Войдя в ворота, Мы с Маэстро разделились, он пошел на почту, где должен передать письма Степановича и отправить в столицу все, что мы узнали от Джерри. Так же к этому прилагалось записка о заговоре среди военных и предложение по спасению Армении от израильского флота и недопущенью арабского флота в Кубинское море. Всего-то нужно сообщить кубинцам, что на них готовится нападение и изоляция от южных морей, остальное, как сказали смеющиеся здоровяки, кубинцы сами сделают. И дай бог, чтобы после этого, арабы и евреи вообще могли выйти в море.

Я же направился к главе города, где с ним предстоял непростой разговор. С одной стороны Моисеевич хороший человек, много сделал для города и его жителей, к тому же за него радели Степанович и Маэстро. С другой, он еврей, а в преддверии войны с Израилем, даже и не знаю, как оно может обернуться.

'Тук-тук' - постучался я в дверь его кабинета и после приглашения вошел.

- Здравствуй Герман Моисеевич - с порога сказал я, плотно закрывая за собой дверь.

- И тебе здравствовать богатырь русский - вставая из-за стола и протягивая мне руку - знал что зайдете..., а где остальные?

Тут до него доходит, что я не собираюсь жать его руку. Ведь руки жмут только тем, кому доверяют, а я пока не знаю, могу я ему доверять или нет.

- Грех за мной или натворил чего, что ты не принимаешь моей руки? - опуская пятерню, спросил старый игун.

- Пока не знаю.

Моисеевич вскинул бровь, а я предложил сесть и поговорить.

- Мы тут кой чего узнали, после взятия лагеря интервентов на берегу залива...

- Вы сами взяли залив? - удивился игун.

- Да, мы взяли залив и наместником там теперь Алексей Степанович Миронов.

Моисеевич провел рукой по чешуйчатой бороде, без единой волосинки, и откинулся на спинку стула.

- Я так понимаю, он больше не будет водить караваны, на благо Мохова?

- И он и Примаков и Кобзарь со своим десятком, - я показал мэру открытую ладонь, чтобы не перебивал - но вот вопрос, останешься ли ты на своем месте?

Мэр оперся руками на стол.

- Поясни?

- А чего тут пояснять, война с Израилем на носу, а ты, каким бы не был начальником, все же еврей.

Моисеевич некоторое время молчал и сверлил меня взглядом, а я не спешил спрашивать, давая ему время подумать.

- И что с того - после пятиминутного молчания сказал он - израильская разведка, в этом мире, уже не та, что была, да и я после рабства уже далеко не еврей.

Услышав за дверью шум шагов, я повернулся, аккурат в тот момент как она открылась, и открыл ее Миша.

- Так ты про него, - Миша кивнул в сторону мэра, мне за спину - тоже знаешь?

Что? - не понял я.

- Ну, что он то же в заговорщиках?

Переварить эту информацию, как и повернуться к Моисеевичу, я не успел.

Я почувствовал удар, чуть выше поясницы, в место прикрытое поясом из толстой кожи. Дальнейшее происходило без вмешательства мозга, на одних рефлексах.

Крутанувшись на месте вместе со стулом, я перехватил кисть игуна, которая собиралась нанести повторный удар, правой рукой и открытой ладонью левой руки, приложился в локоть. Да так приложился, что рука мэра, с хрустом, сложилась в обратную сторону.

- 'А-А-А'.

Не обращая внимания на крики мэра, я рванул из захвата топор левой рукой, а правой выдернул из ножен 'вишню'. Ей, в стесненных условиях, орудовать гораздо сподручнее.

Видя мой топор, нацеленный шипом в свою грудь, Миша показал открытые ладони.

- Я с первого раза все понял - примиряюще сказал он.

- 'А-А-А' - продолжал орать мэр, валяясь под столом, куда упал после 'рихтовки' руки.

Его трясло, он пытался вернуть правую руку в исходное состояние, но как только он ее касался, его тело пробивал новый спазм боли.

Поняв, что опасность миновала, я вернул топор в захват и стал ощупывать место удара.

'Фу-ух, елки-палки, кажись, пронесло, в пряжку попал 'сука''.

- Кто еще в городе из заговорщиков? - спросил я у Миши, пока на крик не сбежались все, кто остался в городе.

- Из тех, кого я знаю, только Вадик и он, - кивнул тот на мэра - может он кого еще знает, связь то через него была.

'Хорошая новость, нечего сказать. Получается вся переписка заговорщиков идет по гражданской почте, умно. Если бы по армейским каналам пускали переписку, их бы давно вычислили. Хотя... кому вычислять, Вадик же ясно сказал, все, включая разведку и контрразведку, в числе заговорщиков'.

- Ладно, посылай за богатырями, ах да - я вспомнил, что сам же лишил Мишу поста начальника - давай ка сам зови.

- Ага, - Миша собрался уже идти выполнять мое поручение, как повернулся назад - а где они не подскажешь?

- Маэ... тфу ты, Петр на почте, Кузьма и Николай на его подворье, собирают караван.

Не успел Миша уйти, как на крики явился охранник, и мэр стал кричать, что я пытаюсь его убить. Тот попытался выдернуть меч, но Миша, его остановил и отправил охранника назад охранять вход от посторонних зевак.

- И стоило Маэстро тебя спасать, чтобы ты предал его здесь?

На что уже точно бывший мэр, продолжая трястись, заплакал.

Выдвинулись мы большим караваном, с первыми лучами солнца и снова я не выспался. Не из-за инцидента с Моисеевичем, не из-за того, что командный состав вояк, типичное сборище тыловиков, не желавших, без приказа сверху, чесать свой зад, даже если очень хочется. И даже не из-за того, что Маэстро устроил им взбучку, чтобы они стали подчиняться ратнику Валере Строгачеву, которого пришлось поставить на должность Миши и оставить с ним еще дух ратников для ускорения действий полу-сотников. А не выспался я потому, что ночь я провел в доме Степановича, в котором, по понятным причинам, самого хозяина не было, но была его внучка. Так что, не я, не Лена, глаз не сомкнули, теперь же она спит в кибитке Кузьмы, а я пытаюсь не упасть с лошади.

Взять ее с собой в Курохтин, было идеей Николая, поскольку слишком много народу знало о наших отношениях и этим могли воспользоваться 'доброжелатели', которых, как я понял, хватает не только у меня, но и у всего рода Богомира.

Но и другим богатырям, кое-чего перепало в этом деле, город то без мужиков, а женщины всегда были падки на героев, пока они в тренде.

После того, как Маэстро узнал про предательство мэра города, носившего его имя, стоило больших усилий, удержать здоровяка от расправы над предателем. Спасибо Кузьме, что вовремя подоспел и стал кордоном между ними, а иначе я бы его не удержал.

Допросить бывшего мэра не вышло, после открытого перелома, он потерял слишком много крови и все норовил отключиться. Да и болевой шок, не способствовал допросу, неважно какими методами, так что мы оставили его на попечение Валеры, пусть сам с ним разбирается.

Народ, который отправился на валку леса, для строительства посада, вернули. То есть, пока еще он в город не вернулся, отправили к ним гонца. Переселение в Мохов, ста тысяч новоприбывших, в связи с предстоящими боевыми действиями, мы отменили, о чем проинформировали Великоград, отправив к ним голубя. Так же, во все близлежащие поселения были отправлены гонцы, с сообщением, что Мохов 'бьет в набат' и призывает всех, кто может держать в руках оружие, сплотится против общего врага. И когда мы, по утру, выезжали из города, в Мохов прибыли первые откликнувшиеся, из Медовухи, во главе с их главой старым полу-лисом Богданом. От него-то я и узнал, что кибитка Кузьмы и 'поезд' Маэстро, пришли в город не порожняком. Жители Медовухи, проигнорировали отказ богатырей и, в благодарность, за спасение детей, да и самого поселка, 'затарили' их бочками со своей продукцией. После чего Кузьма вспомнил, что забыл сообщить мне о подарках, обнаруженных в доме Маэстро. А также о том, что небольшой бочонок прополиса, который нашелся среди бочек медовухи и меда, он отдал травнику, который делает мази и настои для больницы. Взамен, главврач, - он же его заместитель, он же начальник всех отделений - послал с нами своего сына, снабдив его приличным количеством снадобий.