— Меня он не звал, — пробурчал Северус.

— Он попросил меня. Сказал, что только я смогу вытащить тебя из депрессии.

— Правда?

— Вру, конечно, — улыбнулась Лили. — Пойдём, у нас мало времени.

Северус умылся ледяной водой и пошёл с подругой, которая явно хотела его отвлечь, всю дорогу болтая о каких-то глупостях. Однако чем ближе они подходили к дому Люциуса, тем серьёзнее становилась Лили. Наконец она замолчала на полуслове, а потом и вовсе остановилась.

— Лилс, ты чего?

Лили закрыла глаза и покачала головой.

— Понимаешь, здесь я была сначала очень счастлива, а потом настолько же несчастна… а Гарри… что я скажу Драко, когда он про него спросит?

— Правду? — предположил Северус.

— О том, что я бросила ребёнка?

— Лилс, ты что такое говоришь?!

Лили горько усмехнулась:

— Думаешь, я не знаю, что говорят за моей спиной?!

О таком Северус просто никогда не задумывался и, наверное, правильно делал.

— Лилс, да наплюй ты на них!

— Обязательно, — Лили слегка толкнула его плечом. — А ты умеешь утешить.

— Обращайся, если что.

Но всё-таки Лили повеселела и в дом Малфоев входила уже с улыбкой. Нарцисса встретила её очень тепло, и Северусу стало немного неловко за свою тревогу. Зато Драко лишь вежливо поздоровался и продолжил разговор с Бель, а ведь раньше он всегда с удовольствием беседовал с Лили. Неужели, и правда, обиделся за Гарри? Нарцисса увлекла Лили на кухню, Фрэнк что-то горячо обсуждал с Алисой, не обращая ни на кого внимания, поэтому Северус и позвал Люциуса покурить. Почему-то в присутствии Нарциссы ему всегда хотелось оправдываться за такие невинные порывы.

Молчание было настолько уютным, что Северус от удовольствия прикрыл глаза. Всё-таки рядом с Люциусом комфортно было не только в бою.

— Тебя можно поздравить? — поинтересовался тот после пары затяжек.

— С чем? — насторожился Северус.

— Лили повеселела, — Люциус игриво подмигнул.

— Я здесь ни при чём, — пожал плечами Северус. — Мы просто друзья.

— Мне казалось, что она всегда тебе нравилась.

— Как друг, — с нажимом повторил Северус. — Дружба тоже очень сильное чувство.

— Тоже.

Северус взглянул на Люциуса, неожиданно ставшего очень серьёзным, и внезапно признался:

— Вот ты, к примеру, очень хороший друг.

Со смущением помогла справиться Беллатрикс, которая очень кстати вышла на улицу покурить, а вообще встреча получилась тёплой, почти семейной. Нарцисса разливала чай и наверняка добавила в него что-то успокоительное, потому что Северусу удалось не только наравне со всеми вспоминать Эвана, но и взглянуть в глаза Лили, когда заговорили о Джеймсе. Один только Фрэнк выглядел чересчур напряжённым. Кажется, в чувство он пришёл, только когда пришла пора прощаться — обычно стеснительный, он обнял Алису и сначала что-то горячо прошептал ей на ухо, а потом и вовсе принялся целовать, невзирая на восторженный свист многочисленных зрителей.

— Пробрало, — прокомментировал Люциус.

Когда девушки улетели, он попытался подшутить нал «героем-любовником», но Лонгботтом вдруг разозлился:

— Что бы ты понимал! — махнул он рукой, и его лицо перекосила судорога боли. — Она ждёт ребёнка! А я не только не могу её защитить, но и провожаю… в пекло.

***

Тем временем на вооружение Люфтваффе приняли новый истребитель «Фокке-Вульф FW190A». Если «сто девятый» Люциус назвал «скаковой лошадкой», скоростной и проворной, то «сто девяностого» сравнил с типичным кавалерийским скакуном, мощным и надежным. В лошадях Северус не разбирался, но столкнувшись с «Фокке-Вульфом» в небе, понял, о чём речь. Для пилотов «Спитфайров» появление этого скакуна оказалось неприятным сюрпризом. Новый немецкий истребитель имел большую скорость, стремительнее набирал высоту и уходил в пике. Он уступал британским самолетам только на виражах, где быстро терял скорость. Это таило в себе серьезную опасность, так как эта потеря происходила совершенно неожиданно, и самолет мог внезапно сорваться в штопор. Получалось, что резкие маневры на малых высотах превращали «Фокке-Вульф» в потенциального убийцу для собственного пилота, поэтому новая тактика как раз и заключалась в том, чтобы заставить противника принять бой именно на такой высоте.

Втроём они пролетали недолго. Уже через две недели на их авиастанции ожидалось пополнение, и Фрэнку предстояло выбрать ведомого. Люциусу удалось договориться с Маккензи о такой возможности, которую скуадрон лидер иронично назвал «правом первой ночи». Но их звено было на очень хорошем счету, и они могли это себе позволить.

— Выбирайте! — Маккензи вручил Люциусу несколько папок с личными делами новичков. — Но лично я бы порекомендовал Уизли и Грюма. Они, конечно, необстрелянные, зато были инструкторами в авиашколе, и…

На Северуса нахлынули воспоминания о первом полёте, успехе Рея и том далёком довоенном лете, когда казалось, что смерти нет.

— Уизли! — тихо сказал он. — Я его знаю.

Люциус полистал его личное дело и протянул Фрэнку:

— Мне нравится.

Лонгботтом глянул только на фотографию и весело фыркнул:

— Староват, конечно, но я доверяю вашему вкусу.

Люциус, сохраняя серьёзное выражение, взглянул на Маккензи:

— Упакуйте нам Уизли, сэр.

Рассмеялся он только на улице:

— Почувствовал себя знатным вельможей-рабовладельцем. Но этот Уизли вроде бы неплох. Он был твоим инструктором?

— Нет, — Северус покачал головой. — Он поднял в небо Рея.

Люциус как-то странно взглянул на него, словно собираясь что-то сказать, но всё же промолчал. И правильно — о чём здесь ещё говорить? Так в молчании они дошли до навеса и, не сговариваясь, остановились покурить. Удивительно, сколько воспоминаний может разбудить появление человека из прошлого, а ведь Северус с ним даже не общался — лишь изредка перекидывался парой-тройкой слов. И Люциус словно почувствовал его настроение, заговорив с Фрэнком:

— Какие новости от Алисы?

— Летает, — вздохнул он. — И собирается летать почти до конца…

— Так не пойдёт! — Люциус иногда бывал очень категоричным. — Это неправильно.

— Да. Я хочу с ней обвенчаться, но…

— Она против?

— Я не успел спросить. Дело в другом.

— Как в другом? — возмутился Люциус. — О чём ты вообще думаешь?!

— О чём? — обычно спокойный Фрэнк завёлся с пол-оборота. — Люциус, ты же сам говорил о возможном переводе на Фарерские острова. А там только казармы… Я хотел договориться с матерью — у неё дом в Ливерпуле, но ты бы видел, что она мне написала! Она не знает Алису, но уверена, что «приличные девушки» не летают! И уж точно не служат в армии. А куда я приведу Алису с ребёнком?!

— Лонгботтом, ты — идиот! — Люциус отбросил сигарету. — Я никак не могу найти Нарциссе достойную компаньонку, а ты ищешь проблемы там, где их нет. На Фарерские острова мы попадём не раньше января, а за это время ты всё успеешь! Северус, а ты чего молчишь?!

— Да ты всё так хорошо сказал. И ты абсолютно прав — Алисе уже опасно летать. Фрэнк, ты вот сам приложи себе подушку на живот и попробуй.

Фрэнк потрясённо замолчал, а Люциус с интересом взглянул на Северуса:

— Подушку, говоришь? А зачем ты её прикладывал?

Развить тему и повеселиться помешало появление Фрэнса — адъютанта Маккензи, который сообщил, что скуадрон лидер срочно требует их к себе. Неужели передумал? Или что-то случилось…

Маккензи широким жестом пригласил их войти в кабинет, который они покинули четверть часа назад, и широко улыбнулся.

— Мне только что звонили из штаба, — он любовно взглянул на телефонный аппарат. — И я счастлив сообщить, что флайт-лейтенант Малфой, флэг-офицеры Снейп и Лонгботтом награждаются крестом «За лётные боевые заслуги».

Стоило ли говорить, что этот повод был превосходным оправданием дикой вечеринки? Северус проснулся, с ужасом понимая, что в кровати не один. С трудом открыв глаза, он почувствовал себя чуть лучше, понимая, что полностью одет, а значит, ничего непоправимого не произошло. Головная боль и жажда гнали его из кровати, но сил хватило только перевернуться и уткнуться лицом в подушку.