– Страшилище! – кричит ему в спину высокий светловолосый альфа, и Артём против воли морщится. Друг, идущий рядом, семнадцатилетний омега Макс, кладёт руку на плечо юноши, чуть сжимая, вздыхает, осуждающе посмотрев на кричащего одноклассника, и решительно шагает дальше. Артёму уже даже не обидно – привык, за три года-то. По крайней мере, этот чёртов Стас, альфа-самец местного разлива, называет омегу так почти постоянно.

Артём знает, что, чёрт возьми, ни разу не блистает красотой, а полное тело его совершенно не красит, но, боги, как же обидно получить кличку «страшилище» от человека, по которому он безнадёжно сохнет все эти чёртовых три года! Максим знает и о влюблённости парня, и о том, что сейчас косая рыжая чёлка скрывает полные обиды и боли глаза, а потому торопится увести друга куда подальше. Артём не сопротивляется.

В его груди медленно, но верно поднимаются злоба и глухая ярость. Хочется подойти к альфе, ударить его посильнее (впрочем, Артём бы не смог руку на него поднять) да выплюнуть в лицо всё, что он думает о Стасе. Тот будто бы издевается – сейчас, когда у Артёма остались считанные дни до течки, а природный запах усилился, некоторые альфы обращают на него внимание. А этот… этот идиот всё портит! Артёму совершенно не хочется проводить очередную течку в боли из-за того, что с ним рядом нет альфы. Разумеется, Стас не знает, что омега давно признал его своим Истинным, а потому даже предположить не может, как болезненно протекают течки. Артём мягко высвобождает руку из хватки сжавшего его пальцы Макса и слабо улыбается. Завтра, думает подросток, начнётся очередная неделя ада, постоянного возбуждения, сухости во рту и ненавистного образа перед глазами. От таких мыслей хочется взвыть.

А ещё больше хочется взвыть от того, что Стас – его одноклассник, и, стоит Артёму вместе с Максом войти в класс, он мгновенно ловит насмешливый взгляд голубых глаз альфы. Это вызывает где-то внизу живота приступ боли, и Тёма еле слышно шипит сквозь зубы перед тем, как усесться за парту. Он, как обычно, отгораживается ото всех, в том числе и от Стаса, грудой учебников, закрывает глаза и прижимается щекой к холодному дереву парты. Урок ещё не начался, и Стас флиртует с очередным красавцем-омегой, который от привалившего ему счастья сидит сам не свой и всё щебечет, щебечет… Тёме хочется как следует врезать по его курносому носу, схватить за шикарные светло-русые волосы и… Омега мотает головой и смотрит на Макса.

Если честно, лучшему другу Тёма завидует почти до боли. Макс невысокий – полтора с небольшим метра – и тонкокостный; его грации и изяществу может позавидовать любой омега. И альфа у Макса уже есть, один из спортивных «звёзд» школы, Никита. Никита учится в параллельном классе, но урок не начался, и потому альфа уже маячит у дверей, а Макс кидает на Тёму извиняющийся взгляд и спешит к любимому. Артёму до такой степени тоскливо, что взвыть хочется.

– Здравствуй, страшилище! – весело восклицает Стас, плюхаясь на стул рядом с омегой, и подросток обречённо стонет, закрывая глаза руками. – Неужели ты не рад меня видеть?

– Отъебись, – зло огрызается Тёма. Альфа, Его Альфа так близко, что в животе всё сворачивается в тугой ком, голова идёт кругом, и всё, чего хочется омеге, – это вдохнуть чужой запах, такой приятный, обволакивающий, на части рвущий…

– Нравлюсь? – издевательски спрашивает Стас, замечая, что Артём убрал руки от глаз и смотрит на него. Тёма фыркает деланно презрительно и отворачивается, а у самого губы дрожат, и воет где-то в груди израненное сердце. Видимо, что-то отражается на его лице, потому что альфа вдруг перестаёт улыбаться, становится серьёзным и даже, кажется, хочет схватить юношу за руку, но в последний момент останавливается («Естественно, - горько усмехается где-то про себя Тёма, - я же страшилище»). – Тёма, что-то не так?

Сокращение собственного имени режет не хуже ножа. Омега решительно вскакивает из-за парты, чудом не перевернув ту; его вещи летят на пол, но Артём этого даже не замечает. Он срывается с места так, будто бы за ним гонится свора собак, и мчится прочь; кажется, завуч, мимо которой Артём пролетает, хочет что-то сказать, но замолкает, и юноша только чувствует спиной её внимательный взгляд.

В туалете – и это настоящее счастье – никого нет. Омега прислоняется спиной к выложенной голубой плиткой стене, сгибается, упираясь ладонями в собственные колени, и дышит так, будто пробежал как минимум километр. Сердце стучит бешено и сердито, грозясь растолочь рёбра в порошок, в боку колет, а глаза предательски щиплет. Артём прижимает ладонь к губам, глуша тихий полустон-полувсхлип, и сползает на грязный пол. Штаны мгновенно пачкаются, но это Тёму не волнует. Из его груди рвутся рыдания, по щекам текут, почти разъедая их, слёзы, и больно, больно, больно до такой степени, что хочется послать всё к чёрту!

– Артём? – в дверь стучатся, и омега замирает, прекрасно понимая, что голос принадлежит Стасу. – Ты в порядке?

– В полном, – он надеется, что голос не дрожит, что в нём не слышны плаксивые нотки. Прослыть ещё и плаксой Артёму совершенно не хочется. Он прижимает к губам уже обе ладони, старательно глуша всхлипы, и дышит тяжело, мечтая только об одном – чтобы чёртов альфа ушёл. Но тот, будто бы назло, не уходит мучительно долго (для Артёма эти минуты – вечность), стоит, будто бы выжидая, а у омеги сил не хватает сдержать слёзы. И он плачет – беззвучно, уткнувшись мокрым лицом в колени и до боли сжав свои плечи пальцами.

– Тогда я хотел бы изви… – чёрт, чёрт, Стас, какого чёрта ты решил зайти в туалет? В глазах альфы мелькает столько эмоций, что Артём опускает голову, снова пряча покрасневшее лицо, и дрожит всем телом при очередном тихом всхлипе. Стас опускается рядом – и когда это он успел позабыть, что такие дорогие шмотки крайне жалко пачкать в туалетах? – и растерянно, почти жалобно шепчет:

– Прости, я не хотел тебя обидеть.

– А когда ты зовёшь меня страшилищем, ты тоже не хочешь меня обидеть? - выходит жалко и почти криком, но Стас даже не морщится. Он внимательно смотрит на лицо омеги, а тот продолжает язвительно. – И хватит на меня пялиться, я и так урод, а сейчас, наверное, и вовсе напоминаю…

– Замолчи, - решительно прерывает его альфа и встаёт с пола. Он протягивает руку Артёму, а тот не мигая смотрит на широкую ладонь, на запястье, на всю руку, увитую венами, и не верит. Тёма встаёт самостоятельно, хоть и неуклюже, и Стас изгибает бровь. Омега ждёт ещё какого-нибудь выпада в свою сторону, но одноклассник неожиданно обнимает его за плечи (сердце стучит так, что, наверное, вся планета слышит) и прижимается своим лбом, обжигающе холодным, ко лбу Артёма. И тут же отшатывается:

– У тебя температура.

– Круто, – Тёма пожимает плечами. Для него температура перед течкой вполне привычна, но, судя по глазам Стаса, тот совершенно точно уверен, что омега болен. Стас сжимает запястье юноши и решительно тянет его прочь из туалета, к фельдшеру. Проходящие мимо омеги смотрят на них изумлённо и зло, и Артёму даже хочется показать им всем язык, прижаться к Стасу… «Нет, – решительно говорит он самому себе, – не обманывай себя».

Врач, невысокий омега с кудрявыми тёмными волосами, хмыкает в ответ на заявление Стаса о том, что Тёма болен, и, только взглянув на красного, как рак, омегу, пишет записку. В его глазах Артём явно видит ласковые смешинки – похоже, врач принял их за парочку. От этой мысли и без того алый юноша пуще заливается краской.

Стас поднимается с ним в кабинет за вещами и спускается в раздевалку. Всё время, пока омега натягивает куртку, уже одетый альфа смотрит на него, буравит своим льдисто-голубым взглядом, и Артёму жутко неуютно. Он возится с неудобным замком и, выведенный из себя, рявкает:

– Да хватит на меня пялиться, иди других страшилищ ищи!

– Глупый, – отвечает Стас и подходит к омеге. Тот от неожиданности делает шаг назад и больно ударяется спиной о вешалку. Артём шипит от боли, а Стас мгновенно подлетает к нему, прижимая к себе (это выходит случайно, но Тёма снова красный, а сердце снова сходит с ума), сам застёгивает куртку – омега краснеет ещё пуще – и, щёлкая его по носу, усмехается. – Ты способен найти приключения на пятую точку где угодно.