* * *

Через некоторое время они снова перешли на шаг. Сначала ехали молча.

Шон, очарованный величественной красотой древнего леса, немного отставал от спутников.

Энна, наплевав на хорошие манеры, с любопытством разглядывала Тротби. Черты его бледного лица были резки и прямы; белые брови вразлет; твердый подбородок рассекал широкий розовый шрам; длинные нестриженые волосы цвета соломы достигали плеч. Затем он оглянулся на миг, девушка увидела его глаза и взгляд, и вздрогнула в мистическом ужасе и восхищении. До того он щурился, взирая на мир насмешливо, высокомерно, а сейчас, задумавшись, посмотрел открыто. Огромные, обрамленные темными густыми ресницами глаза его были странного сиреневого цвета, с голубыми чистыми белками, умные, проницательные и глубокие. Еще Энна заметила в них печаль, но не ежемоментную, а долгую, естественную. Что-то странное таилось в душе этого парня. Страх? Тревога? Предчувствие боли и смерти? Конечно, юная воительница не могла сего определить, но очень хотела. Пока одно для неё было несомненно: Тротби родился не в хижине пастуха и не в лачуге сапожника. Его колыбель стояла или во дворце короля или в замке благородного рыцаря - в этом Энна нисколько не сомневалась.

Вздохнув, девушка отвернулась от нового знакомого. Рациональный ум её не задержался на бесполезном размышлении о его странной внешности, прекрасных глазах и причинах столь постоянной печали; он занялся совсем иным. Почему на Тротби простая одежда? Куда он ехал с Лоблом и железными воинами? Кто он? Энна намеревалась непременно получить от него ответы на все свои вопросы, ибо яд подозрения уже давно, много лет назад, проник в её душу и не давал покоя. Едва удостоверив личность Одинокого Путника, волею судьбы девушка встретила Тротби, и теперь настала его очередь доказывать чистоту помыслов и свою непричастность к стану врагов.

Новый вздох вырвался из нежной груди Энны, а что он означал, она и сама не знала.

- Трупный день, - пробормотал Шон, догоняя спутников.

- Что? - девушка с недоумением посмотрела на него.

- Нынче трупный день, - повторил Шон. - Он начался с жалкого трупика бедной мыши, продолжился пятью трупами тимитских стражников, а чем закончится?

- Чьими трупами? - уточнила Энна.

- Ну да.

- Надеюсь, что не нашими.

- Я тоже надеюсь.

И Шон мрачно замолчал, уставясь в далекую точку горизонта. Видимо, его все ещё терзали мысли об убиенных им железных воинах.

Тротби, уловив его настроение, сказал:

- Не стоит сожалеть о них. Если б вы не оказались проворнее, они непременно прикончили бы вас, как до того прикончили одного беднягу, который попался нам при выезде из города. Он всего лишь замедлил шаг и всмотрелся в мое лицо... И потом, эти воины Лобла - коварные воры и подлые убийцы. Сотни бедняков Нилама смогут теперь жить спокойно - во всяком случае, пока...

- Пока градоправитель не назначит нового командора, а тот не наберет в свой отряд новых бандитов, - закончила фразу Энна.

Тротби кивнул; взор его на мгновение затуманился, как будто странная мысль посетила вновь и сразу пропала, оставив лишь воспоминание о себе. Он тряхнул головой, так что прямые соломенные пряди перелетели за спину, и прошептал себе под нос: "Наваждение..."

- О чем ты? - мягко спросил Шон, отвлекаясь от созерцания светлой дали.

Энна, которая ничего не слышала, насторожилась. В серых глазах её вспыхнуло любопытство.

- Нечто в прошлом мучает меня, - тихо сказал Тротби, опустив ресницы. - Оно возникает вдруг, не проявляясь отчетливо, а потому я не могу дать ему названия. Бывает ли с тобой такое, Одинокий Путник?

- Всякое бывает, милый.

Энна удивленно приподняла рыжие брови: Шон разговаривал с этим парнем как с ребенком, коего несправедливо обидели - ласково, участливо... И, кажется, ему даже в голову не пришло для начала узнать о его жизни и его сути, а потом уж и жалеть - кстати, неизвестно, за что. "Нечто в прошлом"! Вот это бред! Да у каждого в прошлом есть то самое нечто, какое может и мучить и терзать, если дать ему волю.

- Ты родом из Нилама? - наконец задал Шон дельный вопрос.

- Нет, - покачал головой Тротби. - Я родился в плодородных землях Хоса и рос там до двенадцати лет. Затем мои родители умерли, и я переехал в Тим, к дяде.

- А кто твой дядя? - решительно вмешалась Энна, видя, что разговор вот-вот снова угаснет, ибо вежливый Шон вряд ли пожелает допрашивать этого мрачного парня с пристрастием.

- Обычный гражданин Тима, - ответил Тротби на удивление охотно. - Он не тимит, а такой же хосиец, как я и мои родители. Но в юности влюбился в красавицу из Нилама, приехал к ней со всем своим скарбом и намерением немедленно на ней жениться, однако она, как назло, внезапно скончалась. Дядя предался унынию и возвращаться домой не пожелал.

- Он жив сейчас? - продолжал спрашивать Шон, по обыкновению мягко улыбаясь.

- Да.

- Богат?

- Да.

- Как же он позволил командору забрать тебя против воли твоей?

Тротби заколебался. Он не собирался открывать первым встречным все тайны своей жизни, но перед Одиноким Путником почему-то чувствовал некоторое смущение - так ученик робеет наставника и не решается слукавить, беседуя с ним.

- Хорошо, - сказал он твердо. - Я расскажу вам, как я попал в руки Лобла и его людей.

Энна удовлетворенно усмехнулась и мысленно поздравила себя с победой. Сейчас она все узнает...

* * *

- Моя дядя Лансере, верный памяти своей красавицы, более никогда не думал о женитьбе. И, будучи весьма добродетелен, не завел детей на стороне, как это делают в наше время многие одинокие мужи. Потому всю свою жизнь он прожил в большом доме, с полусотней слуг, но без семьи. Так продолжалось до того самого дня, когда я в одночасье лишился своих дорогих родителей.

Узнав о смерти брата и его супруги, дядя послал за мной карету с десятком охранников. Они прибыли вечером, ночь провели в доме, а утром, после погребения, повезли меня в Нилам. Я ехал и вспоминал, как комья сырой земли падали на деревянные ящики с холодными телами моего отца и моей матери... Мне было всего двенадцать лет, я плакал и обещал богам отмстить им за смерть Анжелиаса Тита Бада и Винченсы, дочери Килина...

Тут Тротби запнулся, бледные щеки его порозовели. Даже не взглянув на спутников, он пустил вороного вскачь и вскоре исчез в легкой туманной дымке горизонта. Листья, вздыбленные копытами его коня, порхали в воздухе словно бабочки; потом дунул ветер и унес их в лес; дорога снова была пуста и тиха.

- Он удрал! - крикнула девушка в гневе, оборачиваясь к Одинокому Путнику. - Скорее за ним!

- Погоди, - сказал Шон, за повод притягивая к себе Энну вместе с её буланой. - Не стоит его догонять. Мальчик вспомнил родителей и хочет поскорбеть о них в одиночестве. Поедем шагом; я уверен - он подождет нас там, дальше.

- Как знаешь, Одинокий Путник.

Недовольство в голосе юной воительницы ничуть не смутило Шона. Он и не думал торопиться. Напротив, он остановил своего каурого, спрыгнул с него; затем выудил из дорожного мешка кольцо веревки, размотал его и тщательно связал в цепочку трех одров, что так и плелись за ними всю дорогу.

- В Ниламе мы их продадим, - пояснил он Энне, которая безуспешно пыталась поразить его взором огненным и негодующим. - По две монеты за каждую вполне можно выручить. Так что хороший ужин и ночлег нам обеспечен. Хоть я и чувствую себя нынче разбойником с большой дороги, но пока я хожу по этой земле, мне все же надо чем-то питаться и где-то спать...

Он привязал первую лошадку к каурому и опять забрался в седло.

- Ну, Энна, теперь едем. Тротби наверняка уже устал нас ждать.

Девушка очень в этом сомневалась, но ничего не сказала Шону. Про себя она уже решила, что Одинокий Путник лучше целой дюжины всяких там Тротби, а посему не стоит и спорить с ним по таким пустякам.

К её удивлению, вскоре она действительно увидела вдалеке удравшего попутчика. Он ждал их, мрачно глядя в глубину леса. Там было черно, как в морской пучине, и вокруг тоже постепенно начинало темнеть. На белых волосах Тротби сейчас не сверкали солнечные лучи, а яркие разноцветные листья, ковром покрывшие дорогу, стали одинаково серыми. Ветер дул в разные стороны, качая длинные ветви и верхушки дерев. Вот он рванул вдруг с дикой мощью, осыпав путников пылью и трухой, спутав шелковые гривы лошадей, и снова затих.