Гарри вздохнул и развел руками, виновато глядя на тетю. Он еще не мог привыкнуть, что она его жалеет.

— Надо узнать как можно больше о законах этого вашего мира!

Гарри широко улыбнулся дяде.

— Вам правда интересно? Сейчас принесу! — и ринулся к себе за книгами, стоило Вернону кивнуть.

— А мальчик-то не дурак…

— Дурак бы там давно помер, — ввернул сыночек.

Правильно отметил, чего там. Вернон потрепал по голове и его.

— Пап, мы теперь будем, как шпионы? — глаза ребенка горели энтузиазмом.

— А может, уехать? — жена словно озвучила его собственные мысли.

Вернон скривился: опыт уже был, и совершенно неудачный.

— Найдут, — вернувшийся Гарри протянул дяде здоровенный том, словно прибив этим надежды на легкое избавление от волшебников. —  Я пока не знаю, как они это делают, но найдут. Вот, «Свод законов магической Англии» с комментариями… кого-то там; тот продавец говорил, что он выиграл почти все свои дела в Виз… в волшебном суде, вот.

Вернон осторожно взял в руки тяжелый фолиант и с опаской приподнял кожаную обложку.

Вернон Дурсль, начитавшийся о хитросплетениях законов и прецедентного права до желания плеваться кипятком, решил переключиться на другие вопросы, не вызывающие такого негатива. А именно, кто и зачем их расколдовал. Тот, кто заколдовывал, или другой? Или спало само по себе, как с племянника? Собственно, что с ними вообще произошло? Ведь изменилось не только их отношение к племяннику, но и самочувствие… улучшилось.

Гарри в своей комнате аккуратно выводил в тетрадке все новые и новые вопросы.

Почему я счел Дамблдора своим спасителем, ведь письмо было стандартным приглашением и пришло бы в любом случае?

Или мне в тот момент было так плохо, или, — он вспомнил свою реакцию на книжный магазин, — это были какие-то чары. В каждом письме?! Нереально! Но я ведь их даже в руки не брал… Да сами совы и не давали!

…Почему, если всем до меня было дело, как до героя, никто даже не спросил ни об одежде, ни о том, почему у меня самые дешевые школьные принадлежности? Ведь в первые дни меня со всех сторон рассматривали, неужто этого не рассмотрели? В школах-интернатах, как я теперь точно знаю, полагается заботиться о школьниках. И что тогда с Хогвартсом не так? Или со мной?

… Всех сирот кто-то опекает, а меня кто? Дурсли? Сейчас-то да, но раньше?

Он нарисовал кривенький прямоугольник и вписал в него «Статут секретности», провел от него две стрелочки, одна из которых заканчивалась «Хагрид!», а вторая — «Совы!», подпер щеку кулаком и снова задумался. Получалось что-то совершенно дикое: те или тот, кто посылал их к нему, плевал на Статут… Мда.

Но вот он втянул воздух, округлил глаза и снова закорябал пером (надо привыкать, в конце концов) по странице.

…Почему директор школы Великий Волшебник Дамблдор не почувствовал у себя под носом одержимого Квиррелла? Не мог? Или… — Гарри долго думал и едва не поставил дальше просто кляксу, но все же дописал, — …не хотел?

Пока Гарри упражнялся в чистописании, старшие Дурсли обсуждали сложившуюся ситуацию. Сказать, что она им не нравилась — это ничего не сказать. Но бежать было некуда, а для эмиграции они еще определенно не созрели, хотя и такую мысль Вернон все же высказал. Вообще-то он больше всего беспокоился о собственном сыне. Ну, и о жене, конечно. Равно как и Петунья переживала за них обоих. Но и судьба бедного сироты-племянника теперь казалась им также небезразличной… Да и положительные моменты вроде тоже были…

А их сын начал вести себя удивительно тихо: он наконец тоже начал читать. Майн Рида и Фенимора Купера… Остальные это заметили не сразу, а потом оказалось поздно.

Вернон завел собственную тетрадь в толстом кожаном переплете, такую же солидную, как и он сам. Туда он начал выписывать все законы, касающиеся взаимодействий магов и магглов, и чем больше он писал, тем меньше ему все это нравилось.

Дурсли-старшие, копаясь в своих воспоминаниях, наконец пришли к выводу, что они начали меняться с того дня, как им подкинули племянника. Неприятие, если не ненависть, росли пропорционально самому мальчику… И это определенно были чары. Ведь какому здравомыслящему взрослому вообще придет в голову использовать ребенка трех-четырех лет в качестве домовой прислуги, да еще и ругать его за нерасторопность? Бред!

Так что же произошло? Кто их расколдовал? Ответ был неясен. Но оба супруга начали лучше себя чувствовать, обстановка в доме перестала быть такой напряженной, как раньше, и истерить все как-то дружно прекратили. Диддикинс и Вернон постепенно перестали есть, как не в себя, а у Петуньи, напротив, появился здоровый аппетит. Да и жить в обновленном с помощью магии племянника доме было очень приятно.

Кстати, о доме. Петунья первое время изо всех сил сдерживала себя, чтобы не позвать кого-нибудь в гости: хотелось похвастаться, но ведь тогда пришлось бы отвечать на вопросы… Как, да когда, да кто и почем сделал им такой чудесный ремонт. Придется плести небылицы — не рассказывать же правду о том, что все это сотворил с перепугу ее собственный двенадцатилетний племянник. Это ж какой должен быть перепуг…

А потом еще разговоры начнутся, расползутся сплетни по городку. Не-ет, безопасность превыше всего! Лучше самим наслаждаться новым домом, чем подвергать риску дорогого сыночка, драгоценного мужа, великолепную себя и, оказывается, совершенно неплохого и полезного племянника. Пусть он и причина неприятностей, но косвенная, опасность-то не от него исходит!

Их выводы были просты. Для волшебников они — все равно что животные, и сделать с ними могут, что угодно. А поэтому себя надо как-то защитить. Гарри надо как-то помочь. Озаботиться физической защитой — это для Вернона. Но вот магическая защита… Они видели, как племянник, уже ничуть не скрываясь, штудирует одну книгу за другой. Они выделили ему еще сотню фунтов, которые Гарри потратил в том самом букинистическом, что окончательно сдружило его с продавцом.

— А что быстрее, заклинание или пуля? — спросил однажды племянника Вернон.

— Конечно, пуля… – Гарри прикинул еще раз, вспомнив, что видел в школе и по телевизору, утвердительно кивнул.

Дурсль-старший приободрился, собрал какие-то справки, получил лицензию на огнестрельное оружие, съездил в Манчестер и вернулся с двумя коробками. В одной оказался «Стерлинг МК VII», от которого Петунья первое время даже шарахалась, в другой — пара «бульдогов». «Стерлинг» прибрал к рукам, конечно, Вернон. А Гарри, замирая от восторга, узнал, что один из «бульдогов» предназначается тете, а второй — ему! Осталось научиться не только стрелять, но и попадать, что он полагал делом довольно простым, а зря. В первый же семейный выезд в стрелковый клуб в мишень не попал никто, кроме Вернона. Он было с гордостью подкрутил ус, но повторить достижение не вышло. Так и осталось, один из тридцати.

— Ничего, в упор ты точно не промахнешься, — попытался на обратном пути успокоить он жену.

В ответ дорогая супруга высказала ему много интересного и с неожиданной для нее экспрессией подтвердила готовность стать снайпером, тренируясь хоть ежедневно. Гарри точно понял одно: тетя категорически против выстрелов в упор… Тут он согласен. Если ты близко — пистолет запросто и отобрать могут. Да и волшебники проклятиями всегда издалека кидаются. Да, тетя права, никаких «в упор», а потому — учиться, учиться и учиться!

Ездить каждый раз в стрелковый клуб соседнего города было долго и накладно. Вернон хмурился. Петунья настаивала. Гарри же поднапрягся: в том самом учебнике для четвертого курса он нашел заглушающие чары, которые выучил и предложил опробовать на свой страх и риск. Дурсли согласились: видимо, способ «работы Гарри по дому» сумел изменить их отношение к волшебству, и они приняли то, что оно может оказаться весьма полезным. Теперь Гарри заставляли бы учиться даже в том случае, если бы он сам не захотел…