Когда в 1509 г. Генрих VIII взошел на трон, войны на Британских островах возобновились. Генрих оказался сильным правителем – патриотом Англии и военным стратегом. Он хотел возобновить Столетнюю войну против Франции, чтобы добиться военных побед. Из всех своих предшественников Генрих больше всего восхищался Черным принцем и Генрихом V, блестящие победы которых во Франции принесли им и землю, и славу. Усилия королевских советников не раз и не два разрушались его рыцарскими грезами. Но война всегда была «спортом королей», и если Генрих хотел завоевать французские земли, сначала ему следовало разобраться с Шотландией – союзницей Франции и «старинным врагом» в тылу Англии. Как говорилось в популярном стишке, «тот, кто решил победить Францию, должен начать с Шотландии». Генрих любил повторять эти слова и воспринимал их как руководство к действию.
Поражение шотландцев при Солуэй-Моссе было не результатом полномасштабного вторжения англичан, а всего лишь приграничной стычкой, которая закончилась для них крайне неудачно. Причиной катастрофы стала не агрессия Генриха VIII, а решение Якова V предпринять масштабную контратаку, без тщательного выбора места и времени.
В ответ на вторжение английского войска под командованием герцога Норфолка король Яков V отправил армию грабить спорную территорию к северу и востоку от Карлайла, известную как «пограничный край». Его войско форсировало реку Эск во время отлива. Возвращение совпало с приливом, и войско оказалось запертым между рекой и болотом. Вынужденная отступать под натиском меньшего по численности, но более дисциплинированного английского отряда, армия попала в западню. В плену оказались около двенадцати сотен человек, в том числе двадцать три знатных дворянина и лэрда, которых в качестве заложников отправили в Лондон и заключили в Тауэр.
Для Якова V поражение стало глубокой психологической травмой. Он был унижен и как король, и как военачальник, и потеря лица усугубилась еще тем, что он не вел свое войско лично, а держался в отдалении. И дело было не в трусости. Яков был храбрым воином, но в тот момент недооценил риски. Результатом стало распыление сил. Унижение оказалось еще сильнее, чем тридцать лет назад, когда армия его отца, Якова IV, была разгромлена в битве при Флоддене отцом герцога Норфолка. Политические последствия обоих поражений – длительное ослабление королевской власти – были одинаковыми. Но в 1513 г. шотландцы, по крайней мере, полегли в рукопашной схватке во время решающего сражения. Они умерли с достоинством, а не как крысы в западне.
Яков V поскакал в Линлитгоу, чтобы повидаться с женой, готовившейся к родам, но потом почти сразу уехал в Эдинбург, а затем в Фолклендский замок, где слег. Маловероятно, что он любил жену, поскольку у него было много любовниц. Однако король беспокоился о ребенке, и его внезапный отъезд больше говорит о его психологическом состоянии, чем о крепости семейных уз. Он очень расстроился, когда ему сообщили, что родившийся наследник – девочка. Когда годом раньше умерли два его маленьких сына, Яков V вспомнил о Марджори Брюс, дочери короля Роберта I и основательнице династии Стюарт. Но после рождения дочери он воскликнул: «Проклятье! Это закончится так же, как началось. Началось с женщины и закончится женщиной». Другой источник так передает его слова: «Началось с девчонки и кончится девчонкой».
И совсем скоро – 14 декабря Яков V умер. Ему было всего тридцать лет, но в этом достаточно молодом возрасте он уже страдал от многочисленных болезней. Разгульный образ жизни, результатом которого стала «сыпь» и приступы «лихорадки», а также серьезная травма, полученная на охоте, ослабили его иммунитет. Перед смертью он страдал от «неудержимой рвоты» и «сильного кишечного расстройства», что косвенно указывает на дизентерию, возможно, из-за выпитой зараженной воды. Другая возможная причина смерти – «мор» или холера; король мог заразиться от графа Атолла, с которым кутил и который скончался совсем недавно.
Так или иначе, но Яков V умер в своей постели, в отличие от своего отца, который погиб в битве при Флоддене при невыясненных обстоятельствах. Скорее всего, его убили англичане, но вполне возможно, он пал в самом конце сражения от руки одного из лордов-предателей.
И как тогда его сын унаследовал трон в возрасте семнадцати месяцев, так и теперь история повторялась. Внучка Якова IV, Мария Стюарт, стала королевой в возрасте всего шести дней от роду.
Девочку окрестили, как только стало безопасно выносить ее на холодный воздух. То небольшое расстояние от южных ворот дворца Линлитгоу до церкви св. Михаила ее несла на руках няня Дженет Синклер. Малышку назвали Марией в честь матери, а также в честь того, что день ее рождения праздновался римско-католической церковью как день зачатия Девы Марии.
После крещения в купели Марию умастили елеем и завернули в мантию из белой генуэзской тафты, сшитую специально для таинства крещения. Почти наверняка (так было принято у королевских отпрысков) затем ее принесли в главный престол и провели обряд конфирмации, хотя впервые она причастилась во время мессы только в девять лет. Генриху VIII сообщили, что она «очень слабый ребенок и вряд ли выживет». Предсказание оказалось неверным, а появившаяся вскоре коварная угроза жизни и безопасности будущей королевы и мирной передаче трона окажется преодоленной благодаря храбрости ее матери.
Смерть Якова V послужила началом сложной череды событий, в которых тесно переплелись политические, религиозные и фракционные мотивы. Англия и Франция сражались за влияние на Шотландию, которая стала пешкой в борьбе двух более сильных стран и правящих в них династий. В детстве Мария не участвовала в этих интригах, но все они так или иначе затрагивали ее. Целью каждого заговора было либо захватить несовершеннолетнюю королеву, либо выдать ее замуж за представителя королевской семьи Англии или Франции, чтобы гарантировать влияние в будущем. Такого рода махинации помогали сформировать династию, которую продолжит Мария, когда повзрослеет, и все вместе они определяли тайные планы, которым она храбро бросит вызов, достигнув совершеннолетия.
В те годы, когда формировались личность и характер маленькой королевы, примером ей служила мать. В течение почти пяти лет после рождения дочери Мария де Гиз проявляла незаурядную политическую хитрость и умение маневрировать на политическом поле, и при этом она постоянно училась на своих ошибках. Она сразу же окунулась в политику, сведя до минимума траурные церемонии по усопшему мужу.
Вдовствующая королева отличалась высоким ростом и поистинне царственной осанкой. Рыжие волосы и тонкие черты лица, высокие скулы, изогнутые дугой брови и высокий лоб, тонкие губы и орлиный профиль завершали общее впечатление от фигуры и образа королевы-матери. Держалась Мария де Гиз уверенно и гордо; она была умной и внимательной, щедрой к друзьям и сторонникам, с непринужденными изысканными манерами, она всегда была любезной как с равными, так и низшими по положению.
Все это были характерные черты де Гизов, и вдова Якова V быстро завоевала сердца шотландцев. Она очень быстро стала популярной в среде простого народа и умела превращать людей в своих пламенных сторонников. Эти качества впоследствии проявятся в ее дочери, которая будет похожа на мать и внешне, и характером.
Мария де Гиз унаследовала способности к политике с рождения. Семья де Гизов – в определенной степени парвеню – достигла высокого положения при французском дворе благодаря сочетанию удачных браков и полководческих талантов. При Франциске I они были тесно связаны с триумвиратом, состоявшим из коннетабля Франции Анн де Монморанси, дофина Генриха, наследника трона, и его красивой и умной любовницы Дианы де Пуатье; не меньшим влиянием де Гизы обладали и в церковных кругах. Брат герцога Клода, Жан де Гиз, был главой девяти епископств и шести аббатств. Будучи кардиналом-архиепископом Реймсским, он управлял самой важной епархией во Франции, поскольку именно в огромном готическом соборе Реймса короновались французские монархи. Более того, управление епархией де Гизы наследовали – еще до смерти Жана де Гиза титул перешел ко второму сыну Клода де Гиза, Шарлю, кардиналу Лотарингскому, который получил его в возрасте четырнадцати лет.
