Экзамены я сдала хорошо, хотя в последних классах школы учеба перестала быть абсолютной халявой, уже приходится прилагать усилия и что-то учить заново, а кое-что и в первый раз.
В перерывах между экзаменами сходила на урок аппарации в министерство. Я уже достигла возраста, когда можно аппарировать, не рискуя сжечь себе ядро перенапряжением. Но в школе аппарацию изучают только на шестом курсе. Обучение платное, для школьников — двенадцать галеонов, а мне обошлось в пятнадцать, потому что я отделилась от коллектива. На занятии в министерстве нас было всего одиннадцать человек. Нам дали краткую теорию, которая уместилась в пять минут, и предложили практиковаться. На первую аппарацию я потратила пятнадцать минут, из которых десять я уговаривала себя, что ничего страшного не случится и расщепа не будет. В этом плане детям наверное легче. По крайней мере, в тех видах спорта, где есть сложные прыжки, подобное правило работает - дети боятся меньше взрослых. Получилось. Все мое при мне. Оставшиеся сорок минут занятия я практиковалась, прыгая в указанные преподавателем точки. Для заключительного прыжка меня проводили в другую комнату и велели прыгнуть в класс, откуда мы пришли — чтобы научиться делать это вслепую. С этих двух комнат в министерстве локально снят антиаппарационный барьер, и аппарировать можно только между ними, из министерства отсюда не прыгнешь — это удобно, а то унесет в неведомые дали ученика — ищи его потом. Или от неопытности в стену переместится и умрет. А здесь от этого стоит защита. Мне дали бумажку, что я прошла обучение, но лицензию можно будет получить лишь после совершеннолетия. На все потратила полтора часа времени, вместе с дорогой. Перемещаться самому намного приятнее, чем пассажиром с кем-то. У других в нашей группе тоже все получилось. Остальные десять человек были взрослыми людьми, по каким-то причинам не прошедшими обучение в школе. Возможно, свободных двенадцати галлеонов у людей не было в то время, не такие уж маленькие деньги.
Во Франции благополучно подала документы в университет, и оставшуюся часть каникул мы с родителями просто отдыхали. На прощание попросила папу поговорить с Амелией через пергамент о ее безопасности. К моему отцу она прислушивается, еще после той давней беседы про маггловские способы расследования преступлений. Пусть напомнит ей, что ее пост — один из ключевых, и что враги захотят видеть на нем кого-то менее принципиального и опасного для себя. Ей нужна охрана, экстренные портключи, которые могут пробить средний антиаппарационный барьер, ну и все в таком духе. Не хочу, чтобы тетя Амелия умирала, она хороший человек. Увы, с передовой она точно не уйдет, остается надеяться, что в целом о безопасности станет больше беспокоиться. Портключ перенес меня в Англию прямо перед отправлением Хогвартс-эспресса. Едва хватило времени доехать на Ночном рыцаре от точки переноса до вокзала.
***
Увы, благословенное время, когда я была никому не нужна, закончилось. В один далеко не прекрасный день меня вызвал Дамблдор. Помню, чем все обернулось в прошлый раз, но все-таки иду к профессору Спраут. Однако дойти не успеваю, по дороге встречаю нашего звезданутого — потому что опять в звездной мантии кислотных расцветок — дедушку.
— Добрый вечер, мисс Грейнджер. Так и думал, что найду Вас здесь, — улыбается Дамблдор с видом человека, который показал удачный фокус.
— Добрый вечер, директор.
— Мисс Грейнджер, понимаю Ваше желание побыть в обществе милой Помоны — прекраснейшая женщина, а как она заботится о своих барсучатах! Но осмелюсь предположить, что сегодня Вы сами предпочтете поговорить со мной наедине.
— О чем же Вы хотели поговорить со мной, директор?
— У меня для Вас есть одно поручение, очень секретное. Пойдемте, мисс Грейнджер, я Вам все объясню, — директор берет меня под руку и увлекает в сторону своей башни, болтая по дороге о всяких пустяках. Помню слова Амелии о том, что нельзя допускать открытого противостояния, и послушно иду с директором.
В башне Дамблдор как и в прошлые два раза заваривает чай, придвигает ко мне вазочку с лимонными дольками — по-моему, это обычный мармелад. И приступает к делу:
— Вы ведь знаете, девочка моя, что у Гарри сейчас непростое время?
— Да, конечно… Директор Дамблдор, неужели ничего нельзя сделать с методами наказания профессора Амбридж? Это же настоящий садизм!
— Увы, моя дорогая, даже мне не все под силу, — Дамблдор сочувственно разводит руками, мол, и рад бы помочь, но…
— Это очень печально, — грустно говорю я.
— Но Вы можете помочь Гарри, Гермиона, — проникновенно говорит директор.
— Сомневаюсь, сэр, ведь если даже Вы не можете ему помочь, я тем более не могу ничего сделать, — и чего же ты такое хочешь на меня повесить, зараза?
— Иногда друзья своим советом и поддержкой могут сделать больше, чем самый могущественный человек.
Сказала бы я, где Гарри видал мои советы, но это будет некультурно.
— Мисс Грейнджер, Гарри сейчас как никогда нужна уверенность в себе, ему нужно почувствовать себя лидером. Нужно знать, что его друзья ему верят и пойдут за ним.
— Директор Дамблдор, но ведь друзья Гарри и правда верят ему, думаю, он это знает. Просто друзья никак не могут ему помочь с Амбридж.
— О, желание противостоять мадам Амбридж тоже можно обернуть себе на пользу, — загадочно протянул бородатый интриган, — у вас ведь сейчас нет никакой практики по ЗОТИ, не правда ли? И ребята наверняка думают, как они будут сдавать СОВ?
Нет-нет-нет, директор, мне совсем не нравится, куда Вы ведете.
Но директор не прислушался к моим мысленным мольбам и продолжал:
— Сейчас как никогда важно объединиться. Вы с Гарри сумеете помочь и другим детям, а Гарри наконец почувствует себя лидером. Вам нужно лишь чуть-чуть подтолкнуть его к правильному решению, а потом Вы можете и не участвовать, если сами не захотите.
— Извините, сэр, но по-моему было бы лучше, если бы нас объединил какой-нибудь взрослый. Он нас заодно и подготовить мог бы. И к СОВам, и к войне…
— В чем-то Вы правы, мисс Грейнджер. Если бы вас обучал, допустим, профессор Снейп, — и смотрит на меня, ожидая реакции на имя, — то заклинаний Вы бы выучили больше. Но ни один профессор не сможет научить Гарри быть лидером. Поэтому сейчас ему нужен не опытный наставник, а дружеский совет. Не от взрослого человека, а от ровесницы, своей подруги. И разумеется, небольшая помощь с организацией занятий.
По-моему, дурь все это. Если уж директору так нужно сопротивление в школе, мог бы Сириуса позвать детей учить. Сириус с радостью ухватился бы за игру в тайную организацию. Все равно он так и не определился до конца со сферой деятельности. Чему Гарри может научить? Патронусу? Ступефаю? Экспеллиармусу? Да, это полезные заклинания, но этого мало. Да и следить за безопасностью большой группы Гарри не умеет.
— Почему Вы просите меня, а не Рона? Ведь Рон — лучший друг Гарри, и к нему Гарри намного больше прислушивается.
— Увы, моя дорогая, мистер Уизли, безусловно, преданный друг, — ага, особенно если вспомнить начало турнира, — но с организованностью у него проблемы. От его инициативы здесь может быть больше проблем, чем пользы.
— Простите, директор, но я уверена, что от моей инициативы здесь тоже ничего хорошего не будет. У Гарри и так большие проблемы с профессором Амбридж. Если еще хуже станет, неизвестно, куда это приведет.
— О, здесь Вы не правы, Гермиона. Когда Гарри Поттер наконец займется делом, он перестанет взрываться на каждую провокацию мадам Амбридж. Он будет знать, что тайно все равно ей противостоит.
На что Вы толкаете ребенка, директор? Что за бред? Я не хочу в этом участвовать.
— Простите, директор Дамблдор, но я правда считаю, что это плохая идея, и не хочу в этом участвовать, — озвучиваю я свои мысли.
— Очень жаль, девочка моя. Но возможно, я смогу Вас переубедить. Впрочем, давайте пока сменим тему и поговорим о чем-нибудь другом? — Дамблдор доброжелательно улыбается, — например, о том, что произошло зимой в туалете Плаксы Миртл, когда Вы учились на третьем курсе.
