Американский носитель крови, смог доставить в ковчег свою кровь, но тут же был изрублен на куски охраной и не смог довести дело до конца. Теперь сербы не могут обменивать в своем ковчеге золото и серебро на товары, эта функция перестала работать. Но люди все еще могут проходить в этот мир со старой Земли.

Американцы, и их приспешники, так называемые, развитые страны, столкнулись с еще одной проблемой.

Чтобы полностью закрыть ковчег, носитель крови, который начал процедуру закрытия, или его родственники по мужской линии, что-то должны сделать с ковчегом и получить за это подарок.

Евро-американцы постоянно пытаются прорваться к сербскому ковчегу, большими и малыми силами. Сербы ненавидят американцев, и иже сними, и если они кого-то из них отлавливали на своей территории, он покойник. Они пока держатся, но надолго их не хватит. Дело в том, что сербы, отбиваться то отбиваются, но несут потери. А американцы, в ответ, перекрыли доступ к ковчегу на Земле и пополнения, в живой силе, у них нет.

Все это Лене рассказал плененный серб, которого взяли в плен, привезли на Украину и сделали рабом. Он, во время прохождения ковчега, обратился, во что-то непонятное. Форма головы вполне человеческая, на этом сходство с человеком, по словам Лены, заканчивалось. Два глаза, один спереди, второй на затылке. Рот, с острыми зубами, из уголков которого торчат подвижные клыки, направленные друг на друга. Тело сильно сужено в талии и довольно широко в плечах, которых четыре, как и рук, одна пара спереди, вторая позади. На каждой руке по четыре пальца, с крестообразным размещением на кисти, которая не боковая, как у человека, а прямая, так что кисть поворачивалась в разные стороны. Ноги, у этого серба, с двумя коленями, одно торчало вперед, второе назад. Пальцев на ногах было тоже четыре, с таким же расположением и когда он шел, его следы образовывали крест.

Когда я рассказал об этом Кузьме, Николаю и Маэстро, то только последний не удивился, он уже был в курсе всего, за что и получил от меня нагоняй. Но оправдался тем, что он лично просил Лену, говорить мне обо всем, что она знает, включая серба и полузакрытый ковчег его страны.

Как и что нужно сделать, чтобы полностью закрыть ковчег, никто не знал, и я пожалел, что не сообразил спросить об этом отца. Хотя, по мнению моего окружения, если бы я у него спросил, то, скорее всего, он бы меня не выпустил из-под опеки, пока я не наклепал маленького Богомирчика. Может оно и так, да только проверить уже не получится.

К слову сказать, большую часть времени, по вечерам, я проводил с Леной, и так вышло, что в один из таких вечеров, она предложила мне остаться в ее палатке на ночь. Мы не афишировали наши отношения на людях, но все прекрасно знали, чем мы занимаемся по ночам, хотя мы старались делать 'это' тихо.

Про то, как мои богатыри владеют своим оружием, я узнал на второй день пути, когда мы отъехали подальше и устроили разминку.

У Кузьмы, в рукопашном бое, была манера самая простая, блокировал, ударил и, если получится, схватил и поломал. Если уж совсем получится, то схватил и разорвал пополам, уж чего-чего, а силы ему не занимать. И хотя манера боя без оружия у него была самая простая, владел он ей великолепно. Не бросался на противника сломя голову, он трезво оценивал обстановку в бою и в первые секунды, старался узнать возможности противника.

Со своим боевым молотом, Кузьма обращался просто виртуозно. С любым другим, двуручным оружием, хорошо. С одноручным на уровне среднего бойца. Он одинаково плохо владел всем, для потомка Богомира, что берется одной рукой, кроме метательных, четырехгранных ножей.

Я не то, что не видел такого оружия, даже не представлял, что бывают бронебойные ножи.

- Он, при мне, этими хренями - говорил Николай, подбрасывая в руке один из четырехгранников без рукоятки - полу-миллиметровую сталь прошивал, с десяти метров.

Проверять я не стал, поверил на слово, а самому Кузьме, посоветовал отбросить молот и тренироваться с другими видами оружия. Это конечно не сделает его великим фехтовальщикам, но он хотя бы будет лучше понимать возможности противника.

Маэстро, в рукопашном бою, чаще всего действовал на контратаке и редко сам нападал, и то если был уверен на сто процентов, что атака удастся. Бить он старался наверняка. Не так наверняка, что 'БАХ' и наповал, а 'ХРУСЬ' и 'ТРЕСЬ'. Ломал кости и бил в такие места, что и говорить страшно, что при его силе, выводило противника из строя если не навсегда, то очень надолго.

Занятие Маэстро, с его непонятным, двусторонним, то ли копьем то ли протазаном, мне понравилось. Огромный гигант начинал свои движения медленно, делая круговые движения сверху вниз, справа и налево и в обратном порядке. Он постоянно наращивал скорость вращения, добавляя элементы прыжков и ударов ногами. И когда вращение достигало такой скорости, что заметить лезвия уже не удавалось, появлялось сильное гудение. Гудение было настолько сильным, что казалось, где то недалеко взлетает реактивный самолет. Маэстро не стоял на месте, крутя свой 'Ураган', так он назвал свое оружие, он постоянно был в движении. Даже умудрялся делать сальто, не переставая его вращать. Кульминацией его тренировки, было разделение 'урагана', в движении. Вращение клинков увеличивалось еще сильнее, и гудение сменялось ревом настоящего 'Урагана'.

Николай. Пытаться его ударить, просто глупо, не попадешь. Он как змей, который вьется вокруг противника. Вроде бы вот он, казалось бы, бери и делай с ним что хочешь, хоть бей, хоть ломай. Но как только Маэстро - он оппонировал другу - пытался это сделать, Николай выделывал какой-нибудь кульбит и противник уже повержен, ударом в какую-нибудь болевую точку. И если реакция у Маэстро и Кузьмы, при их телосложении, отменная, то у Николая она просто фантастическая. Плюс ко всему он постоянно работал на опережение, как будто точно знал, что будет делать его противник, одним словом Чуйка.

Манера Николая, обращаться со своим оружием, казалась мне самой опасной. Он начинал разминку 'боем с тенью', попеременно и, с бешеной быстротой, извлекал из ножен свои клинки и наносил удары своему воображаемому противнику. Но поразило меня не это, а то, что Николай с такой же скоростью возвращал клинки назад, в ножны. При этом он не пытался, как то нащупать ножны, он просто закидывал клинки за спину. Автоматизм этого действия внушал не только уважения, но и опасения, даже у меня, владеющего руной 'вихрь'.

После такой разминки, Николай выбирал деревце, двадцать пять-тридцать сантиметров в диаметре, и начинал кружиться вокруг него волчком, нанося режущие удары по стволу. Он наносил удары один за другим, в один и тот же срез, по кругу ствола и, не повторяя два удара подряд, одним оружием. Скорость и точность его ударов была настолько ошеломляющей, что когда, через минуту, дерево падало, срез был идеален, за исключением тоненькой середины, где дерево ломалось под своим весом.

Глядя на то, как парни владеют своим оружием, я получал дополнительный стимул вернуться в свою физическую форму. Поэтому я посвящал все свободное время физическим нагрузкам. Даже во время разговоров с богатырями, я продолжал тренироваться, сжимая в руках два восковых кругляша, купленных мной в одном из НП.

- А зачем американцы и гомосечные европейцы пытаются прорваться к Сербскому ковчегу, Лена не говорила? - спрашивал Николай, в один из вечеров, когда мы ужинали.

- Это как то связанно с тем, что ты мне говорил про получение бонуса, положенного за его закрытие.

- Бонус это хорошо для страны, ведь золото и серебро не бесконечный ресурс - вставил Кузьма.

Я кивнул в его сторону, подтверждая правоту его слов.

- Получается - заговорил Маэстро - надо спасать братьев славян и...

- Ага, спасать - Николай, как обычно, не мог, чтобы не перебить друга - уже раз спасли, и после этого началась первая мировая, а евро-уроды, под это дело, устроили в России революцию - говорил он - хватит напомогались, по самую маковку - резанул он ладонью над головой.