Ольга упрямо сжала губы и, сцепив пальцы, продолжила свой рассказ:
– Но год назад у нас в семье случилась трагедия – умерла от сердечного приступа моя мама. Лена тогда училась в восьмом классе. Сами понимаете, каково это – терять близкого, родного человека. Только со смертью матери я поняла, как на самом деле была привязана к ней… Чтобы уберечь дочь от потрясения, я отправила зимой Лену на каникулы в лагерь, а сама занялась похоронами. Лена не хотела уезжать, но я настояла – незачем девочке видеть похороны, ехать на кладбище… Меня поддерживала моя подруга и Анна Степановна, а заодно и другие сотрудницы издательства. После похорон я постаралась с головой уйти в работу, надеясь, что это хоть как-то отвлечет меня… Пока Лена находилась в лагере, я практически не появлялась дома – даже завтракала и ужинала в кафе, чтоб не готовить ничего самой. Сама себе устроила бешеный ритм жизни, и это, следует отметить, немного помогло. Если б я сидела одна в квартире, наверняка бы сошла с ума от переживаний…
Я сочувственно кивнула и приготовилась слушать дальше:
– Вернулась из лагеря Лена – ей не понравился отдых, и она с трудом дождалась окончания каникул. Раньше домашним хозяйством занималась моя мама, но с ее смертью убираться и готовить стало некому. Я подумывала нанять домработницу, но Лена неожиданно заявила, что хочет сама научиться готовить и будет поддерживать дома чистоту. Я решила, что моя дочь выбрала для себя подобный способ справиться с горем – ведь она все свое детство провела с бабушкой и, возможно, теперь хочет заниматься домашним хозяйством, чтобы таким образом сохранить о ней память. Я не возражала, у Лены неожиданным образом и впрямь открылся талант к кулинарии. Может, бабушка научила ее азам домоводства, а может, Лена, как всегда, серьезно подошла к проблеме и сама проштудировала кулинарные книги – не знаю, но к ужину у нас всегда было какое-то новое блюдо, приготовленное идеально. Если это были пирожки, то непременно подрумяненные, как с картинки, совершенной формы. Если салат, то нарезанный как в лучшем ресторане, если суп – то необыкновенно вкусный, словно выполненный талантливым шеф-поваром. Я даже перестала посещать кафе – зачем, если Лена готовила необыкновенно вкусные блюда? Мне кажется, у нее получалось даже лучше, чем у моей мамы… Моя дочь стала инициатором проведения косметического ремонта в квартире. Как ни странно, но управились мы быстро, хотя пришлось потратить все лето, дабы переклеить обои, выкинуть всю старую мебель и безвкусные ковры, столь любимые моей мамой. С этим атрибутом мы с дочерью дружно решили расстаться – Лена, помню, заявила, что новую жизнь надо начинать с новой квартиры… Наверное, прошлое лето было самым счастливым в нашей жизни – ведь мы занимались ремонтом с дочерью, вместе обсуждали дизайн, выбирали мебель, нанимали работников. На три летних месяца мы с Леной необыкновенно сблизились, ведь мы были заняты общим делом. А потом… потом все изменилось.
Ольга сделала паузу, показывая, что теперь ее рассказ переходит к новому повороту сюжета. Я с интересом ждала продолжения истории.
– Началось все этой осенью, – снова проговорила Ольга. – Лена пошла в девятый класс, я снова окунулась в работу. Хотя я по-прежнему приходила поздно, но заметила, что моя дочь сильно изменилась. Начать с того, что она полностью изменила манеру одеваться. Если раньше я выбирала для Лены одежду, руководствуясь чувством стиля, и при этом не упуская из внимания тенденций современной моды, то теперь дочь стала выбирать совершенно иные вещи. Она стала одеваться во все черное, украшения выбирала из металла с какой-то мрачной символикой. Я с удивлением заметила, что в ее гардеробе появились черные толстовки с черепами и волками, кожаные куртки-«косухи», черные джинсы с металлическими цепями. Вначале Лена говорила мне, что одежду взяла у подруги, но, когда я спросила, что это за подруга, дочь заявила, что деньги на свой гардероб заработала сама. Я старалась не вмешиваться в личную жизнь Лены – каждый волен носить то, что ему нравится. Правда, я намекнула, что в школу лучше не ходить в подобном облачении, на что Лена ответила резкой грубостью. Она выкрасила свои длинные русые волосы в черный цвет и зачем-то выбрила виски. Мне, конечно, подобная прическа показалась совершенной дикостью, но стоило мне высказать свое мнение, как Лена тут же устроила скандал. Я, будучи автором статей на разные темы, неплохо ориентируюсь в моде и знаю о молодежных движениях Тарасова вроде «рокеров», «рэперов», «металлистов», «готов». Я поняла, что Лена почему-то увлеклась готической модой – она стала читать соответствующие романы, начала с классического Брэма Стокера, потом перешла на современные «Сумерки» и «Интервью с вампиром». Я, грешным делом, сперва подумала, может, Лена влюбилась в какого-нибудь парня из школы, может, молодой человек – фанат или музыкант рок-группы, вот моя дочь и решила привлечь его внимание. Но потом поняла, что ошиблась. Лена совсем не походила на влюбленную девушку, я пыталась вызвать ее на откровенный разговор, поинтересовалась, есть ли у нее молодой человек. На это Лена лишь презрительно фыркнула и заявила, что любовь придумали себе сопливые дурочки да домохозяйки, которые читают мой журнал. Она так и сказала – «поклонницы твоего женского журнала, которым нечем заняться в свободное время». Но это еще полбеды. Самое главное, теперь Лена стала куда-то уходить поздно вечером, а возвращалась далеко за полночь. На звонки не отвечала, я просто места себе не находила. На мои расспросы Лена отвечала резкими выпадами, заявляла, что она взрослая, и я не имею права ее контролировать. Вроде она живет своей жизнью, а я своей, она в мою не лезет, и я не должна лезть в ее. Помню, она мне заявила: «Где ты была, когда мне нужна была твоя помощь, твой совет? Оставила меня на попечение своей матери, а тебе до меня никогда дела не было. Сейчас опомнилась, да? Только поздно стало, мне теперь не нужны твои проповеди!»
Ольга смахнула невидимую слезу:
– Резко, грубо. Конечно, но я понимала, что Лена права. Что толку объяснять девушке-подростку, что я старалась обеспечить ее, дать хорошее образование, сделать возможными поездки летом на курорты… Я-то знаю, чтобы жить нормально, надо откуда-то брать деньги. Увы, с неба они на нас не падают. Я же не только должна была обеспечить себя с дочерью. Мама ведь моя была на пенсии, много не получала. Когда в семье оба родителя, воспитать ребенка куда проще. По крайней мере, мать может проводить с ним больше времени. Но что толку было объяснять все это Лене? Да она бы и слушать не стала. В пятнадцать лет подростки уверены, что их точка зрения – единственно верная, и слушать никого, а особенно старших, они не будут. Я не знала, что делать с дочерью. Несмотря на то что мною было прочитано огромное количество статей и книг по психологии, в том числе и касательно поведения «трудных подростков», столкнувшись с подобной ситуацией в жизни, я растерялась. Поговорить с Леной не получалось – а как тут говорить, если каждое слово воспринимается как нападение? Беседа для дочери в ее нынешнем состоянии – все равно что красная тряпка для быка. Подруга меня успокаивала: мол, надо подождать, переходный возраст пройдет, дочь «перебесится» и успокоится. Но происходящее напоминало страшный сон – Лена не только перестала заниматься домашним хозяйством, хотя сперва это так увлекло ее, но и перестала нормально учиться. Если раньше дочь ходила в школу даже с температурой – бабушка пыталась оставить ее дома, но Лена не хотела, говорила, что уроки нельзя пропускать! – то теперь я знала, что дочь прогуливает занятия. Мне неоднократно звонила классная руководительница и спрашивала, что с Леной, не заболела ли она. Недавно преподаватель буквально ошеломила меня сообщением, что Лена пропускает занятия, даже важные для экзаменов предметы, а когда посещает какие-то уроки, то приходит с невыполненными домашними заданиями. Из отличницы Лена быстро превратилась в троечницу, стала едва ли не худшей ученицей в классе. Классная руководительница говорила мне, что Лена часто грубит преподавателям и одноклассникам, ведет себя вызывающе, одевается вульгарно. Она просила меня как-то подействовать на дочь, я обещала, что поговорю с Леной. И буквально несколько дней назад произошла новая неприятность, если можно так назвать. Когда я вернулась домой после работы, дочери не было, а я собиралась с ней серьезно поговорить. Как всегда, на звонки Лена не ответила, я написала ей смс-сообщение, но дочь по-прежнему молчала. Я даже не знала, кому звонить в двенадцать ночи – Лена не говорила мне, с кем она общается, но я видела, что она постоянно сидит в интернете, может, переписывается с кем-то… Включила компьютер, думала, найти переписку, но даже не смогла зайти – вход оказался запаролен. Я не спала всю ночь, обзвонила все больницы, морги, собиралась уже писать заявление в полицию, однако в семь утра Лена заявилась домой. На мои расспросы она коротко ответила, что ночевала у подруги, но у какой – не ответила. Я было начала ей высказывать, что жутко волновалась, подняла на ноги весь город, но дочь оборвала меня и заявила, чтобы я не доставала ее, и ушла к себе в комнату. Заперла дверь на ключ, включила какую-то заунывную музыку. Я стучалась, у меня не выдержали нервы, даже накричала на нее. Все без толку – Лена только включила музыку громче и стала подпевать певице. У меня едва ли не случился нервный срыв – напилась успокоительных, но Лена, как мне кажется, словно издевалась надо мной. Может, я себе надумала, но мне показалось, что дочери нравится испытывать мое терпение. Мстила она мне, что ли, – не знаю, но я попросту не узнавала когда-то послушную, старательную девочку, которая к моему приходу готовила ужин, убиралась дома, с которой мы обставляли по-новому нашу квартиру… В довершение всего скажу, что два дня назад из квартиры пропала большая сумма денег – я получила зарплату наличными, положила деньги в ящик стола. Собиралась потратить на новый мобильный – моя модель уже устарела, да и не солидно главному редактору журнала пользоваться допотопным аппаратом. – Ольга кивнула на свой телефон.
