Ящик толчками сдвинулся с места. Несколько моряков из команды по приказу Фумеро спустились в трюм. Дальнейшее представить было нетрудно. Дюжина человек общими усилиями с помощью рычагов приподняла деревянный кофр и завела под него брезентовые стропы. Фермин услышал, как загрохотали цепи, и почувствовал резкий рывок вверх – заработал подъемный кран.

Арраэс и члены его экипажа как завороженные смотрели на деревянный сундук, который висел в шести метрах над палубой, раскачиваясь на ветру. Фумеро выбрался из трюма с удовлетворенной улыбкой, вновь водрузив на нос темные очки. Вскинув голову, он взглянул на мостик и издевательски отдал честь.

– С вашего позволения, капитан, мы приступим к уничтожению крысы, которую вы везли на борту, единственным по-настоящему надежным способом.

Фумеро знаками велел крановщику опускать груз, пока сундук не очутился на одном уровне с его лицом.

– Хочешь высказать последнее желание или покаяться?

Команда в изумлении уставилась на ящик. Из его недр донесся жалобный звук, будто заскулил маленький затравленный зверек.

– Ну-ну, не рыдай, все не так страшно, – произнес Фумеро. – Кроме того, ты не останешься в одиночестве. Увидишь, какая большая дружеская компания дожидается тебя на горденях[11].

Сундук снова взмыл вверх, и стрела крана начала разворачиваться к борту. Когда он замер в десяти метрах над поверхностью воды, Фумеро опять повернулся к мостику. Устремив на него застывший взор, капитан беззвучно пробормотал что-то. «Сукин сын», – прочитал Фумеро по его губам.

Он подал сигнал, и ящик, вмещавший двести килограммов оружия и пятьдесят кило Фермина Ромеро де Торреса, стремглав полетел в холодные и темные волны барселонской гавани.

За мгновение свободного падения Фермин едва успел вцепиться в деревянные стенки. В момент удара о воду оружие всей массой подскочило, с силой ударившись о верхнюю плоскость ящика. Несколько секунд сундук держался на плаву, покачиваясь, как бакен. Десятки ружей, навалившись на Фермина, погребли его под собой, а он отчаянно барахтался, пытаясь выкарабкаться из-под груды. В нос ударил резкий запах соли и солярки. Он услышал, как вода с клекотом прорывается внутрь сквозь пулевое отверстие от выстрела Фумеро. Фермин очутился в луже ледяной воды, затопившей деревянное дно, и его охватила паника. Он скрючился, стараясь добраться до самого низа кофра. Но едва достиг цели, железо съехало на сторону, тяжесть сместилась, и ящик накренился. Фермин упал ничком на оружие. В полной темноте он ощупал груду ружей под собой и принялся разгребать их в поисках дыры, через которую поступала вода. Как только ему удалось перебросить назад с десяток винтовок, они снова рухнули на него, прижимая к днищу ящика, продолжавшего заваливаться на бок. Вода заливала ноги Фермина и струилась между пальцами. Она добралась до колен, когда он наконец нашел отверстие и зажал его ладонями.

Неожиданно Фермин услышал выстрелы, раздавшиеся с палубы, и треск дерева, пробитого пулями. Три новых отверстия появились у него за спиной, впустив зыбкий зеленоватый свет. Его хватило, чтобы Фермин мог видеть, как вода тугими фонтанами врывается внутрь ковчега. За несколько секунд она поднялась ему до пояса. Он закричал от ужаса и ярости, попытавшись дотянуться до одного из новых отверстий другой рукой, но внезапно ящик тряхнуло, и Фермин опрокинулся навзничь. Тесное пространство наполнилось пронзительным ревом, будто ковчег пожирало мифическое чудовище. Вода бурлила уже на уровне груди, и от холода у Фермина перехватывало дыхание. Вновь воцарилась темнота, и он понял, что кофр необратимо тонет. Правая рука соскользнула, уступив напору воды. В сумраке студеная волна плеснула в лицо, смыв слезы. Фермин судорожно ловил ртом остатки воздуха.

Течение подхватило деревянный ящик и неумолимо потянуло на дно. Под потолком оставалось расстояние шириной в ладонь, заполненное воздухом, и Фермин дернулся вверх, чтобы глотнуть кислорода. Вскоре кофр опустился на дно гавани и, накренившись на бок, зарылся в ил. Фермин навалился на крышку, пиная ее ногами и осыпая ударами кулаков, однако доски, крепко приколоченные гвоздями, не поддались. Последний воздух утекал сквозь щели. Полная темнота, пронизанная холодом, побуждала опустить руки, но легкие горели, и голова, казалось, вот-вот взорвется из-за прилива крови, вызванного удушьем. Пришло осознание, что жить ему осталось несколько секунд, и, ослепленный паникой, Фермин схватил винтовку и попытался пробить прикладом борт ящика. После четвертого удара оружие разломилось на части. Он пошарил вокруг себя в темноте, и пальцы скользнули по завернутому в мешковину ружью, которое удерживало небольшое количество воздуха, скопившееся под плотной тканью. Фермин сжал ствол обеими руками и, собрав последние силы, принялся долбить дерево, моля Бога о чуде.

В мешке глухо бабахнул выстрел. Пуля, выпущенная почти в упор, пробила сбоку ящика дыру размером с кулак. Сквозь отверстие забрезжило пятно тусклого света. Руки Фермина начали действовать раньше, чем он успел что-либо сообразить. Прицелившись в ту же точку, Фермин снова и снова нажимал на курок. Однако вода уже промочила мешок и выстрелов не последовало. Он подцепил другую винтовку и надавил на спусковой крючок через полотно. Первые две попытки оказались безрезультатными, но в третий раз Фермин почувствовал отдачу и увидел, что отверстие в боковине ящика расширилось. Он исступленно расстреливал магазин, пока дыра не увеличилась настолько, чтобы сквозь нее протиснулось его костлявое истощенное тело. Острые щепки, которыми оскалились рваные края пробоины, впивались в кожу, но призрачный свет и залитая солнцем поверхность воды, угадывавшаяся снизу, манили неодолимо, помогая прорваться сквозь заслон деревянных шипов.

Мутная вода гавани обжигала глаза, однако Фермин держал их открытыми. На дне в зеленоватых сумерках колыхался лес из света и тени. Под ногами простирались вековые отложения ила с вкраплениями рваных сетей и остовов затонувших лодок. Подняв голову, он увидел столбы рассеянного света, падавшего сверху. Корпус торгового судна снизу выглядел большим темным пятном на поверхности. Фермин прикинул, что глубина в этой части акватории порта достигает метров пятнадцати. Если бы он исхитрился вынырнуть у противоположного борта судна, возможно, его не заметили бы. Тогда появлялся шанс выжить.

Фермин оттолкнулся ногами от деревянного короба и начал всплывать. В те мгновения, когда он медленно поднимался к поверхности моря, перед глазами вновь развернулась призрачная картина, скрытая толщей воды. Фермин понял, что колыхавшаяся в сумраке масса, которую он принял за водоросли и затонувшие обрывки сетей, представляла собой скопление человеческих тел. На дне находилось обширное подводное кладбище из десятков трупов в наручниках, со связанными ногами, прикованными цепями к камням или бетонным блокам. Угри, сновавшие вокруг тел, объедали плоть с лиц, а течение лениво шевелило волосы. Фермин различил среди мертвецов силуэты мужчин, женщин и детей. Под ногами у них лежали узлы и чемоданы, наполовину затянутые илом. Некоторые покойники разложились уже настолько, что от них остались лишь скелеты, едва прикрытые лохмотьями одежды. Скорбные захоронения тянулись бесконечной чередой, теряясь в темной глубине. Фермин зажмурился и через секунду всплыл на поверхность, вернувшись в царство живых. На собственном опыте он убедился, что возможность просто дышать дарит самые восхитительные ощущения в мире, слаще которых не испытывал.

Фермин репейником прилип к борту корабля и замер, стараясь отдышаться. Метрах в двадцати плавал сигнальный бакен. Он отдаленно напоминал маяк, только маленького размера. Цилиндр, увенчанный сигнальным фонарем, крепился к круглому основанию, в котором имелось подобие будки. Белый бакен с красной полосой плавно покачивался на волнах, как дрейфующий металлический островок. Фермин подумал, что стоило бы попробовать добраться до буйка, спрятаться в полости основания и выждать удобный момент, чтобы незаметно доплыть до берега. Похоже, никто не обратил внимания на его появление, однако судьбу испытывать не хотелось. Он вдохнул полной грудью, насколько позволяли легкие, и снова нырнул, неровными гребками продвигаясь к бакену. Фермин плыл, избегая смотреть вниз и предпочитая думать, что стал жертвой галлюцинации, а зловещий сад теней, колыхавшихся в потоке течения у него под ногами, лишь рыбацкие сети, зацепившиеся за обломки.