Владимир, когда ему исполнилось тридцать лет, обнаружил в себе очень сильное, непреодолимое желание «стяжать Духа Святого», как говорил об этом православный святой Серафим Саровский. Это произошло с ним неожиданно, прямо в гуще мирской жизни. Вот уже десять лет он продвигал с компаньонами довольно прибыльный строительный бизнес, но разве в этом смысл жизни? Он взахлеб начал читать Добротолюбие – уникальную книгу, в которой собраны советы святых подвижников о том, как победить плоть и взрастить дух. На всякий случай он тщательно изучил Бхагавадгиту, Коран, буддизм, произведения Шри Ауробиндо и даже Кастанеду и обнаружил, что с небольшими различиями великие мистики, аватары, божественные личности и просветленные, а также просто писатели говорят об одном и том же. Поскольку он жил в России, он выбрал православие, пошел в ближайшую церковь и там крестился. Он стал соблюдать посты и каноны церкви, купил себе черные монашеские четки, которые все время держал в правом кармане пиджака и перебирал пальцами. «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое». Эти слова царя Давида врезались в его сердце. Одна бусинка четок – одна молитва. Потом – следующая. Иногда он молился проще: «Господи, помилуй меня, грешного». Он хотел, чтобы Иисусова молитва стала самодвижущейся, зажила в нем прямо в гуще мирской жизни. Он бросил пить и курить, и это сильно обрадовало его жену Настю, которая с удивлением следила за происходящими в нем изменениями.

Значительную часть своего дохода он стал тратить на восстановление монастырей и храмов, этим благородным делом он увлек и своих компаньонов. Они часто путешествовали по России, знакомились с протоиереями и архимандритами и жертвовали немалые суммы. Сердце радовалось, когда церкви восстанавливались из руин.

Кроме того, Владимир поддерживал финансово издание православной литературы и журналов, считая это дело наиважнейшим. Он помог издать полное собрание сочинений святого праведного Иоанна Кронштадтского и множество книг по воспитанию детей. В Ярославской губернии он стал спонсором строительства детского дома. Его ценили, уважали, ему вручили несколько православных орденов и огромное количество грамот. Жизнь приобретала высокий внутренний смысл.

Он мечтал не только «стяжать Духа Святого», но и передать это стремление другим людям. Благородно и очень возвышенно.

Одно огорчало: молитва с трудом приживалась в его сердце. Мирские дела и заботы сильно отвлекали. Иногда проходил день, и Владимир замечал, что перебирал четки в правом кармане пиджака, вспоминая о великой цели, всего лишь несколько раз. Как и все обычные люди, он грешил – гневался, осуждал, раздражался, имел непристойные мысли. Но духовник отец Никандр успокаивал его: «Все придет, все наладится, терпение и труд все перетрут».

Прошло пять лет. Как-то раз ранней весной Владимир отправляется в Ярославскую область посмотреть, как идут дела в детском доме и опекаемом им монастыре. Вдруг им нужна какая-нибудь помощь? Настоятель монастыря скромный: сам не позвонит, не попросит.

Дорога дальняя, несколько часов.

Владимир давит на газ, чтобы успеть приехать засветло, на спидометре скорость показывает сто сорок километров в час, четки прямо на руле, и пальцы правой руки перебирают их, губы шепчут слова молитвы. У него особое настроение: он благодарит Всевышнего за эту жизнь, полную возвышенных трудов и забот. Все могло же быть совсем по-другому. Он мог бы навсегда остаться обывателем, бесцельно коротающим свои дни.

Накрапывает дождь. Мимо проносятся деревенские дома. Неожиданно машина теряет управление. Далее все – как в замедленной съемке. Владимир видит, что его несет прямо на открытую автобусную остановку, где под зонтами, укрываясь от дождя, стоят две девочки. Они разговаривают и не видят его. Он не может сделать ничего. Слишком большая скорость. Машина летит прямо на них. Удар. Правым боком автомобиль сносит девочек и летит в придорожные кусты. На удивление, посадка мягкая. Владимир вылезает из машины. Четки в правой руке. Где ты, Всевышний? Таким образом Ты ответил на все мои молитвы и добрые дела? До остановки метров сто. Девочек нет. Вернуться туда невозможно, но необходимо. Надежда умирает последней. Быстрее туда. А вот и они. Вернее, их тела. Они еще живы и дышат, но лежат так, что становится понятно – это конец. Тело одной сломлено пополам. Вторая лежит в настолько неестественной позе, что Владимиру хочется умереть, исчезнуть из этого мира прямо сейчас.

Подобное могло произойти с кем угодно, но только не с ним.

Это неправильно, невозможно, это вне всякого понимания. Владимир – тот, кто трепетно относился к каждой мелочи в жизни. Тот, кто хотел стяжать Духа Святого. Тот, кто пытался искоренить в себе осуждение, гнев, раздражение, старался соблюдать посты и заповеди, помогал всем, кто нуждался в помощи… И вот – убийство двух девочек. И убийца – он!

Владимир садится на колени около них и молится. Пальцы правой руки по привычке перебирают черные бусины. Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей. Стоп! А есть ли Он вообще? Разве мог Он допустить, чтобы случилось подобное? Ведь Он – добрый и любящий? Разве не так?

Владимир плачет горько, навзрыд. Все рухнуло, не осталось ничего. Прибегают деревенские жители. Их много. Среди них – родители девочек. Матери воют, как дикие животные. Рвут остатки сердца Владимира на части. Боже, уничтожь меня, моя жизнь окончена, только забери меня отсюда! Теперь моя молитва такая. Родители, убейте меня скорее, не мучайте! Владимира почему-то не замечают. Кто-то вызывает «скорую помощь» и полицию. Минуты тянутся бесконечно… Молодой парень, наверное брат одной из девочек, кричит: «Где он? Я убью его!»

– Так вот же я! Убивай скорее!

Странно, но никто не замечает Владимира. Сидит мужик на коленях и плачет. Как все. Вот и полиция. Они сразу определяют, кто и что. Вы водитель? Пройдемте в машину. И побыстрее, если хотите выжить. Горькая ирония. А если не хочу?

Нет Бога. Только боль, случайность и нелепая смерть. Раз так, то и жить незачем.

Владимир садится в полицейскую машину. Рядом с ним – лейтенант, у него кобура, в ней – пистолет. Владимир решает: завалю его на повороте, достану пистолет и застрелюсь.

Жизнь – пустая и никчемная нелепость. Жуткое страдание, которое нужно немедленно прекратить.

Точка.

Константину сорок лет. Его жену зовут Надя. У них двое детей: мальчик и девочка. У каждого ребенка своя комната в трехкомнатной квартире в спальном районе города Москвы. Егору семнадцать лет, заканчивает последний класс школы. Он увлечен идеями чистоты нации. Днями и ночами Егор пропадает где-то в обществе единомышленников. Очень часто возвращается домой на рассвете прямо из отделения полиции. Свою идею считает святой. Как-то раз Константин устроил с ним спор, он говорил о толерантности и терпимости, но неожиданно получил от сына прямой удар в челюсть. Это было сигналом о том, что больше он в доме не хозяин.

Дочери Вике пятнадцать лет, и у нее сложный переходный возраст. Подростковый кризис. Она тоже пропадает ночами, без всякого сомнения, курит травку, от нее часто несет алкоголем. Родительское внушение приводит ее в бешенство. Она хлопает дверью и запирается в своей комнате. Все, что ей нужно от родителей на данном этапе, – чтобы давали ей денег и оставили в покое. Такова жизнь.