— Думаю, стоит поехать на Фримонт-стрит, если сделаем только две остановки, — предложил Уэс. — Там намного круче.

Сойер отмахнулся.

— Нет, Амалии больше понравится здесь.

— Фримонт-стрит даже не на Лас-Вегас-Стрип, — заметила Хизер. — Сегодня мы туда не поедем. Впереди еще шесть часов пути, а мама уже в бешенстве из-за того, что мы задерживаемся.

— Так поехали, — сказала я.

— Нет, мы здесь. Сейчас все начнется, — сказала она, кивком указывая на фонтаны. — Если ты любишь музыку, то тебе понравится.

Окружавшие нас пальмы освещались зелено-белыми огнями, а очертания «Белладжио» расплывались за потоком воды. Логан и Уэс отошли вправо — скорее всего, затеивали какой-то спор, а я покосилась на Сойера.

— Чувствую себя так, будто в последние дни не даю тебе повеселиться с друзьями, — сказала я. — Иди. Я и одна могу посмотреть.

— Что? О нет. — Сойер покачал головой. — Мне было весело. Я и так зависал с ними весь уикенд.

Только я собиралась ответить, как заиграли первые ноты песни «О, святая ночь»^[5]. Мой рот закрылся, а в груди все сжалось. В такт музыке заиграли струи фонтана — сначала двумя, четырьмя столбами, а потом целой волной, — и все загорелось белым. Глаза заслезились от того, что я не моргая смотрела на шоу. Это же моя песня. Я исполняла ее год назад на рождественском концерте в местном театре. Я так любила эту песню. Моя душа запела.

Казалось, суета вокруг нас остановилась, а все наблюдали и слушали.

Вот почему я любила музыку. Не из-за внимания, наград или участия в выступлениях, а потому что она вызывала эмоции. Музыка могла общаться с душой человека. С моей-то уж точно.

Мелодия нарастала, и игра фонтана тоже, разбрызгивая струи на одну, две, три тысячи сантиметров в воздух, а может, даже выше. Когда музыка достигла своего крещендо, по моим рукам побежали мурашки. И все прекратилось. Песня остановилась, вода спустилась в бассейн, пока все не стало гладким и сверкающим, как стекло.

Я ожидала продолжения, но стояла оглушительная тишина. Оказалось, что я неосознанно вцепилась в рукав кофты Сойера, поэтому отпустила его.

Люди вокруг нас снова задвигались. На щеках сохранилась влага от слез, и я быстро вытерла лицо. Хизер рядом с нами не было. Интересно, когда она ушла?

Сойер все еще хранил молчание. Я полностью себя опозорила? Наконец-то я набралась храбрости встретиться с ним взглядом.

— Спасибо. Это было…

— Божественно? — спросил он.

Я рассмеялась.

— Хотела сказать ангельски.

— Так и знал, что тебе понравится.

— И даже больше.

— Мне тоже.

Теперь мы смотрели друг другу в глаза, но никто из нас не двигался.

— Наверняка нам уже пора. Канун Рождества все-таки, — нарушила я молчание.

— Да, ты права. — Сойер первым разорвал зрительный контакт и огляделся в поисках остальных. Они ушли вперед, направляясь к отелю через дорогу, где мы припарковались.

— Ой, а ты забыл купить подарок на этой остановке, — напомнила я Сойеру, в тайне радуясь. Быть может, у меня получилось отвлечь его. Возможно, в тот момент он думал больше обо мне, а не о ней.

— Я прикупил кое-что в том отеле, куда мы забегали на шведский стол.

— Ага… ясно.

Ну конечно, он не забыл про подарок.

— Эй, ребята! — закричал Сойер, прибавив шаг. — Подождите!

Хизер остановилась перед моим домом глубокой ночью. Практически рождественское утро.

— Спасибо огромное за то, что подбросили меня. Всем вам, — поблагодарила я, посмотрев на каждого в машине. — И, Хизер, спасибо за вождение.

— Конечно, — ответила она, повернувшись ко мне. Хизер одарила меня теплой и искренней улыбкой. — Амалия, было приятно с тобой познакомиться. Заходи к нам с Сойером как-нибудь на каникулах. Нам нужно дорожное воссоединение.

— Буду рада, — ответила я также искренне.

— Возможно, возлюбленная Сойера тоже сможет к нам присоединиться, — добавила Хизер.

Я улыбнулась Сойеру, который показал язык сестре.

— Скрестим пальчики, — сказала я и помахала на прощание Уэсу и Логану, которые ответили мне тем же. Я вышла из машины и услышала, как Сойер последовал за мной.

— Я провожу тебя.

— Спасибо, — ответила я, доставая рюкзак.

— У тебя есть ключи?

— Зайду через гараж. — Я закинула рюкзак на плечо и подошла к двери гаража с кодовым замком. Ввела код и дверь бесшумно открылась. Посмотрев на Сойера, я сказала: — Спасибо за все.

— Только не надо гуглить свой рейс, чтобы не узнать, что он прилетел раньше.

— Серьезно?

— Нет, конечно же. — Он послал мне свою знаменитую улыбочку, намекая, что так оно и было.

— Так или иначе, — продолжила я, — рада сложившимся обстоятельствам.

— Я тоже.

Окно машины открылось, и Уэс прокричал:

— Поехали, Сойер! Уже поздно!

— Удачи, — пожелала я. — Ты вручишь ей подарки завтра? Сегодня, если точнее.

Сойер наклонил голову набок.

— Думаешь, стоит? Сегодня Рождество. Вдруг я помешаю семейному празднику?

— Мне кажется, что стоит. Просто не засиживайся у нее на весь день.

— Ладно. Хороший совет.

— Я даю отличные советы, — сказала я.

— Счастливого Рождества, Амалия.

— Между прочим, у меня для тебя кое-что есть, — добавила я, и мое сердце учащенно забилось.

Сойер нахмурился.

— У тебя что-то есть для меня? В честь чего?

— Ну, это маленький презент. Просто твоя сестра сказала, что вы с семьей всегда обмениваетесь подарками в канун Рождества, а я увидела это остановке в Меските, и у меня было не так много денег, поэтому не могла купить тебе что-нибудь получше или…

— Амалия.

Я замолчала.

Он протянул руку.

— Ты собираешься вручить мне свой супердешевый подарок, который требует миллиона оправданий?

Я достала закладку из заднего кармана и вложила ее в его руку. Сойер молча рассматривал подарок. На закладке изображалась птица, которая, как я эгоистично надеялась, будет напоминать ему обо мне. Под птицей была цитата Аристофана: «От слов и ум к высотам устремляется».

— Потому что тебе нравится читать…

Прежде чем он смог что-нибудь сказать, я обняла его и, закрыв глаза, уткнулась ему в плечо. Не уверена, показалось мне или нет, но Сойер быстро поцеловал меня в макушку.

— Счастливого Рождества, — прошептала я и юркнула в гараж к двери в дом. Оказавшись внутри, я прислонилась спиной к стене и старалась прислушаться к тому, как хлопает дверь машины и заводится двигатель. Ничего так и не услышав, открыла дверь и выглянула на улицу, но машины уже не было. Вздохнув с облегчением, я закрыла дверь в гараж и набралась смелости к встрече со своим домом.

В коридоре стояла кромешная тьма, но я могла видеть мерцающие огоньки на елке в гостиной. От переизбытка эмоций, когда почувствовала запах любимого праздника, я едва не расплакалась, но мне удалось сдержаться. Было бы неловко и непродуктивно, если бы я разбудила родителей посреди ночи.

На цыпочках я прокралась к комнате брата на втором этаже. Она находилась прямо рядом с моей. Брат младше меня на два года, и мы были близки, но, к сожалению, недостаточно для того, чтобы рассказать ему о происходящем в Италии. Я остановилась у его двери, готовая постучать, но передумала. Нужно поспать.

Меня разбудил запах бекона. Мой папа был ранней пташкой. Он проснулся первым, чтобы приготовить праздничный завтрак, прежде чем мы объедимся сладким. Я села в кровати. Выспаться мне не удалось, но сна не было ни в одном глазу.

И я стала ждать. Ждала, когда раздадутся голоса родителей на кухне. Ждала, когда зазвенит посуда и откроется, а потом закроется дверь в комнату моего брата. Подождав еще пять минут, я медленно спустилась вниз по лестнице.