Эштон вдруг кладёт свою ладонь поверх моей:

– Всё равно это лучше, чем совсем без отца! Поверь мне! – говорит негромко.

Но мне не нужны слова, этот жест, его тёплые пальцы, занявшие пространство между моими, словно заполнив собой пустоту, поселяют во мне чувство, не похожее ни на одно из тех, какие мне уже довелось испытать. Захотелось повернуться и обнять его, прижаться к сильной груди, смешать наши энергии в одну и заполнить пустоты друг друга.

Katie Melua – Perfect World

После обеда мы решаем приготовить семейный ужин.

– А ты умеешь готовить? – спрашиваю.

– Конечно! Я вырос в Париже, детка! – Эштон подмигивает мне так искусно, что я в самом настоящем шоке. Да я вовсе и не знаю этого парня, оказывается!

– И что, прям все рождённые во французской столице умеют готовить изысканные блюда?

– Ну не все, конечно.

Тут он направляет собственный большой палец на себя:

– Только сааамые способные! – и снова улыбка. Почти до ушей.

– А ты, значит, способный? Ну вот, сейчас и проверим!

– На самом деле, – признаётся Эштон, смеясь, – моя мама вечно училась и работала, работала и училась. Я большую часть своего детства был предоставлен сам себе. Нашёл однажды бабулину поваренную книгу, древнющую такую «Секреты кулинарных кудесниц Прованс», и стал экспериментировать. Первые мои шедевры не захотела жрать даже Вэнди!

– Вэнди?

– Собака моя. Ротвейлер.

– Боженьки мои, у тебя была собака!

– Почему была? Она есть.

– А почему ты не взял её с собой?

– Это было слишком сложно и… дорого.

– Подарок?

– Не понял?

– Собаку ты наверняка получил в подарок!

– Ну в каком-то смысле да: подарил сам себе. И не совсем в День Рождения.

– И что же это был за день?

– Великий День Накопления!

– Чего?! Я о таких не слышала!

– Это день, когда необходимая тебе сумма наконец-то накапливается! – торжественно рапортует Эштон.

– Это должно быть какие-то сумасшедшие деньги!

– Да: триста евро. Я копил их два года, одиннадцать месяцев и четыре дня. Когда дело было сделано, я отправился в зоомагазин и обнаружил, что щенки ротвейлеров … упс, подорожали. Я очень расстроился, так сильно, что даже тронул своим горем хозяина магазина, и тот предложил мне уценённый товар – Вэнди.

– Что с ней было не так?

– Родовая травма – вывих бедра. Точно, как у меня. У меня тоже вывих и тоже с рождения.

– Да ладно!

– Нет, серьёзно. Мне по этой причине и спортом в детстве заниматься нельзя было.

– Слушай, тебя хиленьким ни разу не назовёшь!

Щупаю его бицепсы, и он тут же их напрягает для пущего эффекта.

– Из тренажёрки небось не вылезаешь! – подтруниваю над ним.

– Какая тренажёрка, о чём ты! Иранский овощной магазин – моя тренажёрка, а в качалке я ни разу не был.

У меня шок:

– Какой магазин?

– Слушай, ты знаешь, в Париже не так, как здесь у вас, у нас там всё больше маленькие магазинчики и лавки, как правило, на первом этаже жилых домов. Вот в нашем доме на Монмартре, где мы жили с матерью, ну она и сейчас там же живёт, прямо под домом была и есть такая лавка. Каждое утро в 5:30 они получают товар – двадцать восемь ящиков с продуктами. Видишь, как наросло, и в тренажёрку не нужно!

Эштон подмигивает мне, а я пытаюсь собрать в кучу разбежавшиеся во все стороны мысли. Очевидно одно: мы с ним с разных планет.

– Я не раз была на Монмартре… и всегда с Алексом. Если бы мы только знали, Господи, если бы мы знали, – бормочу чуть слышно.

У меня чувство, словно жизнь дала обухом по голове. Не в первый раз, но от этого не менее впечатляюще.

– У вас есть сладкий перец? – тут же меняет тему Эштон, потому что моя несдержанность уже отразилась на выражении его лица.

– Думаю, да. Сейчас гляну в холодильнике.

Приношу ему перец, и он мастерски, как истинный шеф, вооружившись огромным ножом, одним из тех, которыми мама с Эстелой никогда не пользуются, принимается рубить его.

– Ничего себе! – вырывается наружу мой восторг.

– Учись! – Эштон снова в настроении, судя по счастливой улыбке на его лице.

Быстрая перемена настроения у них с Алексом – это что-то генное, наверное.

– Слушай, а ты любишь путешествовать?

– Конечно! Кто же не любит?

– И где же ты успел побывать?

– В Лионе и Марселе. В Лион с классом ездили – историчка возила, а Марсель – моя персональная награда от директора школы за успехи в учёбе, – Эштон деловито поднимает брови, изображая своим гигантским ножом восклицательный знак.

– Невероятно, – только и могу выдавить я.

Столько личной информации в деталях и подробностях! Я и надеяться не могла на подобную удачу! Такой всегда молчаливый, замкнутый и отчуждённый Эштон вдруг расцвел, как майский цвет, и стал источать потоки позитива, радости и уверенности в торжестве добра над злом, солнца над тьмой, и вообще… Счастье появилось в глазах нашего нового члена семьи.

Что же его так согрело?

В тот вечер у нас был большой семейный ужин, приготовленный Эштоном и мной. Ну, если быть до конца честной, то командовал Эштон, а я только подносила продукты и требуемые посудины. Но наш тандем сработал на славу, мама даже заявила:

– Надо вас почаще оставлять дома одних! Такое счастье – готовить не нужно!

Алекс только улыбался, широко, счастливо, так же точно, как и его сын Эштон. Да все мы улыбались в тот вечер!

История Валерии и Алекса в книгах «Моногамия» и «Моногамист»

Katie Melua – Nine Million Bicycles

К вечеру среды ёлочно-гирляндная эпопея, наконец, окончена!

Это мы с Эштоном так наивно полагаем, пока мама не заявляет, таинственно улыбаясь, что отсутствие новых ёлочных игрушек – плохая примета, проявление неуважения к Новому Году, а, следовательно, санкции со стороны фортуны.

Нам ничего не остаётся, кроме как договориться о встрече в даунтауне с целью заняться совместным шопингом, ведь начатое дело нужно же доводить до конца!

– Куда именно мы пойдём? – интересуется Эштон.

– Я люблю моллы, там всегда так празднично и весело, особенно перед Рождеством!

– Хм… Может Волмарт? Там то же самое можно купить, только дешевле.

– Нет, не то же самое! Вот ни разу не то же самое! И вообще я Волмарт ненавижу, он вгоняет меня в депрессию!

– Почему это?

– Сама не знаю, просто … просто я в молл хочу, – улыбаюсь ему, потому что вовремя не придумала достаточно веский аргумент против Волмарта.

Эштон расплывается в ответной улыбке:

– Окей. Молл, так молл. Девочкам надо уступать – так меня мама учила, – подмигивает. – Особенно маленьким!

И мы расстаёмся почти на неделю – до следующих выходных. Я считаю дни, часы, минуты до новой встречи с Эштоном, но они тянутся так долго, как ни одни дни и часы моей жизни до этого. Хуже всего в школе: мою потерянность заметили уже абсолютно все, а кто не заметил – тому донесли остальные. Кейси бесконечным потоком сыплет крамольные шуточки в мой адрес, так что мне приходится уже защищаться откровенной ложью:

– Кейс! Эштон мне брат! И именно по этой причине он не может стать объектом моих гормональных всплесков, это просто невозможно! Так что давай уже закрывай эту тему с моим первым сексом! Я скоро в школьное посмешище превращусь из-за твоих шуточек! Вот ей Богу!

Но подруга только смеётся в ответ.

Долгожданный день, наконец, приходит, и хотя с самого раннего утра я не сплю, верится всё же с трудом, что это всё-таки случится: мы увидимся снова, и не когда-нибудь, а прямо сегодня!

Выпрыгиваю из машины Стэнтона прямо на ходу, чем заслуживаю его нервные окрики и угрозы пожаловаться отцу, то есть Алексу, но мое состояние нервного перевозбуждения перед встречей с Эштоном граничит с откровенной невменяемостью. Без шапки и шарфа, с душой нараспашку обнаруживаю себя в полнейшем одиночестве на месте нашей предполагаемой встречи – у главной наряженной ёлки рядом с центральным входом.