– Присаживайтесь, – предложила мне преподавательница. – По поводу Лены я и сама хотела серьезно побеседовать с ее мамой. Конечно, если у нее нет возможности прийти, что поделаешь, хотя поведение и успеваемость Елены будут обсуждаться на педагогическом совете. Передайте, пожалуйста, Ольге Карбышевой, что, как ни печально мне это говорить, но, если ее дочь не исправится, ей придется подыскивать другое учебное заведение.

– Неужели все так печально? – изобразила я удивление. – Я давно не видела Лену, с прошлого года, но вроде девочка такая старательная была… Ольга мне сказала, что в последнее время у ее дочери какие-то проблемы…

– Проблемы – это мягко сказано, – покачала головой учительница. – Поведение Елены в этом учебном году просто не поддается никаким оправданиям. Мало того, она приходит в лицей в вульгарной одежде и косметике, кроме всего прочего, Елена постоянно прогуливает уроки, домашние задания не выполняет, позволяет себе грубить учителям и одноклассникам… От нее даже я слышала матерную лексику в адрес одной ученицы. Уж не знаю, может, в семье Лены какие-то проблемы – я звонила ее маме, узнавала, но понять, почему девочка так себя ведет, не смогла.

– У Лены недавно бабушка умерла, – сказала я. – Может, она так переживает трагедию?

– Я об этом знаю, – кивнула классный руководитель. – Но бабушка Лены скончалась еще прошлой зимой, и тогда Лена вела себя нормально. Она всегда была хорошей ученицей, даже шла на серебряную медаль! Я хотела ей помочь окончить школу с отличным аттестатом. Конечно, для этого нужно было ее старание прежде всего, но ведь лицею нужны медалисты, а Лена была одной из лучших в своем классе. И вот пожалуйста, что-то случилось с девочкой этой осенью. Сначала она заявилась на урок с черными волосами, в черной водолазке с черепом и джинсах, хотя в нашем лицее даже одиннадцатиклассники носят форму – черный низ, белый верх. Девушкам запрещено приходить на занятия даже в строгих брюках, я не говорю о джинсах. Косметикой тоже пользоваться нельзя, а Лена пришла с жутко подведенными глазами и ярко-красной помадой. На мое требование умыться в туалете она ответила грубостью, мне пришлось написать в ее дневнике замечание, но на нее это словно не подействовало! Я уже много лет преподаю в этом лицее, случалось мне иметь дело и с отъявленными хулиганами, но еще никто не позволял себе выругаться на учителя! Наш лицей – это не обычная школа, а учебное заведение, где и ученики и учителя обязаны вести себя соответствующим образом, серьезно учиться и не прогуливать. Конечно, я была очень удивлена услышать такое от Лены – я всегда очень хорошо относилась к девочке, знаю ее маму, поэтому и не выгнала Лену с урока. После занятия я оставила ее и серьезно поговорила, объяснила, что, если она еще раз придет на занятие в подобном виде и будет позволять себе такие вещи, мне придется попросить ее покинуть лицей. И знаете, что Лена ответила на это?

– Что? – поинтересовалась я.

– Она с яростью заявила, что и не собирается учиться в нашем лицее, обозвала всех своих одноклассников, не буду повторять, каким словом, демонстративно схватила свою сумку и вышла из кабинета! В этот день она на уроках не появлялась – я попыталась остановить ее, но куда там… Сразу позвонила ее матери, сообщила о происшедшем. Ольга пообещала поговорить с дочкой. Дальше – хуже. Постоянные прогулы, грубость в общении со старшими, презрительное отношение к другим ребятам… Учителя надеялись, что Лена одумается, не ставили ей двойки и тройки, чтоб не портить успеваемость. Но потом просто деваться стало некуда – что сделаешь, если человек намеренно дерзит, не делает домашние задания и игнорирует все правила? Лену уже и к директору отправляли, сказали, что, если она продолжит в том же духе, по поводу нее будут собирать педагогический совет и говорить об ее исключении из лицея. Только все без толку. На этой неделе Лена только один раз посетила урок английского языка, просто посидела за партой, а потом ушла из лицея. И сегодня она не появлялась, я собираюсь в конце учебного дня звонить ее матери, вызывать ее на собрание. Вы уж передайте ей, я все понимаю, что она и занята, и дочь воспитывает одна, но Лена уже взрослый, сознательный человек, а не первоклассница. В ее возрасте нужно думать о своем поведении и понимать, что уместно, а что – нет. Если уговоры на нее не действуют, нам не остается ничего другого, кроме как принять решительные меры…

– А с одноклассницами Лена не общается вообще? – уточнила я. – У нее во всей школе нет друзей?

– К сожалению, Лена и раньше была не особо общительной, – покачала головой учительница. – Она не принимала участия в общей беседе других девочек. Но она очень хорошо училась, поэтому в таком поведении не было ничего странного. На переменах Лена повторяла материал следующего урока, в столовой тоже ни с кем не разговаривала. Разные бывают дети – кто-то общительный, кто-то молчаливый. Но сейчас Лена не просто не общается с другими ребятами – она открыто всех презирает и даже, я бы сказала, ненавидит. Не знаю, откуда в ней такие сильные разрушительные чувства, что с ней такое случилось… Возможно, ей нужна помощь хорошего психолога, я собираюсь посоветовать ее маме записаться к специалисту. Сами понимаете, что это ненормально…

– Мама Лены сначала думала, может, девушка влюбилась, – произнесла я задумчиво. – Вы не замечали за ней ничего подобного? Может, в лицее учится какой-нибудь старшеклассник, который увлекается рок-музыкой, вот Лена и решила сменить имидж, чтобы привлечь его внимание… А если он ее не замечает, девушка может озлобиться на весь мир, вот и объяснение ее поведению.

Классная дама ненадолго задумалась, а потом произнесла:

– Конечно, пятнадцать лет – наиболее подходящий возраст для первой любви, но боюсь, в отношении Лены это предположение неверно. Может, конечно, вы и правы, девушка влюбилась в кого-то, но вряд ли предмет ее обожания учится в нашем лицее. В девятом классе ученики выбирают себе определенную направленность и с десятого начинают учиться либо в гуманитарном классе, либо в математическом, либо в химико-биологическом. Сейчас в десятом и одиннадцатом классах в общей сложности учатся двадцать пять мальчиков, все они практически на химико-биологическом направлении. Но рок-музыкой, я точно знаю, никто из них не увлекается. Да и, надо сказать, в нашем лицее нет подобной практики, чтобы девушки встречались с молодыми людьми. Нагрузка у учеников серьезная, после нашего лицея многие ведь поступают в университет, есть и те, кто уезжает в Москву или Петербург. Поэтому на любовные дела у ребят попросту нет времени. Все школьники усердно учатся, а в свободное время посещают факультативы. Лена – первый человек за всю историю нашего лицея, который так бессовестно нарушает правила и устав учебного заведения…

Прозвенел звонок, оповещающий о начале восьмого урока. Девятиклассницы (в подавляющем большинстве это были девушки) заспешили в аудиторию. Преподавательница вежливо сообщила мне, что вынуждена прервать наш разговор, так как ей нужно вести урок. Я пообещала серьезно поговорить с Леной и на этом покинула учебный кабинет.

Домой я вернулась только в пять вечера. Несмотря на то что и к Ольге, и в Ленин лицей я ездила на машине, дождь успел сделать свое подлое дело – мои джинсы и обувь промокли. Вдобавок ко всему я слишком легко оделась и порядком замерзла.

Тетушка смотрела по телевизору какой-то детективный сериал, который, по-видимому, настолько увлек ее, что она даже не обратила внимания на мое возвращение.

Раньше тетя Мила частенько просматривала бразильские сериалы и мелодрамы, но в последнее время увлеклась детективами. Ей нравились все экранизации современных женских детективов, хотя она по-прежнему любила посмотреть и приключения Эркюля Пуаро или Шерлока Холмса.

Я не стала отвлекать тетушку от фильма, тихо разулась и прошла в свою комнату. Оно даже к лучшему, что у тети сейчас интересное занятие: мне нужно сосредоточиться на деле Карбышевой, в частности, посмотреть, что за сайт так любит ее дочь.