Виновата. Селина примиряюще наморщила нос и снова сосредоточилась на мюзикле.

Мужик на экране размышлял, воображая и предвкушая, какой у него будет сын: чистый маскулинный бред.

– Вы правда собираетесь это в школе ставить?

Мэгги шикнула на нее, махнув рукой. Песня изменилась: теперь этот урод разглагольствовал, каково будет иметь дочь. Снова маскулинный бред и мизогинная чушь.

Селина переключила внимание на Мэгги, когда началась новая музыкальная тема. Красивые глаза младшей широко распахнулись и заблестели.

– Вот эта часть, – прошептала она.

Зазвучала музыка, и губы ее сестры зашевелились, бесшумно вторя каждому слову.

Бесшумно потому, что эти слабые легкие не могли вдохнуть достаточно воздуха, чтобы извлечь звук, и последняя инфекция навсегда лишила Мэгги возможности держать ноту.

Мэгги неслышно пела, не пропуская ни слова.

Селина посмотрела на экран: океан волнуется, а мужчина выводит каждую ноту, выпевает все свои надежды, в которых он сможет кормить и одевать своего ребенка, обеспечивать ему крышу над головой. Сумеет достать деньги любым способом, не важно, трудом или воровством. Иначе ему остается только умереть, рискуя.

На долю секунды ей показалось, что соседи тоже притихли, заслушавшись. Как и весь дом, как и весь Ист-Энд.

Когда Селина снова взглянула на Мэгги, та уже в молчании смотрела на сестру глазами, полными слез.

В ее взгляде, скользнувшем по синякам Селины, было столько понимания…

Селина заставила себя оставаться на месте еще минуту. Две. Пять. Десять.

Мэгги снова принялась смотреть кино. Соседи продолжили кричать и ругаться.

Тогда как ни в чем не бывало Селина встала, аккуратно переложив со своих колен обернутые в плед ноги Мэгги на диван, и направилась в ванную. Она надеялась, что сестра не видела, как она украдкой взяла со столика свой телефон.

Селина заперлась в ванной и открыла кран на полную мощность.

По крайней мере, она успела опустить крышку унитаза, прежде чем рухнуть на него, закрыв лицо двумя руками и тяжело дыша сквозь пальцы. Комната надвигалась на нее, и Селина не могла вдохнуть, вдохнуть достаточно быстро, достаточно глубоко.

Она положила руку на грудь, будто можно было приказать легким раскрыться – ее легким и легким Мэгги, больным, обреченным.

Донорские легкие ждут многие пациенты, у которых нет другой надежды, – сказал ей сегодня доктор. – Я бы на это не рассчитывал.

По крайней мере, до тех пор, пока у тебя не будет достаточно денег, чтобы купить себе место повыше в списке. Или прикупить парочку на черном рынке.

Силена жадно глотала воздух, и руки у нее тряслись так, что она положила их на крепко стиснутые колени. Они боролись за двадцать лет. В лучшем случае. В худшем…

Скорость, с которой прогрессирует болезнь, и устойчивость Мэгги к препаратам вызывают опасения, – продолжал доктор, обращаясь скорее к стайке интернов, нежели к ним.

Мэгги даже не спросила, можно ли ей участвовать в мюзикле. Ее сестра и так все знала. Знала, что это могло придать ей жизни и обрадовать, подарить ей крохотную крупицу надежды. Не важно, сколько боев Селина для нее выиграет. Сколько магазинов разграбит вместе с Пантерами. Кровью, синяками, сломанными ребрами нельзя было заплатить за новые легкие для Мэгги, за лекарство от болезни или за возможность выйти на школьную сцену и спеть от всего сердца.

Рыдания рвались наружу, сотрясая каждый вдох.

Селина снова закрыла лицо руками, будто могла спрятаться – и скрыть слезы, поднимавшиеся в ней, как прилив, который она гнала назад, назад, назад.

Трясущимися руками она схватила телефон с узкой раковины, пальцы так дрожали, что она едва смогла написать Мике: «Мне нужен новый бой. Быстро».

Мика ответила через несколько секунд: «Если тебе нужны деньги, я достану».

Соблазнительно, но слишком сложно. Она не сможет расплатиться с Микой. И хотя она доверяла своей Альфе, в Ист-Энде всем нужны деньги, и Мика скорее всего не станет жалеть того, кто ей должен.

«Бои вполне ок. – У нее заколотилось сердце, и она добавила: – Но спасибо».

Мика ответила мгновенно: «Мне стоит начать волноваться?»

Не то чтобы ей было не все равно, но если это ставило Пантер под угрозу, ей нужно было знать.

«Проблемы в личной жизни».

Она не была уверена, знают ли Пантеры, что у нее больная сестра. Она им никогда не говорила, а Мика не тот человек, который стал бы спрашивать.

«Ты норм восстановилась после прошлого раза, чтобы выйти?»

Нет. «Да».

Селина выдохнула, слезы попали ей в рот. Выключив кран, она прислушалась. Мюзикл продолжался – как и соседская ссора.

Она могла бы украсть деньги. Они с Пантерами раньше уже так делали. Ей даже нравились задачи, которые приходилось решать: как пробраться внутрь, как проскользнуть мимо охранников, не попасть на сигнализацию, не оставить улик… Но в одиночку? Она так никогда не делала. И не сделает – не станет рисковать свободой, пока бои оставались еще относительно безопасным вариантом.

Мика только написала: «Я спрошу у Фальконе».

Селина захлопнула телефон, нажала на слив. Слава богу, руки уже перестали трястись, когда она вошла в гостиную, где ее сестра все еще лежала, свернувшись, на диване.

Мэгги взяла пульт и поставила кино на паузу. Окинув Селину взглядом, от которого ничто не укрылось, даже зажатый в руке мобильник, Мэгги тихонько спросила:

– А ты не можешь просто попросить денег?

Селине было все равно, как Мэгги обо всем догадалась. Она засунула телефон в задний карман штанов.

– Нет.

Фальконе часто посылал Пантер к своим должникам: напомнить о долге или привести приговор в исполнение, когда последнее предупреждение было проигнорировано. Селина была там: грязно, мерзко, ей придется стоять над ее мертвым телом, а над ней будет висеть долг.

– Но…

– Нет.

Мэгги снова открыла рот, в ее глазах заплясал зеленый огонек, но тут в дверь постучали.

Они замерли. Ничего хорошего. Так поздно вечером.

Еще один удар в дверь.

– Откройте, полиция!

Дерьмо.

Селина лихорадочно перебирала все возможные способы выбраться из квартиры. Она посмотрела на окно на другой стороне комнаты. Сможет ли ее сестра достаточно быстро спуститься по пожарной лестнице, чтобы улизнуть?

Если понадобится, она понесет Мэгги на руках. Селина нахмурилась, вставая. Тело захлестнула протяжная боль.

Мэгги сбросила плед с ног, когда дверь снова сотряслась.

– Что будем делать? – выдохнула она.

Если это насчет Пантер…

– Нам нужна Мария Кайл, – крикнул полицейский.

Сестры вздохнули с облегчением. Слава богу. С этим они разберутся. Уже несколько раз так делали.

«Спрячься», – беззвучно сказала Мэгги. У копов точно появятся вопросы, если они увидят синяки старшей. Селина отрицательно покачала головой. Но Мэгги встала с дивана и в безмолвном приказе указала на спальню.

Еще один стук в дверь.

Селина доковыляла до двери и убедилась, что за ней и в самом деле стояли двое крепко сбитых полицейских из ГДГП.[3] Один темноволосый, другой лысеющий, с усами.

Селина забралась в крошечную гардеробную в спальне. Надежное укрытие – ниша достаточно глубокая, чтобы спрятать ее. Или спрятать Мэгги. Селина как раз пробиралась между плотными рядами одежды, когда Мэгги открыла входную дверь, щелкнув замками.

Селина прислушалась и разобрала, как ее сестра тихо разговаривает с полицейскими, само сонное недоумение:

– Мама не пришла сегодня вечером домой.

Один из копов спросил:

– Можно нам войти?

– Мне посторонних нельзя впускать. Даже полицейских.

Пауза. Потом женский голос уточнил:

– А соцработников, Мэгги?

Сердце Селины остановилось.

Когда она проверяла, женщины снаружи не было – как и никакого намека на социальные службы.