После этой первой репетиции Федор Петрович, конечно, не мог отделаться от своих дочерей, от просьб брать их с ним постоянно. На это он ответил категорическим отказом - работа есть работа, но дал слово, что будет изредка разрешать им появляться в театре.

Комиссаржевский старался никогда не обманывать своих детей, и Вера с Надей стали завсегдатаями Мариинки. К ним относились как к членам коллектива. Теперь они старались не только бегать по гримерным. Если надо чем-нибудь помочь, что-то принести, подать. Любому поручению они были очень рады, ведь они ощущали себя нужными, полезными великому делу оперного искусства.

Но и свои опыты продолжали, особенно Вера. Она уже давно не стеснялась ни актеров, ни музыкантов, ни режиссера и в свободные у артистов минуты пыталась петь со сцены. Однажды в перерыве репетиции, когда все разошлись, думая, что в зале никого нет, Вера решила порепетировать арию Демона. И вдруг услышала аплодисменты. Душа ушла в пятки, и в то же время она ощутила радость оттого, что кто-то из театральных людей оценил ее старания. Это была партнерша отца, певица Рааб.

- Отлично, Верочка! - крикнула актриса из зала. - Только меньше страдай, меньше этих жестов руками, ты ведь Демон, а Демон не страдает, он спокоен и равнодушен ко всему.

Вера с Надей росли, и их стали брать на вечерние спектакли, где они с матерью, Марией Николаевной, сидели в служебной ложе, сбоку над сценой. Иногда в их ложе вместе с ними сидели Мусоргский и Горбунов, и это было настоящим праздником. Вера не представляла свою жизнь без театра.

Продолжались и домашние спектакли, в которых смирившийся с увлечением дочери - от судьбы не уйдешь! - Федор Петрович нередко выступал режиссером. Спектакли в доме Комиссаржевских видели приглашенные артисты, коллеги Федора Петровича, и все остальные в один голос выделяли Веру вовсе не из вежливости, не из любви к ее отцу.

Когда Вере было тринадцать лет, ее родители разошлись. В Вильне после нескольких своих концертов Федор Петрович вновь встретился со своей бывшей возлюбленной, княжной Курцевич, и старый потухший роман разгорелся с новой силой. Комиссаржевский покинул Петербург и переселился в Москву, контракт с Мариинским театром он не продлил.

Вера с Надей учились в институте благородных девиц в Вильне, но к занятиям были равнодушны и особыми успехами в учебе не отличались.

Чтобы развеять грустную атмосферу, которая воцарилась после ухода отца, Вера прибегала к сценическим импровизациям. Она ставила рядом два кресла и, пересаживаясь с одного на другое, изображала разных персонажей.

Сестра Надежда, наблюдая за игрой Веры, говорила:

- Тебе надо идти в Мариинку! Не надо ни в какие театральные училища. Ты и так все знаешь. Приди, покажись директору, и тебя сразу возьмут. Будешь играть только главные роли!

Вера отвечала:

- В театре интриги, помнишь, что говорил папа или Горбунов? Актеры готовы заклевать друг друга. Не пойду.

Но она была неискренна. Интриги в театре вовсе ее не волновали. Она ждала, когда представится случай. Теперь театральный народ все реже бывал у них в доме. Ведь приходили к отцу. Но Вера знала - Бог распорядится как нужно, она должна стать актрисой, а если не станет, значит, и не суждено. В театральное училище она поступать не собиралась.

И время пришло. Отец позвал ее в Москву. Мария Николаевна не стала возражать. Федор Комиссаржевский заведовал в консерватории оперным классом и имел большие связи. Мария Николаевна ничего не могла дать Вере, а в Москве ее могла ждать карьера. Замуж она не вышла, роман с художником графом Владимиром Муравьевым, который был ее женихом и никто не сомневался в будущем счастливых влюбленных, закончился плачевно и отозвался глубокой травмой в Вериной душе.

Они с Владимиром жили вместе, но венчание все откладывали - решили проверить свои чувства. Тогда и выяснилось, что художник не верен ей. Свои долгие отсутствия он объяснял работой в мастерской, а на самом деле вдохновенно трудился совсем на другом, отнюдь не столь творческом поприще. Он встречался с родной сестрой Веры - Надеждой.

Когда Вера узнала об измене, это было для нее шоком. В один день она потеряла и любимого человека, и любимую родную сестру. Ее тонкая душевная организация не могла и допустить такого. Психика пошатнулась. Целый месяц после разрыва с Муравьевым она находилась на реабилитации в психиатрической лечебнице.

И тут приглашение отца было как нельзя кстати. "В Москву, в Москву!" Вера не сомневалась, что Бог решил отблагодарить ее за страдания и наконец она встанет на творческий путь артиста, о котором мечтала всю жизнь. Как сказано в Евангелии, по вере вашей и будет вам.

Уроки пения у Федора Комиссаржевского брал элегантный молодой человек по фамилии Алексеев. Он увлекался постановкой любительских спектаклей. Когда ученику показалось, что он может полностью исполнить партию, он стал уговаривать учителя, чтобы тот разрешил ему поставить оперу. Для этого предложил свой театр-столовую в доме отца, где поставил не одну пьесу.

Комиссаржевский не возражал. Он всегда приветствовал любые творческие начинания своих учеников. К тому же Федор Петрович видел, что настоящего оперного певца из Константина Алексеева не выйдет, пусть пробует себя в режиссуре. Этот ученик выделялся среди других своим мощным интеллектом. Их уроки пения плавно перетекали в разговоры и споры об искусстве, о театре. О вещах, не касающихся искусства, Алексеев не говорил никогда, его интересовали только театр и литература. Комиссаржевскому было очень интересно беседовать с этим молодым человеком, выслушивать его оригинальные суждения. "Он ставит любительские спектакли, интересно какие. Из него наверняка выйдет толковый режиссер", - думал Федор Петрович. И, как всегда, интуиция его не обманула. Алексеев позже взял себе псевдоним, под которым и вошел в историю мирового театра, - Константин Сергеевич Станиславский.

Решили поставить сцены из "Фауста" и первый акт "Русалки". "Со второй репетиции я охрип и чем дольше пел, тем было хуже. Встав на одни подмостки с хорошими певцами, я понял непригодность своего голосового материала для оперы, недостаточность музыкальной подготовки. Мне стало ясно, что из меня никогда не выйдет певца и что мне нужно навсегда расстаться с мечтами об оперной карьере", - вспоминал Станиславский об этом опыте.

И Станиславский мужественно отказался от карьеры оперного певца, признав свою полную несостоятельность. Но от драматического театра он отказываться не собирался. Он был полон новых идей и горел от нетерпения воплотить их в жизнь. Первой ласточкой было организованное им совместно с Федотовым, Комиссаржевским и Ф.Сологубом Общество искусства и литературы. Клуб торжественно открылся в 1888 году в отремонтированном на средства Станиславского здании на Тверской улице.

Приехав в Москву к отцу, Вера с удовольствием окунулась в работу, она стала его главной помощницей. Вера постоянно присутствовала на его уроках, как ассистент помогала в работе с учениками. Здесь она и познакомилась со Станиславским. У них были почти приятельские отношения. Вере нравился Константин, ей импонировала его сосредоточенность, преданность искусству и в то же время легкость, непринужденность в общении. При этом ни тени фамильярности - напротив, элегантность, утонченность, галантность.

Константин Сергеевич ставил пьесы в Охотничьем клубе. Однажды он, по обыкновению, зашел к Федору Петровичу на чашку чая. Вера отложила гитару и стала накрывать на стол.

- Как дела в театре? Как "Говорящие письма" Гнедича? Вы ведь только недавно сыграли премьеру. Почему не приглашаете?

- Не приглашаю потому, что заболела актриса, исполняющая роль Зины. Не знаю, что и делать, - сказал Станиславский, задумчиво глядя на ложку, которой помешивал чай.

"Через два дня спектакль, у него заболела исполнительница главной роли, а он так спокоен, чай пьет, как будто ничего страшного не произошло", - подумала Вера.