Даже если эти армии составляли две трети или половину штатной численности, все равно они были очень велики. Среди них встречались ветераны обеих сторон, однако подавляющее большинство солдат и многие офицеры имели мало боевого опыта. Это относится и к самим командующим. Кассий служил квестором при Крассе в 53 г. до н. э. и спас часть его разбитой армии, однако это произошло двадцать лет назад.[246] Он и Брут участвовали в македонской кампании в 48 г. до н. э., однако весь их боевой опыт сводился к мелким карательным операциям, чтобы добыть средства для ведения этой войны. Вряд ли можно считать, что они получили хорошую подготовку, чтобы руководить одной из самых мощных римских армий, когда-либо выходивших на поле битвы. Антоний имел больше командного опыта, хотя, как мы видели, заметно меньше, чем обычно предполагается; при любых натяжках он не мог сравниться с Юлием Цезарем или Помпеем, а ведь даже они никогда не водили в бой так много легионов. Эта война велась огромными и неуклюжими армиями, где ни один из командиров не обладал опытом операций такого крупного масштаба. Армии обеих сторон оставались в значительной мере обособленными, преданными лишь своему предводителю, который платил им. Они стояли рядом друг с другом, но не подчинялись единому командованию.

Брут и Кассий разбили себе каждый отдельные лагеря на возвышенностях в окрестностях Филипп. Брут, чей фланг шел по линии холмов, находился справа, Кассий – слева, рядом с широким болотистым участком. Оба лагеря соединялись укрепленными линиями. Армии «Освободителей» имели удобный доступ к воде, отличные пути снабжения, шедшие от побережья. Их план состоял в том, чтобы ожидать либо атаки неприятеля в невыгодных для него условиях, либо того, что у него кончится продовольствие. Подобная стратегия могла оправдать себя, однако она не соответствовала римским традициям и к тому же отдавала инициативу в руки триумвиров. Легионы Цезаря расположились лагерем напротив позиций Брута, а люди Антония – напротив позиций Кассия. Некоторое время они ограничивались перестрелкой. Почти каждый день силы противников покидали лагеря и разворачивались в боевом порядке – но ни та, ни другая сторона не продвигалась далее и не вступала в бой. Подобная практика вызова на битву представляла собой характерную особенность военного искусства той эпохи.[247]

Раздумывая, как сдвинуть ситуацию с мертвой точки, Антоний предположил, что болото слева от вражеской позиции является уязвимым местом в неприятельской обороне, и направил людей, дабы те выстроили там линию укреплений. Строительство началось за пределами лагеря; идея заключалась в том, чтобы оборудовать позицию, заходящую за фланг Кассия, и в итоге создать угрозу путям снабжения врага. Поначалу противник не мог различить, что происходит за высокими зарослями тростника; триумвиры позаботились о том, чтобы продолжать ежедневное движение значительных сил за пределами лагеря и тем самым отвлекать внимание врага. В конце концов Кассий понял, в чем дело, и отправил отряд на строительство рва и вала перпендикулярно Антониевым. Он надеялся перерезать линию Антония, заранее обеспечив себе преимущество над любыми силами в этом месте, чтобы впоследствии сокрушить врага. 3 октября патрули Антония обнаружили следы деятельности противника. Как всегда, обе армии выстроились в боевом порядке, и, возможно, «Освободители» решили продвинуться немного вперед или даже напасть, чтобы отвлечь внимание вражеских сил от предпринятого ими строительства.

Антоний, находившийся на краю правого фланга передней линии своего войска, немедленно повел отряды, находившиеся поблизости, через болото против новой линии укреплений Кассия. Повсюду завязались беспорядочные схватки. Вне зависимости от того, была ли продумана эта атака, штаб Брута и Кассия оказался в затруднении, будучи вынужден координировать действия стольких необученных легионов. Соединения получили приказ о продвижении не одновременно; по инициативе командиров низшего ранга некоторые отряды остались ждать, тогда как некоторые двинулись вперед, не дожидаясь инструкций. В итоге наступление оказалось энергичным, но неорганизованным. В войске противника царил еще больший беспорядок. Много дней подряд легионеры маневрировали в виду врага, не вступая в бой, и не ожидали полномасштабного сражения. Строй Брута тянулся вправо дальше, нежели строй Цезаря – возможно, это вышло не умышленно, а по случайности. Четвертый легион занимал ответственную позицию на самом краю левого фланга, тогда как опытный Цезарев легион подвергся нападению с фронта и фланга и оказался быстро смят. В войске распространилась паника, и враг сокрушил левое крыло сил Цезаря. Торжествующее войско Брута ринулось вперед, преследуя противника, и ворвалось во вражеский лагерь. Отряды рассыпались: солдаты занялись грабежом и полностью позабыли о необходимости добиться окончательной победы.

Тем временем люди Антония воспользовались лестницами, чтобы взобраться на новую стену Кассия и овладеть ею, а затем двинулись вперед, побуждаемые своим командующим. Их полководец одним из первых ворвался в главный лагерь Кассия. Большинство легионов последнего занимали участки по фронту и не участвовали в боях на болоте, однако пошел слух, что они утратили свои позиции, когорты заколебались и начали отходить. Сам Кассий впал в отчаяние, поскольку воины вокруг него расстроили ряды. Из-за своей близорукости он ошибочно принял каких-то всадников за врагов и приказал своему телохранителю убить себя, а не сдаваться в плен. (Этот человек быстро исчез, и некоторые задавались вопросом, не убил ли он своего командира без приказа с его стороны.) Брут не смог восстановить контроль над его людьми и двинуть их против Антония, а они вместо этого стали отступать в свой лагерь, отягощенные добычей. Антоний же в свою очередь слишком увлекся борьбой за него, и это повлияло на ход битвы в целом и не позволило воспользоваться беспорядком в армии Брута. Цезаря же просто нигде не было видно.[248]

О поведении молодого триумвира 3 октября шли споры в течение всех оставшихся лет его жизни, и не приходится сомневаться, что он не показал себя так, как надлежало римскому аристократу, стоявшему во главе армии. Цезарь был серьезно болен и не мог должным образом осуществлять руководство, но тем не менее, по-видимому, не назначил подчиненного, который выполнял бы за него эту роль – бесспорно, потому что полководец должен был сам отомстить за смерть отца, а не действовать через заместителя. Отсутствие руководства стало важнейшей причиной того, что в его армии не хватало порядка и что она дрогнула под натиском легионов Брута. Цезарь, видимо, находился с ними, оставаясь на носилках за боевой линией. Очевидно, его не было в главном лагере, когда воины «Освободителей» ворвались туда, хотя кое-кто из них хвастался, будто убил молодого триумвира. По словам Цезаря, его личному врачу приснилось, что ему грозит опасность в палатке, его друзья вняли предостережению, и он был спасен слугами. Неясно, произошло это до сражения или во время оного. Его вынесли из боя и спрятали в болотистой местности, находившейся на некотором расстоянии от поля битвы со стороны тыла. Возможно, он или отчаялся в успехе сражения, или просто слишком устал, однако оставался здесь три дня, прежде чем возвратился в лагерь.[249]

Громоздкие и, в сущности, любительские армии плохо управлялись или не управлялись вообще, и первая битва при Филиппах закончилась вничью. Легионы Цезаря понесли тяжелейшие потери, лишившись также множества штандартов. Еще худшие вести пришли, когда гонец принес сообщение о том, что последний конвой из Италии перехвачен и уничтожен неприятельским флотом. Значительная часть Марсова легиона и еще один легион погибли от огня или утонули, когда загорелись транспортные суда. Брут не поверил донесению, когда получил его, и, похоже, впал в депрессию из-за гибели своего союзника и зятя. Кассий погиб, однако обе армии оставались разделены, и потому Брут тотчас щедро одарил солдат коллеги деньгами, чтобы поддержать их готовность умирать за республику и свободу. Антоний продолжал расширять укрепленные линии вокруг левого фланга неприятеля. Кассий держал отряд на господствующем над местностью холме, но Брут, то ли по ошибке, то ли из неуместного стремления продемонстрировать свою власть, отозвал его оттуда. Антоний и Цезарь заметили промах и немедленно отправили туда воинов, чтобы захватить возвышенность, и солдаты быстро возвели там мощные укрепления. Снабжение армии Брута опять оказалось под угрозой. Проходили дни и недели, в его армии росло разочарование – воины все больше хотели положить конец делу, вновь сразившись с врагом.