Впрочем, друзей и коллег Есенина по писательскому цеху – тех, что обитали в обеих столицах, – разметало, кого куда. Непростая эпоха кого-то выжала за рубеж, кого-то отправила на эшафот. А из тех, кто остался, многие были (в той или иной степени) людьми «заинтересованными». Ну, как минимум, – относительно собственной творческой значимости. Кто стремился выпячивать свою роль «в становлении… чего бы то ни было», кто рубил сплеча, объявляя Есенина чуть ли не своим учеником. (Тема творческой ревности безгранична и насыщенна. До неё обязательно дойдём, но в соответствующем разделе). И нужно сказать, что всё «по-настоящему есенинское» – что питерско-московские снобы, современники поэта, могли воспринимать лишь кривясь и через «фи» – жители села Константиново считали родным, исконным, изначально присущим благодатной рязанской земле.

Земля та – действительно особая, поэтически-одухотворённая. Во всяком случае, так говорят многие, кто там побывал. Приведу несколько созвучных сюжетов из разных интервью о поэте.

Валентин Сорокин: «Однажды я приехал в Южный Вьетнам. Хороший переводчик со мной, вышел я прогуляться, дошёл до берега местной реки. И такой вид открывается красивый – и что-то напоминает мне есенинский край. Я спрашиваю: “Назовите мне имя вашего известного поэта, который здесь, в этом самом месте, родился?” Он мне говорит: “А откуда Вы знаете?” И называет имя. Так всё похоже, понимаете?»

Светлана Шетракова: «Как приезжали посетители в Константиново, все говорят: “Ой, какая красота! Как тут не писать стихи!” Мол, такая благодатная земля – она буквально вынудит писать прекрасные стихи. Ну так пишите – но не пишут же!»

Геннадий Норд: «Я несколько раз бывал на родине поэта в Константинове. Помню свои ощущения, когда я первый раз вышел на берег Оки. Я буквально обалдел от красоты, которая меня ослепила. И понял я тогда, что человек, который вырос в этой красоте, просто обречён стать Великим поэтом!»

Есениновед Елена Самоделова объясняет эти столь схожие впечатления с научной точки зрения: «Рассказов о благодатной Малой родине, которая создала великого поэта, – огромное количество. И про тех же друзей-соратников Есенина есть такие же точно рассказы: мол, изгиб реки Волги взрастил такого же народного вдохновенного поэта – Александра Ширяевца, как и живописный изгиб Оки и обрыв в Константиново – Сергея Есенина. Это так называемая теория “Гения места”. С одной стороны, место определяет человека, а с другой стороны, писатель притягивает славу к этому месту! И что тут первично, а что вторично – вопрос открытый».

Тут, правда, возникает ряд вопросов… Трудно представить, чтобы у кого-то из кавказских поэтов не имелось обширного свода стихов о родных горах. Думаю, таких не сыскать. Во всяком случае – мне так никто и не назвал ни одной фамилии. Но трудно здесь не привести отрывок из интервью земляка Есенина, Владимира Силкина: «Странно, но у Есенина стихотворений о родной реке, на берегах которой он родился и вырос, – никаких нет. Хотя места те – действительно очень красивые, вдохновенные. Почему так? Ну, жаль, что никто не спросил у него при жизни…Возможно, не “зажгли” его почему-то родные речные просторы!»

…Тема «рассказов очевидцев» – особенная. Ведь одно дело – когда «где-то что-то читал». В таких случаях неясно до конца – где редактор постарался, где цензура, а где ничтоже сумняшеся «прогнали телегу» для достижения требуемого объёма. А здесь – человек сам видел, общался, проникся духом!

Хотя, конечно, правдивость и адекватность воспоминаний всегда под вопросом. Как правило, после ухода знаменитостей из жизни откуда ни возьмись, «вырисовываются» вдруг суетливые толпы их разного рода «друзей и приятелей» и даже… «помощников» в достигнутом триумфе. Иногда можно заподозрить и прямой корыстный интерес (как тут не вспомнить «Детей лейтенанта Шмидта»!) Среди побудительных мотивов часто можно отметить чувство собственной значимости. Думаю – ой, как нелегко «фильтровать» свидетельские высказывания, когда уже нет в живых того, кто бы их мог в случае чего опровергнуть. Хотя в большинстве своём и обычная восторженность, и безмерно разливающаяся любовь также могут сделать своё дело. Ведь к объекту своих страстных воздыханий едва ли можно относиться объективно и беспристрастно!

Елена Самоделова: «Критерий объективности отзывов о Есенине – это повторяемость. Если мы выстраиваем научную биографию, когда нас интересует каждый прожитый день Есенина, то воспоминания современников, касающиеся одного и того же события, – они сверяются и сопоставляются. Один автор показывает определённый эмоциональный фон события, а другой – чуть ли не прямо противоположный. Но это же касается эмоций, и мне кажется, что такие “разночтения” – это хорошо. Зачем нам безликая фигура для исследований, которая что-то там делала, совершала формальные поступки, если они не рассматриваются как повлиявшие на жизнь других людей. Представляются разные точки зрения, и если между ними возникают некие неувязки, несходства, если они вступают в противоречия, то всё это проверяется – по документам, например, чтобы избежать фактологических ошибок».

Может, одно из главных назначений Мемориального комплекса в Константиново, наряду с местом паломничества для восторженных поклонников, – это создание «контрольного пункта общего сбора» носителей воспоминаний о Есенине, своеобразной «резервации памяти», внутри и вокруг которой будут долго и настойчиво клубиться все те, кому посчастливилось пообщаться с поэтом при жизни. (Или, как минимум, – пообщаться с теми, кому довелось общаться с теми, «кому посчастливилось»).

Елена Самоделова: «Весь круг лиц, так или иначе причастных к жизни Есенина, тщательно изучается исследователями. Если взять наш Институт мировой литературы, то мне повезло работать с такими корифеями, которые с нуля восстанавливали биографию писателя, создавали огромное количество собраний сочинений Есенина – вплоть до академического Полного собрания сочинений, созданием которого руководил Юрий Львович Прокушев. Он был близко знаком и с матерью Есенина, с его сёстрами и жёнами. Все эти люди, когда сообщали свою точку зрения о каких-то событиях в жизни Есенина, приносили документы, которые до этого не публиковались, и тогда уже группа учёных готовила полученную информацию для широкой публикации».

Ну а в результате: посредством изучения официальной биографии, а также всяких сопутствующих «апокрифов» (воспоминаний, сплетен и прочих) – возможно, получим цельную картину жизни/творчества поэта. Именно так, неслиянно, – творчества, органично спаянного с собственным бытием, неотделимого от жизни. Сергей Казначеев: «Личность Сергея Есенина практически невозможно отделить от его творчества. Он – образец “поэтического” поведения, как бы воплощающий завет Батюшкова: “Живи как пишешь и пиши как живёшь”. Лирический герой Есенина фактически совпадает с ним самим, с реальным, хотя дотошные литературоведы могут и отыскать при большом желании некоторые расхождения. Для меня образ жизни поэта вырисовывается из его сочинений не менее выпукло, нежели из воспоминаний современников. В этом смысле Есенин удивительно органичен и верен себе. Философ Фихте утверждал, что человек никогда не должен самому себе противоречить. Судьба Есенина поразительно соответствует этой максиме».

Когда читаешь биографические повествования – как правило, везде отправной точкой становится детство знаменитого имярека. Мол, именно там и заложено то искомое, что потом вылилось… дальше вставьте по вкусу что-нибудь из признанных заслуг. Есенин – не исключение, а скорее классический пример: как же обойти вниманием кудрявого деревенского паренька с пронзительным взглядом! Мне даже встретился материал, где весь жизненный путь поэта Есенина как бы исчерпывался его «сельским отрочеством»: мол, всё самое проникновенное и ценное в творческом плане Серёжа стяжал в босоногом детстве – потом лишь немного словесно обстругал да оформил печатно. Но как изначально представлял из себя сельского мечтательного паренька – так им до конца своей недолгой жизни и оставался, а всё остальное – внешнее, наносное…