– Мегас?

– Когда-то местные жители в шутку называли его Мегаполисом. Ну, знаешь, как в старых фантастических фильмах. Огромный город-страна или город-планета, город-мечта обязательно имел имя Мегаполис. А потом просто сократили, как Лас-Вегас. Типа, Вегас – Мегас.

– Интересно. Ты сказала, что это легенда. Значит, на самом деле город возник не так?

– Валер, разуй глаза! Тут же на лицо явное отмывание денег. Причём по крупному. Почему о Дарограде до последнего не было известно? Почему никак не вмешивалось правительство? Почему этот город был и остаётся пристанищем для преступников, неформальных личностей и просто тех, кто не хочет жить в обыкновенном мире? – Вика нарисовала в воздухе кавычки. – Город создали преступники. Собрали его, как монстра Франкенштейна, из кусочков. Вдохнули в него жизнь и начали шлифовать. Шлифовали, шлифовали, удаляли ненужное. И до сих пор шлифуют. По-моему, неплохо получается.

Она обвела рукой парк.

– Да, неплохо. Тогда давай, рассказывай, что такое на самом деле ваш Мегас? Криминальная утопия или хорошо завуалированная антиутопия?

– Ладно. Давай присядем на скамейку. С чего же начать историю? Я знаю её лишь с чужих слов. Я ведь не стояла у истоков. В общем, началось всё с того, что…

Небольшой городок Дароград возник на карте совершенно внезапно. Охочие до власти попытались туда сунуться, но потерпели фиаско. Оказалось, что правящие роли там чётко расписаны, и прорваться сквозь эту структуру ну никак не получалось. У руля власти, в правоохранительных организациях стояли люди с безупречным прошлым и настоящим. Прекрасная маска для тех, кто правил здесь на самом деле. Несколько ничем не примечательных криминальных группировок вдруг обрели огромное влияние. Весь город был поделен на территории, площадь которых была прямо пропорциональна мощи, что имелась у курирующей её группировки. На каждой территории были свои законы, они сообщались, но не влезали в дела соседей. Исключения составляли лишь те случаи, когда сами жители просили о помощи. Тогда группировки объединялись и выступали против нарушителей собственных правил.

– Так и случилось с тем небольшим кусочком на карте города? – охрипшим голосом спросил Валера.

– С каким кусочком?

– С тем, который старательно закрашен, но всё равно просвечивает свастика.

– Ну и наблюдательный же ты! Ну да, обосновались там когда-то нацисты.

– Что же это получается? В вашем городе-мечте и для них нашлось место? – в его голосе проскользнула гневная нотка.

– Не любишь нацистов?

– Не люблю.

– Я тоже. Но они помогали держать город, и мы их терпели, пока у них не сменился «Фюрер»…

– Даже так?

– Угу, дань традиции. После этого люди начали бежать с их территории. Потом конфликт достиг максимальной точки кипения, и они вынудили нас уничтожить их.

– И что же творится сейчас на этом закрашенном кусочке?

– Мы никак не можем разделить его. Да и стоит ли? Жители неплохо справляются и сами.

– Там что-то типа народовластия?

– Анархия там чистой воды. Странно, но сейчас туда возвращаются даже те, кто когда-то убежал от нацистов.

– Ты таким голосом это всё рассказываешь, будто тебе их жаль.

– Не их. Там погибла моя хорошая подруга.

– Ты потеряла много людей…

– Много. Да о чём и говорить: я себя-то частично потеряла.

– Как же так получилось?

– А чёрт его знает. Я первое, что помню, это больничную палату и дяденьку в белом костюме и шляпе. Откуда ж мне было знать, что это сам Дон. Мне потом рассказали, что он меня нашёл на обочине дороги за городом. Видок у меня был ещё тот. Вся в ссадинах, синяках, порезах. Не знаю, кто и что тогда со мной сделал. Сколько машин проезжало мимо, и никто не остановился… Только глава мафиозной группировки… Вот тебе и яркая аллегория этого города. При мне не было ни документов, ни вещей. Пытались опознать меня среди пропавших людей, но ничего не нашли. Так я тут и живу пять лет кряду. Даже имени своего не помню. Викторией меня Дон назвал. Врачи говорили, что я не выживу, а я выкарабкалась.

– Виктория – значит Победа. Типа, ты смерть победила.

– Да. Ха-ха-ха. У неё вообще на меня зуб. Я столько раз её уже побеждала, – смех получился у неё очень грустный. – Потом и документы мне справили. Фамилию, дату рождения придумали. Моя жизнь мне напоминает сказку «Пойди туда, не знаю куда…» А я в этой сказке и есть То-не-знаю-что. Отзываюсь на придуманное имя, принимаю поздравления в придуманный день рождения. Живу, как в детской игре, будто понарошку…

– Ну, что за пессимистичные рассуждения, – нахмурился Валера. – Это ты оттого, что замёрзла. Пойдём, я тебя горячим шоколадом угощу.

Вика хихикнула и согласилась. Они устроились в небольшом парковом кафе на открытой площадке. Широкие чашки грели немного озябшие пальцы.

– Значит, Дон стал тебе в некотором роде вторым отцом и принял тебя под своё крыло. А почему фамилия такая? Адамова.

– Кем бы я ни была в прошлой жизни, но боевые способности у меня, похоже, врождённые. Однако Дон увидел во мне зоркого психолога, так сказать. Я легко вычисляла способных людей. Когда он отдал мне паспорт, я тоже задалась вопросом о фамилии, а он ответил, что я первая и соберу вокруг себя особенных людей. Оказывается, у него давно была мечта собрать особый отряд, но трудно было вычислить по-настоящему одарённых людей. Этим я и занялась. Кураторы «Брони» – люди, которых я нашла для него.

– М-да. Дела. И чем же вы промышляли?

– Мы с ребятами? Или Дон-клан в целом?

– В целом.

– В основном контрабандой. Как грузов, так и людей. Но не подумай, не работорговцы мы были. Просто порой люди хотели убежать от чего-либо, а мы им помогали. Может, хватит уже обо мне? Расскажи и ты о себе.

– Ну, моя история гораздо скучней. Я из небольшого городка в Черноземье. Отучился в Питере, аспирантуру там закончил. Туда и переехали потом вместе с женой, – тут он замолчал, будто поперхнулся. – А когда она пропала, Питер сильно о ней напоминал, и я стал мотаться по стране. Потом мне друг рассказал об этом городе (он тут работал какое-то время, но не прижился). Вот я и приехал сюда.

– Прости, если сыплю соль на ещё незажившую рану, но… как пропала твоя жена?

– Она получила травму в детстве, которая порой напоминала о себе. Доктор, в конце концов, выписал ей направление в какую-то здравницу. Она уехала туда и не вернулась. Поезд, с которым она должна была приехать, прибыл в целости и сохранности и вовремя. Забытых вещей не обнаружили, проводница вроде бы вспомнила девушку, похожую на неё, но внешность у неё была самая обычная. В здравнице на неё был заведён медицинский дневник и вёлся прилежно весь срок лечения. На автоответчике у нас дома осталось сообщение: «Я выезжаю. Буду тогда-то». Поезд приехал, а она нет. Исчезла где-то между здравницей и Питером.

– И когда это случилось? – Вика слышала горечь в его голосе, будто он винил себя в этом.

– Пять лет назад.

– Хм. Меня ведь тоже пять лет назад нашли. Что, если…

– Нет, нет. Вы абсолютно не похожи. Внешне, правда, вы – одно лицо…

– Так вот почему ты так уставился на меня тогда в магазине!

– Ага. Только она была чуть полнее. Но вот характер. Ты такая сильная, волевая, а Ксюша была очень мягкой, смешливой. Я видел, что ты вытворяешь на татами, а у неё после травмы порой голова кружилась, когда она на стул становилась, чтобы протереть пыль с верхних полок шкафа.

– Хм. Значит, её звали Ксюшей?

– Да…

– Милое имя. Давай договоримся: ты не возвращаешься к разговору о моём преступном прошлом, а я больше не поднимаю тему о твоей жене, – Виктория протянула руку.

– Справедливо, – Валера скрепил договор пожатием.

Пока они сидели в кафе, головы посетителей то и дело поворачивались в их сторону.

– Может у меня что-то на лице не так? – проворчал Валера, которому никогда не нравилось такое обилие внимания.