– Пойдем в туалет, – лихорадочно шептала она парню на ухо, второй рукой пытаясь сдернуть с него маску. – Пойдем! Пойдем!

Танцор жестко перехватил ее пальцы и сел, давая понять, что оплаченное по прейскуранту представление окончилось. Но Ада не сдавалась. Будто бес вселился в ее голову: она хотела доказать мужу, подругам и самой себе, что может быть раскованной, непринужденной, не комплексующей по малейшему поводу женщиной. Вернее, мыслей в голове не было никаких. Включились животные инстинкты, требующие немедленного соития.

– Пошли в туалет, – просила она и тянула маску на себя, второй рукой лихорадочно шаря по его телу. Когда она просунула свою ладонь ему в плавки и почувствовала, как пальцы коснулись чего-то пульсирующего, стриптизер резко выдернул ее руку, отвел за спину, прижал девушку к себе и едва слышно сказал:

– Ада Николаевна, что вы делаете? Очнитесь! На вас люди смотрят.

Ада вскрикнула и отшатнулась. Ей казалось, будто ее ошпарили кипятком. Она с ужасом спрыгнула на пол и побежала босиком по залу в сторону туалета. Сзади слышала хохот, но ей было все равно. Она заперлась в кабинке, села на унитаз и зажала голову руками. Ее трясло от возбуждения и страха. Только сейчас она узнала голос танцора. Ей он и раньше показался знакомым, но алкоголь, усталость и злость на мужа притупили чувство осторожности.

– Господи! Что я наделала? Неужели это? Нет, не может быть!

Ада раскачивалась от ужаса и чувствовала, как к горлу подбирается тошнота. Она упала на колени перед унитазом и выбросила из желудка и алкоголь, и закуски, и стресс. Когда спазмы закончились, она обессиленно села снова на крышку. Руки дрожали. Пальцы лихорадочно стискивали и скручивали серебристое платье и готовы были вот-вот его порвать.

– Не может быть! Я ошиблась! Он мальчик из хорошей семьи. Но все же! Голос так похож. И меня откуда-то знает. О, боже! Как? Почему он здесь? Что он забыл в этом гнезде разврата? – бормотала она.

– Ада, ты здесь? – голос Марины привел ее в чувство, но выходить она не торопилась. Она положила руку на грудь, пытаясь успокоить сердцебиение, и сидела так еще несколько минут.

Кто-то стал одну за другой открывать двери кабинок. Они хлопали о косяк, и Ада каждый раз вздрагивала. Наконец настырный человек добрался и до нее. Ада видела, как дернули ручку, потом постучали.

– Адка, выходи! Мы без тебя не уйдем, – теперь это была уже Ксюша.

– Девочки, в туалете еще кто-нибудь есть? – слабо спросила Ада и привстала, чтобы выглянуть за дверь.

– Успокойся, мы закрылись на замок изнутри.

Ада выбралась из кабинки и, шатаясь, пошла мимо подруг к раковине. Она смотрела на себя в зеркало и не узнавала отражение. Будто чужой человек выглядывал из глубины и подмигивал: «Что, училка, попалась? Развлечений захотелось? Так тебе и надо! Нечего по злачным местам шляться!»

Ада всхлипнула и сунула голову под холодную воду.

– Сумасшедшая, ты что делаешь? – бросились к ней подруги и стали оттаскивать от раковины.

Марина схватила маленькие полотенчики для рук, свернутые в рулончики и стопкой сложенные в корзинке, и начала вытирать Аде волосы, но она вырвалась.

Она подняла голову и посмотрела на себя в зеркало. По щекам, черным от размазавшейся туши, текли струйки воды, мокрые волосы прилипли ко лбу, губная помада размазалась и пятнами лежала вокруг рта. Ужас, летящий на крыльях ночи, а не женщина!

– Девочки, во что меня превратил этот урод? Я на человека перестала быть похожей.

– Какой урод? Парень в маске? – удивленно замерла с полотенцем в руках Марина.

– Нет! Алексей!

В дверь яростно застучали.

– Эй, козы? Кто там закрылся? Открывайте!

– Тебе чего? – Марина высунула голову в щель. – Не видишь, у нас трагедия?

– Трагедия у них! А я сейчас обоссусь. Мне в штаны, по-вашему, это делать? – наезжала на нее грудью мощная тетка с растрепанными волосами.

Дама едва стояла на ногах и была настолько агрессивной, что подруги предпочли не связываться. Они подхватили Аду под руки и потащили вдоль стены, вдоль кабинок, занавешенных тяжелыми портьерами, к служебным помещениям. Только оказавшись в гладильной, они расслабились.

– Ты куда сорвалась, сумасшедшая? Что тебе этот парень сказал? – налетела на Аду Ксюша. – Хочешь, мы на него пожалуемся?

– Девочки, я опозорена, – Ада обреченно села на стул и стала раскачиваться. – Я больше никогда не смогу жить в этом городе. Никогда!

Она завыла. Девушки перепугались. Марина метнулась к кулеру, набрала воды в пластиковый стаканчик, и сунула его в губы Ады.

– Приди в себя! Не неси чушь! Это в тебе алкоголь заговорил. Кто твой позор предполагаемый, кроме нас и твоего муженька, заметь, бывшего, видел?

– Максим Ларионов видел. Это мой ученик. У прошлом году из школы выпустился, – всхлипывала Ада. – Он меня… Он меня… Адой Николаевной назвал.

– Мать ети! Ну, и дела! – охнула Маринка. – Вот это школяры пошли!

– Да, подружки! Мы, кажется, славно погуляли! – поддержала ее Ксюша.

– Погоди, Ада, не паникуй. Подумаешь, видел тебя. Ты что, не человек? Не можешь развлечься раз в сто лет? Если парень здесь работает, значит, совершеннолетний, ты ему не училка, а он не твой ученик.

– Вы не понимаете! Он со мной в одном доме живет.

– А-а-а-а… И что?

– Я свою руку ему Туда засунула. И трогала. И… И… Как я ему теперь при встрече в глаза посмотрю? А если он друзьям проболтается?

– Да, ситуация, – протянула Ксюша. – Хотя… Я предлагаю не паниковать, а спокойно собираться домой. Если тебе станет легче от моих слов, то слушай. Алексей просто взбесился, когда увидел, как ты на стриптизера легла. Он так орал и бесновался, прорываясь к стойке бара, что охранники вывели его куда-то в коридор.

– А его дама, что делала? – Ада уже успокаивалась. Паника прошла, теперь надо поспать и обдумать утром свою судьбу.

– Даму я не видела, – ответила Марина, – может, она еще раньше убежала. Сама знаешь, мы тоже заведенные были, по сторонам не смотрели. Девочки, давайте-ка по домам. Уже четыре утра. Завтра, конечно, воскресенье, но у меня на столе отчет лежит, который надо проверить. Бухгалтерия шутки с цифрами не любит, сами понимаете.

– Я согласна, пошли домой, – встала Ада. – Где моя одежда?

Подруги скинули дорогие платья и повесили их на плечики. Ксюша позвонила знакомому, он мгновенно примчался (боялся, видимо, что они исчезнут, не отдав монеты за аренду платьев). Ксюра попросила его принести им счет, охнула, увидев кругленькую сумму, но все обошлось: вскладчину они смогли наскрести нужные деньги и расплатиться.

В качестве бонуса Сергей вызвал им такси.

Сначала отвезли к дому Марину, затем пришла очередь Ады. Она долго сидела, не решаясь выйти из машины, и все смотрела по сторонам.

– Ты так всю жизнь теперь бояться будешь? – упрекнула ее Ксюра. – Хочешь, я у тебя переночую?

– Давай, – обрадовалась Ада и открыла дверь.

Она облегченно вдохнула свежий ночной воздух. Хотя… какая ночь? На востоке уже показался край солнца. Его лучи отразились в сонных окнах многоэтажных домов и высветлили темноту. Ксюра расплатилась, и подруги побежали домой к Аде. Быстро, по очереди, приняли душ и плюхнулись вместе на большую семейную кровать.

– Ты хоть постельное белье сменила после своего благоверного? – сонно пробормотала Ксюра.

– Конечно. Он уже несколько месяцев дома не ночевал. Так что мужским духом в моем постели и не пахнет.

Проснулись они поздно. Ада чувствовала себя разбитой и подавленной. Во рту, будто кошки ночевали. В душе тоже. Так она себя чувствовала и ничего не могла с этим поделать. Она с трудом встала и поплелась в ванную комнату, так и не решив, что дальше делать.

– Ты когда уезжаешь? – спросила она Ксюру, когда они на кухне пили кофе.

– Вечером. Завтра на работу. А что? Хочешь со мной?

– Мне тоже на работу. Но как я теперь в школу пойду, просто не представляю. На каждом шагу озираться буду.