«Рэйя, флейта – это неинтеллигентно. Брось эту мерзость».

Я крепко зажмурилась и громко, по-моему, напугав Ингириха, но по сути, разговаривая не с ним, и даже не с Роилом, а со своими воспоминаниями, опять повторила:

– Да! Я умею играть на флейте!

– Что ж, – Ингирих кашлянул в кулак. – Тем более! Вы точно опередите всех кандидаток. И не сомневайтесь – в любой момент вы сможете выйти из отбора, разумеется, если выполните свою задачу.

– А если мне будет грозить опасность?

Мужчины потупили глаза, и это было красноречивее любых слов.

– Не беспокойтесь, – Роил наклонился и обнял меня за плечи. – Сыграйте роль глупой восторженной девчушки – вы, кажется, еще и на курсы театрального мастерства ходили? Для вас будут открыты любые двери дворца, вряд ли, конечно, перед вами будут обсуждать преступные планы, но обо всех случайных встречах, странных разговорах, немедленно докладывайте нам. Мы сможем сложить из маленьких кусочков полный по информации пазл и вы будете свободны. Отпуск, некая денежная сумма и повышение вам гарантированы. Считайте это своим спецзаданием.

Я с сомнением покачала головой.

– Вряд ли вы сможете это спецзадание оформить документально, так что мой отказ ничего за собой не повлечет. Я права?

– Возможно, – Ингирих опять открыл папку, а я с трудом подавила стойкое желание выхватить ее и сжечь. – А возможно, соответствующая дисциплинарная комиссия обратит внимание на несоответствие вашего, так сказать, специфического образования занимаемой должности. Очень редко работники СИБ имеют специальность «Инструментальное исполнительство». Да что там! Вообще никогда! И к тому же, той же дисциплинарной комиссии следует озаботиться вопросом, как капитан Оррах принял вас на работу, и не повлиял ли он на результаты проверок профпригодности.

Ах ты ж жук! Оррах и впрямь не имел права принимать меня на работу без обучения в Высшей школе безопасности, и он действительно надавил на некоторых членов кадровой службы. Мы встретились с капитаном в самый сложный момент моей жизни – я как раз сбежала от родителей, и для того, чтобы скрыться от их тотального контроля, нуждалась в смене профессии. Останься я музыкантом, и мама, будучи заслуженной артисткой Ригарийской империи, вновь протянула бы свою излюбленную плеть в мою жизнь. Я не знаю, почему Оррах помог мне тогда, да, по сути, помогает и сейчас, но подставить его не имела права. Пришлось сладко улыбнуться и, встав, протянуть руку для рукопожатия.

– Я и не собиралась отказываться от такого заманчивого предложения. Так, просто поинтересовалась о вариантах развития событий. Когда можно будет подать анкету?

Отпустили меня не сразу. Около часа снабжали бездной различных инструкций, принялись подсказывать, как мне стоит отвечать на собеседовании, отчего я заподозрила, что помогать мне проходить этот этап не собираются. Все это я перенесла со стоическим терпением. И когда, наконец, подписав бумаги о неразглашении, покинула кабинет, обнаружила почти весь наш отдел, в нетерпении стоящий у дверей. Оррах стоял в толпе, возвышаясь над мелкими на его фоне подчиненными, а впереди всех, подозреваю, из-за любопытства пропустившая всех опоздавших, крутилась Гайдина.

– Ну что? – свистящим шепотом произнесла она, озвучивая сразу всех сотрудников. – Уволили?

– Нет, – я гордо подбоченилась, судорожно придумывая, что сказать. – По распоряжению руководства теперь в нашем отделе будут…я буду проводить уроки музыкального искусства. Всем известно, что музыка успокаивает, а с нашей нервной работой…

Толпа недовольно загудела. Сотрудников СИБ часто заставляли ходить на семинары, посвященные экономному расходованию патронов (даже был составлен график стрельбы), проводили тренинги по ласковому задержанию насильников (подозреваю, придумал его латентный маньяк), читали лекции о хрупкости внутреннего мира космических преступников и о необходимости душевного участия при применении мер процессуального принуждения. В общем, никого факт внедрения уроков музыки не удивил, но, что и следовало ожидать, не обрадовал. Гайдина во мне явно разочаровалась, окинула всех зорким взглядом и тыкнула в одного из сисадминов пальцем:

– По-моему, ты опоздал!

– Нет, нет, – оправдывался бледный и взъерошенный паренек. – Я пришел до шести, вы просто запамятовали.

Работники скоренько разбрелись, не успев выпытать у меня подробностей. Тех, кто пришел вовремя, и мог не страшиться внимания вахтерши, среди любопытствующих не оказалось. Только лишь Оррах недоверчиво посмотрел на меня, и хмыкнул, проходя мимо, но вопросы, по-видимому, решил задать начальству, все еще занимавшему его кабинет.

Отработать смену оказалось нелегким занятием. Мысли мои вертелись вокруг предстоящего собеседования, а о цели его я предпочитала даже не думать. Все больше и больше понимала, что было ошибкой назначать меня на столь ответственное задание, но вариантов избежать его не видела. Хорошо хоть преступники в этот день словно взяли выходной, и коллеги, заметив мое подавленное состояние, со всеми немногочисленными происшествиями справлялись без моего участия.

С трудом дождалась момента, когда можно будет сбежать домой, и на дороге, вопреки обыкновению, не вела себя прилично – хотелось гнать, выжимая из мотоцикла все, что в его внутренности заложили изготовители. Как я не разбилась в тот день, ума не приложу. Наверное, Вселенной было угодно, чтобы я все-таки попала на этот кастинг невест, другого объяснения такой необычайной везучести попросту не существует.

С грохотом захлопнув за собой дверь квартиры, прислонилась затылком к косяку и постаралась успокоиться, как вдруг услышала из кухни странный звук – непонятное, и совершенно неопознанное мяуканье.

– Не поняла! – громко, и очень воинственно произнесла я, и даже не разувшись, отправилась на поиски источника звука. В принципе, я не против животных, но заводить кого-либо без моего ведома сосед не имел права. Пылая праведным гневом, зашла на кухню, и вместо кота, либо же другой инопланетной зверушки обнаружила рыдающего Клюгера.

Огромные капли стекали по каменным складкам, огибая длинное вытянутое…назвать это носом язык не поворачивается. Сопли лились на рубашку, опережая слезы. Я в первый раз видела, чтобы Клюгер плакал, и честно сказать, не смотрела бы вовсе.

– Что случилось?! Тебя депортируют?! Клюгер!

– Нееет, – протянул сосед, высморкавшись в полотенце. Я решила не обращать на это внимание, все ж таки такой животрепещущий момент.

– А что тогда?! Штраф? Или что? Да не молчи ж ты!

– Меня на работу взяли, – всхлипывая, пробасил этот двухметровый крокодил. – Этот гад! Он мне жизнь испортил!

С трудом успокоив соседа, мне удалось выяснить следующее. Как и намеревался, сосед в шесть утра явился к дверям офиса, пригласившего его на собеседование. Как и намеревался, выломал им двери, и когда спешно прибыл вызванный охраной работодатель, рассказал ему заготовленную речь об огромном желании работать. Клюгеру просто не повезло. Владельцем офиса оказался пришелец с какой-то далекой планеты (длинное название которой мой сосед не в состоянии запомнить), и в его инопланетной памяти все еще осталось воспоминание, как тяжело ему пришлось в Ригарийской империи по приезду, а потому напускной энтузиазм Клюгера он принял за искренний. С завтрашнего дня мой сосед начинал работать. И угадайте кем? Курьером. Не знаю, кому больше не повезло – Клюгеру, отзывчивому работодателю, либо же его клиентам. Не позавидуешь бедным старушкам, не привыкшим к путешественникам с иных планет, когда в глазок они увидят экую морду.

– Эх, – грустно заметил Клюгер, когда поток слез иссяк. – Надо было по старинке – разгильдяя играть. Творческая жилка меня сгубила.

Ночь выдалась мучительно долгая. За стеной, сетуя на свою горькую судьбу, всхлипывал Клюгер. Попытки пристыдить его и убедить в том, что ничего страшного не случилось, успехом не увенчались. Прибавим к шуму из-за стены собственные тягостные думы и страх перед участием в такой непредсказуемой и непродуманной операции, и со сном мы тепло попрощались.