мне одобрили кредит в банке, в чем я ничуть не сомневался. Дела у банков шли неважно и с каждым днем всё хуже, поэтому за любого мало-мальски работающего гражданина цеплялись отчаянно, едва ли не упрашивая взять взаймы денег.

Оценили мне Солярис по чудовищно низкой стоимости, но я махнул на всё рукой. Всё равно возвращать никакие кредиты и займы я не собирался. Покинув автосалон, я катался и катался на Камаро по всему городу, неспешно, привыкая к ужасной обзорности – жертве шедеврального дизайна. Когда кончился бензин, я выбрал самую безлюдную заправку, но это меня не спасло от трех-четырех, неизвестно откуда взявшихся, зевак с фотокамерами. Даже кассир, едва рассчитав меня, выбежал взглянуть на удаляющегося темно-серого зверя.

Обмывать я решил один. Нужно было это сделать до встречи с новыми друзьями. Выдумывать я ничего не стал и решил устроить церемонию у офиса. Как только мои коллеги разъехались по домам, я немедленно поехал на территорию старого завода. По раздолбанному асфальту машина шла жестко, но приемлемо. Я, к слову, не замечал ничего плохого и готов был защищать Камаро до смерти, превращая любой очевидный недостаток в неоспоримое достоинство – как менеджеры в автосалонах.

У офиса было тихо и пусто. И, судя по всему, собирался дождь. Осенью такое неудивительно. Но мне мокрый асфальт был в первый день ни к чему. Что там за гонки собирались устроить новые друзья, неизвестно, но к новой машине, новой управляемости, заднему приводу я не привык. Рисковать было страшновато, но кто не рискует, тот не пьет шампанского. А я его пить и не собирался – я его вылил на крышу и капот Камаро – белое полусладкое шампанское производства Республики Дагестан. Но рисковать я должен был. Довольно моя жизнь гнила в затхлых офисах с шумными, пыльными компьютерами и душными менеджерами-консультантами по продажам. Теперь все будут продавать мне удовольствия, которые я заслуживаю, который, по сути, каждый заслуживает, но боится себе в этом признаться.

Я зашел в офис, налил огромный бокал растворимого кофе и вышел на улицу, к Камаро. Не мог на нее насмотреться. Всё, что было вокруг нее, расплывалось в пятнах, приглушалось и теряло смысл. Поставил бокал на огромный капот. Было без пяти семь. Быстро темнело. Я вытащил из бардачка свечи и начал расставлять их по периметру крыши, багажника, капота и поджигать.

Ровно в семь показался свет фар рыжего Матиза. За рулем был курьер, но другой, не вчерашний. При виде одинокого Камаро в свечах паренек потерял рассудок. Он вылез из своей машинки и начал что-то бессвязно бормотать.

– Заказ… суши тут… это… Вам или… ошибся, не?

Я прислонился к капоту и молча смотрел на него, отхлебывая из бокала.

«Презренный раб, – бросились мне мысли. – Ведь мы с ним равны. У него даже, вероятно, больше денег, чем у меня сейчас. Но почему-то я чувствую себя превосходно, покончив со своим проклятым рабским прошлым, а он сознательно убивает свою молодость, о чем пожалеет несчастным в старости».

– Так это… вроде по адресу… не?

– Вываливай сюда, меж свечей, – я указал на огромный капот.

Паренек настолько застеснялся Камаро, что, суетливо доставая заказ из сумки, выронил его в раскисшую грязь. Чертыхнулся, извинился, поднял, вымазав руки, распаковал, вытащил контейнер и бережно поставил на капот. Я понимал его смущение рядом с Шевроле – еще утром я сам оказался в такой же ситуации.

– Соус унаги здесь? – строго спросил я.

– Конечно! Он в пакете. – Пауза. – У Вас заказ оплачен, я вижу.

– Прокатиться хочешь? – кивнул я на темно-серого зверя.

– Я… – у курьера задрожал голос. – Н-н-нет. Я… пойду… в смысле… поеду.

– Садись, – просто сказал я и подпихнул его к водительской двери.

– Н-н-нет! Я не могу. У меня работа!

– Что ты несешь? Ты можешь изменить свою душную жизнь, ты загоришься мечтой, ты проснешься и не будешь спать ни днем, ни ночью в этом сером, вечно дождливом городе. Ты бросишь свою поганую работу.

– Нет!

– Веришь или нет, а еще сегодня утром я был хозяином рыжего Соляриса.

– Вы разыгрываете меня. Это пранк, да?

– Что ты несешь? Садись и езжай!