В роли несамоходного блокшива последняя «поповка» проторчала в Севастопольском порту до начала 1930-х годов, пока не была разобрана за ненадобностью.

А «поповки»-броненосцы продолжали служить. Для «Вице-адмирала Попова» в 1883 году сделали новые котлы, а старые отдали для ремонта «Новгорода», годом раньше попавшего в скверную историю: прямо в порту у стоявшего на палубе одного из его моряков сработал в руках боевой запал от мины. Погибло пятеро членов экипажа. Командира корабля, капитана II ранга А. О. Балка за несоблюдение техники безопасности списали на береговую батарею.

Оба корабля в начале 80-х годов оборудовали электрическим освещением, правда, весьма несовершенным. Основное вооружение осталось прежним, только на «Вице-адмирале Попове» прибавилось два 87-миллиметровых орудия.

В 1894 году главный командир Черноморского флота и портов вице-адмирал Н. В. Копытов писал в Главный морской штаб: «Я не считал “поповки” вполне правоспособными боевыми судами и в начале их существования; все назначение, которое можно было возложить на них, это защита устьев Дуная… но без серьезных исправлений… они не могут служить и для сказанной цели». Далее адмирал предлагал не тратить деньги и «сдать их к порту», сняв механизмы.

Однако генерал-адмирал неожиданно пожалел странную парочку. Велел «поддерживать их в такой степени готовности, чтобы они могли служить для боевых целей в ближайших к нашим портам районах». Списали их только в 1911 году, когда по Мировому океану уже вовсю шелестели винтами расплодившиеся в Англии, а затем и в других странах мощные и неутомимые монстры – дредноуты…

Прошло еще несколько лет. И у новых проектов этих самых дредноутов появился любопытный элемент внешней конструктивной защиты от пробоин ниже ватерлинии, отдаленно напоминающий по форме округлые бока «камбалы» злосчастной «Ливадии». Называется – були… Время ходит по кругу?

P.S.: А Айвазовский все-таки нарисовал «поповку» – недели через две после того, как в первый раз увидел. Прославленный живописец не умел долго обижаться… Картина и по сей день экспонируется в Морском музее Санкт-Петербурга.

Однажды немецкий купец Генрих Шлиман внимательно перечитал «Илиаду»…

И загорелась в душе его страсть золотоискателя. С дорожным саквояжем, длинным кофром, набитым наскоро купленным археологическим инструментом, и томиком Гомера в руках безвестный коммерсант высадился на илионском берегу. В точном соответствии с описаниями слепого поэта выбрал место, вгрызся кайлом в грунт и… нашел великую Трою. Нашел со всеми недограбленными в свое время ахейцами несметными сокровищами, ныне украшающими стенды лучших музеев мира. То, что не удалось в свое время профессиональным археологам, почему-то запросто получилось у ищущего на свою бедовую голову приключений скромного дилетанта.

В 1933 году в Америке за авторством некоего Гарри Ризенберга вышла в свет книжка под интригующим названием «600 миллиардов под водой». Сюжету книги было далеко до гомеровского эпоса: водолаз-любитель повествовал о том, как он искал сокровища затонувших кораблей. И в приложении к своему опусу привел список тех, кого еще не успел обследовать и ограбить.

В числе упомянутых в этом пространном списке кораблей был русский крейсер «Адмирал Нахимов», погибший в 1905 году при Цусиме.

Казалось бы, что можно охотнику за сокровищами взять с боевого корабля, даже не флагмана? Это же вам не «Титаник» с миллионерами в каютах первого класса! Но Ризенберг со свойственной американцам непосредственностью объявил «Нахимова»… штатным казначеем Второй Тихоокеанской эскадры. И ненавязчиво подвел своих читателей к мысли, что у казначея-то, наверное, остались многие миллионы золотом, доныне пребывающие на дне морском.

Серьезные исследователи в курсе того, что должности штатного казначея эскадры в русском флоте не существует. Денежное довольствие морякам выплачивается бумажными ассигнациями. А плата за уголь, который берется в иностранных портах по дороге на войну, вообще вносится по безналичному расчету – из государственной казны через банк. Но разве книги американских водолазов рассчитаны на серьезного исследователя?

И вот попалась книжка Ризенберга на глаза неплохо владеющему английским японскому коммерсанту Сасагаве Такеши. Большому авантюристу, между прочим. За без малого восемь десятков лет своей жизни Такеши-сан накопил немало денег и стремился к тому, чтобы на смертном одре было что вспомнить. Держал целый выезд скоростных катеров, с которыми участвовал в соревнованиях. Любил на досуге полетать на воздушном шаре. А уже седым освоил акваланг и увлекся подводным кладоискательством.

Почти два года японский богатей безрезультатно разыскивал затонувшие испанские галеоны с золотом инков на борту и не остановился даже после того, как его едва не прихлопнуло на дне Атлантики ржавым люком погибшей в 1942 году немецкой подлодки.

В 1979 году Такеши-сан безуспешно пытался договориться с советским и британским правительствами о подъеме 6 тонн золота с британского крейсера «Эдинбург» – того самого, которому в свое время поручено было доставить в Англию плату Советского Союза за поставки оружия в Великую Отечественную.

Узнав о том, что якобы «Нахимов» при вступлении в бой имел на борту какие-то немалые деньги, пожилой богач-водолаз основал компанию «Ниппон марин девелопмент», нанял шестерых американских и английских водолазов, зафрахтовал сингапурский водолазный бот «Тен О» и отбыл к Цусиме…

В ноябре 1980 года на пресс-конференции в Токио Сасагава поведал журналистам, что выделил 15 миллионов долларов из своих личных средств на спасение русского золота, якобы оцениваемого в… 35 миллиардов. Которые, можно считать, практически у него в кармане. Ведь главное известно: координаты погибшего корабля записаны. На пресс-конференции Сасагава Такеши сообщил, что «финансовый запас эскадры находится на борту затонувшего крейсера в 5500 ящиках, набитых золотыми монетами, слитками платины и золота». Причем ему вроде бы уже удалось кое-что достать, например шесть слитков платины.

Правда, сославшись на коммерческую тайну, он отказался огласить какие-либо подробности, сообщив только, что используется абсолютно новая глубоководная подъемная техника. Позднее Сасагава не раз позировал фотографам, держа в руках слитки, поднятые со дна…

Однако позже никаких новых находок он не демонстрировал, ссылаясь на то, что возникли непредвиденные трудности: сильные подводные течения, плохая погода, отвратительная видимость на дне и… гигантские мурены неизвестной породы, которые кусают водолазов. Зато Сасагава подробно рассказывал «историю» этих сокровищ.

В его рассказе, как во всякой сказке, быль щедро перемешивалась с небылью. Якобы после Цусимского сражения японский миноносец «Сирануи» приблизился к тяжело израненному «Адмиралу Нахимову» и предложил следовать за собой. Вместо ответа команда русского корабля начала высадку в шлюпки, а командир приказал взорвать остаток боезапаса и открыть кингстоны. Крейсер пошел ко дну, а «Сирануи» начал подбирать с воды его экипаж. И тут-то, по словам Сасагавы Такеши, и обнаружилось, что по карманам матросских штанов рассованы золотые монеты и слитки драгоценных металлов.

«Некоторые русские моряки, которые спасались не в шлюпках, даже утонули из-за того, что взяли с собой слишком много золота, – ничтоже сумняшеся врал японский водолаз-любитель, – но на борту его еще много осталось – ведь корабль вез жалованье и наградные премии для всей эскадры!»