Сияние. На ветках, на стёклах, на тротуаре. Тысячи блестящих капелек падали с неба, чтобы украсить посеревший с наступлением осени город. Мерцали, словно драгоценные кристаллы, почти всюду, озаряя обыденность своим волшебством. В свете фонарей светились золотистым, а те, что отражали свечение витрин — сверкали серебром, и отражались в полных немого восторга серо-голубых глазах белобрысого мальчишки.

Он шёл рядом с матерью и заворожённо разглядывал улицы, теперь будто сияющие. Дождь его нисколько не волновал, наоборот: мальчик запрокинул голову и улыбался, ловя прозрачные капли, порой жмурясь, а так — наблюдая за чарующим танцем духов воздуха и воды. Светлые, перламутровые крылья за его спиной также ловили мелкие драгоценности, теперь сияя ещё более ярко и чарующе.

Он был благодарен небу за то, что оно дарит такую красоту, и счастливо ими взмахивал, вздымая в воздух мелкий серебристый дождик, почти незаметный в том, что лил с неба. Тысячи блестящих капелек спускались на землю, чтобы скрасить серые будни людей. Люди же торопливо шли по тротуару, желая скорее укрыться от противного дождя. Хмурые, поникшие и недовольные. У некоторых крылья измокли, посерели, частично осыпались невесть когда. У некоторых их и вовсе не было видно.

***

— Пойдём, сейчас небо такое красивое!

Темноволосая девочка неуверенно вложила руку в ладонь мальчишки, заметно смущаясь, и торопливо последовала за ним, когда он повёл её в сторону лестницы на крышу. Она испуганно смотрела туда, куда предстояло взобраться.

— Не бойся, здесь же всего два этажа, — мальчик улыбнулся, крепче сжав руку подруги. — И я не дам тебе упасть.

В ответ на него благодарно взглянули и всё же принялись взбираться наверх. Мальчишка, как и обещал, помогал не сорваться и залезть на крышу без лишних затруднений.

Босые ноги приятно щекотали прохладный ветер и порой касающийся их подол платьица. Мальчик перевёл взгляд со звёздного неба на подругу. Голубые глаза отражали сияние звёзд, тёмные пряди легко развевались в такт воздушным потокам и красиво блестели в лунном свете. Девочка заворожённо смотрела ввысь, где на чёрном полотне рассыпались мириады сверкающих песчинок.

— Действительно красиво, — прошептала она, и её другу сразу стало радостнее. От того, что смог разделить с ней эти ощущения. Он снова посмотрел на звёздное небо и коснулся девичьей руки.

— Закрой глаза.

Девочка послушно прикрыла веки.

— Видишь?

— Вижу, — произнесла она, улыбаясь. Закрыв глаза, теперь смогла видеть то, что внутри неё самой. Мечты, надежды, некогда услышанные волшебные истории, отпечатавшиеся в памяти. И сейчас они так красочно предстали перед взором, что захватывало дух.

— А представь, что это всё может быть реально. Где-то… Где-то Там. Правда, здорово? — мечтательно прошептал мальчик. Но подруга открыла глаза и выразительно на него посмотрела. Он мог почувствовать этот взгляд своей кожей.

— Не говори глупостей, — как-то обиженно пробормотала она. — Мама говорит, что всё это лишь отвлекает от реальной жизни. Кстати, я перехожу в другую школу, — почти безразлично сообщила. — Через две недели мы переезжаем.

— Правда?.. — это было, пожалуй, слишком внезапным для мальчика. И не слишком радостным событием.

— Угу. Кстати, уже пора спать. Я пойду.

Девочка осторожно высвободила свою ладонь и стала потихоньку двигаться к лестнице. А мальчишка смотрел, не двигаясь с места. Смотрел, как опадают перья её лазурных крыльев, стремительно тускнеющих и приобретающих довольно жалкий вид. И почему-то ему было больно от этого.

Поблекшими глазами он пронаблюдал, как подруга таки спустилась на землю без затруднений, и смотрел ей вслед, пока та не скрылась среди пышных кустов роз. Снова поднял глаза к небу, а затем прикрыл их, грустновато улыбнулся, расправил сверкающие крылья… и взлетел.

Навстречу всему тому, во что никто не верил.

В тот вечер он много где побывал. Озорным радостным вихрем его встречали светлячки Лунных полей; звонкоголосые птицы, вплетающие в мелодии своих песен защитные заклятия, ограждающие Речной край от недоброжелателей; тихо шептались деревья, даря ощущение спокойствия и гармонии.

Перламутровые крылья красиво сверкали, озаряя окружающее пространство и связывая мальчика с ним незримыми серебристыми нитями. Они сами и были тем связующим элементом, позволяющим видеть то, чего не могут другие. Чувствовать, чего не могут другие. Слышать. Отрёкшись от крыльев, они сами отбирали у себя эти возможности. Которые так ценил мальчишка и потому берёг свои крылья, не позволял опадать их перьям, что бы ни пытались внушить ему другие. Другие ничего не понимали. Они забыли о том, что действительно важно.

Со временем он привык к тому, что люди отбирают у себя возможность летать. Без крыльев они не светились, не были радостными. Их свет тускнел, становился серым. Тогда мальчик понял, в чём суть выражения «серая масса». И это его пугало.

Не желая утрачивать связь с миром и его волшебством, он занялся музыкой. Её считал тем инструментом, способным передать красоту всего незримого, что мог видеть сам. В четырнадцать лет мальчишка сочинил свою первую мелодию. Тогда над ним многие посмеялись, но он не утратил желания творить дальше. И когда ему исполнилось восемнадцать, даже соседи за стенами затихали, заслышав его игру.

Теперь уже парень — он любил гулять ночью по парку: так в голову легче приходили новые мелодии, и он спешно записывал их в блокнот, который всегда носил во внутреннем кармане рубашки.

Но однажды ему довелось побывать в парке днём. Уже почти летнее солнце приятно грело и заставляло улыбаться, множество красивых цветов завораживало взор. Парень так и не отвёл бы от них взгляд, не раздайся неподалёку шум.

— Бесполезно!

Сидящая на скамейке девушка со всей злости забросила карандаш в траву. Затем подскочила, чтобы туда же отправить альбом для рисования, но позволить ей сделать это парень почему-то не смог. Измазанная грифелем ладонь была перехвачена буквально в последний момент. А в следующую секунду музыканта пронзили взглядом орехово-зелёных глаз. Правда, несмотря на свой цвет они казались холодными.

— Что ты делаешь? — растерянная действиями незнакомца, девушка замерла и теперь смотрела на него, не скрывая замешательства.

— Зачем портить то, на что потратила столько времени?

Он и вправду не понимал этого. Но художница восприняла вопрос иначе.

— Откуда тебе знать, сколько времени я на это потратила? — вспылила она, выдернув ладонь и указав ей на свои рисунки. — И какой смысл хранить то, что никому не нужно…

— Но ведь оно нужно. Тебе. Тебе ведь нравится рисовать, — подметил парень, слегка улыбнувшись и снова заставив девушку застыть. Впрочем, ненадолго.

— Знаешь, не нужно. Это, видимо, и вправду пустая трата времени, и лучше бы я…

Дальше он слушать не стал. Всё его внимание захватили крылья. Её крылья. Золотисто-багровые, красиво блестящие на солнце. А теперь стремительно теряющие свою красоту и осыпающиеся перьями на асфальт. И он понял, что не может позволить им исчезнуть так же, как у многих людей.

В очередной раз взмахнувшая руками девушка была заключена в крепкие объятия и тут же смолкла. Едва мерцающие крылья мелко задрожали.

— Покажешь мне свои рисунки? — первым нарушил молчание парень. На этот раз в ответ не стали огрызаться или вырываться.

***

— Ты живёшь тут одна? — поинтересовался парень, неторопливо проходя следом за девушкой в коридор и осматриваясь по сторонам. Двухкомнатная квартира казалась очень просторной: мебели тут было не слишком много, зато всяких красивых безделушек — хоть отбавляй.

— Да. Родители переехали, а я осталась здесь, — отозвалась художница, всё ещё чувствуя себя достаточно неловко в компании парня, хоть общалась с ним уже несколько недель. — Будешь чай? У меня много разных…

— Сначала рисунки, — с улыбкой напомнил тот, подходя к двери, ведущей в комнату. Девушка усмехнулась в ответ.