“Нам сказали, что мы переезжаем в замок и что у нас на сборы всего час, – рассказывала принцесса Маргарет. – Мы взяли лишь самое необходимое, а нам пришлось провести в замке целых пять лет”.
Принцессы были не единственными детьми, которых родители отсылали подальше от ужасов войны. В ходе операции под кодовым названием “Гамельнский дудочник” сотни тысяч детей вывезли из Лондона в пригороды и устроили в семьи к родственникам, друзьям, а частенько и совершенно незнакомым людям. Тысячи малышей со всех уголков Англии были эвакуированы за океан – в Канаду и Австралию.
Началась блокада: немецкие подводные лодки перекрыли подходы к Британским островам, стараясь не пропустить к берегу ни одного судна с продовольствием. Продуктов не хватало, были введены продовольственные карточки[12]. Счастливые обладатели земельных владений (в особенности огромных королевских поместий) чувствовали себя в более выигрышном положении, чем безземельные горожане. Принцессы редко могли позволить себе конфеты (поскольку достать их было практически невозможно, так же как бананы и другие экзотические фрукты, не завозившиеся на острова из-за блокады). Однако они по крайней мере не голодали.
Несмотря на бушевавшую войну, Елизавету продолжали готовить к будущей роли, и ей приходилось заниматься гораздо больше, чем другим девочкам ее возраста, и изучать более широкий круг предметов. В свободное время она, как все, вязала теплые вещи для солдат, а в выходные проводила утренние часы в огороде, пропалывая овощи и рыхля землю.
Разумеется, у девочек хватало времени, чтобы поиграть и пошалить: все-таки Елизавета и Маргарет были принцессами! Например, у них имелись велосипеды, на которых они гоняли по парку, и домашние питомцы, с которыми можно было играть: пара волнистых попугайчиков, два серых пони – Комета и Светлячок и несколько собак. Одна из собак, корги Джейн, ощенилась в канун Рождества. Елизавета назвала щенков Кэрол и Крэкер (что по-русски означает Хорал и Хлопушка).
Перемены в статусе владельца и потрясения военных лет обошли Виндзорский парк стороной. единственным знаком того, что герцог Йоркский стал королем, был полисмен, сидевший в будке у входа и открывавший ворота, – он сменил на этом посту ветхую старушку. Замок не был закамуфлирован, обязательная для всех светомаскировка достигалась за счет того, что помимо зеленых жалюзи и портьер в гостиной на окна вешали еще одну темную занавеску. Девочки даже не носили в ранцах зловещего вида противогазов, как предписывалось оставшимся в Англии детям. Их мать делала все возможное, чтобы у дочек было пусть не слишком счастливое, но хотя бы нормальное детство, и не настаивала на строгой военной дисциплине.
И все же, несмотря на попытки родных оградить принцесс от жуткой действительности, связанный с войной страх потерять близких не оставлял Лилибет ни на минуту. Каждый день она с замиранием сердца слушала по радио новости, а вечером, пережидая очередной авианалет в подвале Виндзорского замка, переживала за оставшихся в Лондоне родителей. Как ей хотелось быть рядом с ними! Она умоляла родителей дать ей возможность разделить тяготы их жизни. Но, конечно, никто не стал рисковать жизнью наследницы престола. Лилибет пришлось остаться в Виндзорском замке с младшей сестрой, тосковать по маме и папе и вслушиваться в отдаленную канонаду противовоздушных орудий да иногда вздрагивать от грохота разорвавшейся невдалеке бомбы.
Фотограф Лиза Шеридан, навестившая в тот год принцесс, чтобы сделать групповые портреты королевского семейства, сделала несколько проницательных наблюдений, касавшихся личностей молодых принцесс.
“Больше всего меня интересовала принцесса Елизавета, – писала Шеридан в автобиографии. – Удивительно, что, несмотря на свое, скажем прямо, уникальное положение наследницы престола, Елизавета показалась мне слишком застенчивой, нелюдимой и не очень развитой: возможно, это произошло потому, что она была очень привязана к младшей сестренке и невольно подстраивалась под ее возраст. А вот принцесса Маргарет развилась не по годам хорошо. Что меня тронуло в личности молодой наследницы, так это ее душевность, искренность и дружелюбная энергия – качества, которые не так уж часто встречаешь в людях ее положения. Чувствуется, что у этой девочки нет серьезных психологических проблем, она не капризна, не жеманна и делает все с искренним энтузиазмом.
Из двух сестер принцесса Елизавета более созерцательно настроена и погружена в себя, а также более сдержанна и чувствительна. Принцесса Маргарет еще по-детски уверена в себе и обладает поразительно быстрой реакцией. Развитый не по годам интеллект младшей и совершенное отсутствие себялюбия у старшей сестры делают их дружбу возможной даже при такой существенной разнице в возрасте”.
Несмотря на свою “детскость”, принцессе Елизавете пришлось с юного возраста принимать участие в общественной жизни страны – в четырнадцать лет она впервые выступила с речью по радио. В архивах Би-би-си записано, что ответственным за выступления детей был Дерек МакКаллок, глава детского отдела радио. МакКаллок, более известный как Дядя Мак (так он представлялся в своей программе “Детский час”), решил сделать подарок детям, эвакуированным в Канаду, Америку и Австралию. Ему показалось, что принцесса Елизавета лучше других сможет поговорить по душам со сверстниками, живущими вдали от родственников и друзей. Приняв такое решение, он начал осаждать начальство просьбами разрешить ему организовать выступление. Министерство информации выразило озабоченность, ссылаясь на юный возраст принцессы, но король, ее отец, одобрил инициативу Дяди Мака.
МакКаллок вспоминал потом, что выступление Елизаветы прошло без сучка и задоринки – она ни разу не сбилась с мысли, даже интонации, тембр голоса и темп речи были выдержаны идеально.
После первой репетиции король-отец ворвался в комнату, где проходила запись, и, заикаясь сильнее обычного, в восторге воскликнул: “Д-д-да это же с-с-совсем как она!” Он имел в виду, что голос принцессы звучит очень естественно и что она говорит без видимого напряжения.
Гувернантка Елизаветы Мэрион Кроуфорд в своей книге “Маленькие принцессы”[13], опубликованной в 1950 году, отметила, что ее Лилибет готовилась к выступлению долго и целеустремленно. “Она не пропустила ни одной репетиции, – вспоминала Кроуфорд. – Мы работали над дыханием, выверяли каждую фразу. Для юной девушки это была работа не из легких”.
Елизавета несколько раз прочитала речь маме и папе и с их разрешения вставила в нее несколько собственных фраз.
В воскресенье 13 октября 1940 года в особом выпуске “Детского часа” принцесса в первый раз обратилась к согражданам с речью. Вместе с Маргарет они сидели в гостиной Виндзорского замка перед уставленным микрофонами столом из красного дерева, слушая, как оператор отсчитывает секунды до начала эфира. И вот он сделал знак рукой, и Елизавета, слегка подавшись вперед, естественным, доверительным, но полным достоинства тоном обратилась к находившимся в эвакуации детям, ободряя и утешая их, а в конце речи попросила десятилетнюю сестренку попрощаться вместе с ней: “Прежде чем я закончу свое выступление, я хочу со всей искренностью уверить вас, что здесь, на родине, мы, дети, полны бодрости и надеемся только на лучшее. Мы стараемся всеми силами помочь нашим доблестным морякам, солдатам и пилотам не слишком унывать, стоически перенося ужасы и тяготы войны. Мы уверены, что все кончится хорошо, что Господь в своей милости не оставит нас и дарует нам мир и победу. А когда наступит мир, именно нам, сегодняшним детям, придется хорошенько потрудиться, чтобы сделать нашу землю более счастливым местом.
