- Неужели ты так запросто отдашь ему то, что он хочет? Разве он это заслужил?

- Нет. – Я моргнул, и за этот миг опять вернулся идиот Сива.

- Уходи, Семен. Уходи. Лучше умри там, в тумане, а не от руки поддонка Арвиса. То, что ты нашел, должно остаться там, за рекой. Ему не место в мире. Сива говорит тебе – уходи.

Он махнул мне рукой и заковылял обратно к баракам. Я постоял, взвесив все за и против. Потом вытащил из сумки кольцо жреца. Сумку сбросил в пропасть, а сам, стиснув зубы, побрел в сторону моста. Сива прав, лучше сгнить там. Арвис мог мне помочь и вылечить Алекса, но он этого не сделал. Вот пусть и остается ни с чем.

Они догнали меня, только когда я уже перебрался через мост. Запыхавшийся Арвис и два охранника жреца. Ступить на полуразрушенный мост они не пытались. Стемнело уже настолько, что я едва угадывал их силуэты. Арвис сложил ладони у рта и закричал.

- Скажи, ради всех святых скажи, ты нашел его?

- Да. Нашел. – Я не старался кричать громко, но он расслышал. Я не видел, но мог представить, как его затрясло от возбуждения.

- Семен, не дури. Я заплачу тебе, чем хочешь. Я вытащу тебя отсюда, если хочешь. Только отдай его мне.

- Ты мог его получить, но не захотел спасти человека. А теперь жри локти и рви волосы на спине, но ты его не получишь пока я жив

- Да ты рехнулся. Сдался тебе этот каторжник. – Арвис взобрался на край моста. – Я предлагаю тебе свободу. Свободу!!!

- Сдохни ты со своей свободой. - Я развернулся и нырнул в туман. Он еще долго орал и бесновался на берегу, но перейти мост не решился. Охранники тоже.

Прошла неделя. А может год. А может целая жизнь. Бродя в мире белой тишины, я растерял чувство времени. Чувство пространства тоже оставило меня, и теперь я мог часами топтаться на месте, думая, что прошел огромное расстояние. Туман принял меня вместе с моим страхом и болью. Я растворился в нем. Стал маленькой частичкой, капелькой среди миллионов таких же подвешенных в воздухе капель. Я спал там, где застанет ночь. Ел только тогда, когда было, что есть, и не искал пищи специально. От какого-нибудь волка или бродячего пса меня отличали только редкие проблески разума, а еще сны. Яркие, часто повторяющиеся сны без сюжета, и какой либо логики. Во снах ко мне приходили друзья и враги, совсем незнакомые мне люди, называвшие меня другими, незнакомыми мне именами. Сны заменили мне реальный бесцветный и такой ненужный мир.

Кольцо я носил на руке, плотно прикручивая его длинной тряпкой оторванной от рубахи. На одном месте носить его долго не получалось. Кожа под металлом покрывалась язвами и жутко чесалась. Приходилось кольцо передвигать, а расчесанные раны намазывать слизью от яблок. Она неплохо помогала заживлению. Кольцо не спасало от видений: крыс, бешеных собак, мертвых людей, змей, пауков. Но оно помогало удержать в голове знание, что все это нереально. Что все это лишь действие тумана на воспаленный мозг. В самые острые приступы, когда собаки разрывали меня на части, когда мертвецы орали на меня и требовали общения, я ложился на землю и закрывал глаза. Я не сопротивлялся иллюзии и она отступала. Вечерами, укладываясь спать, я смотрел, как они обступают меня со всех сторон. Ждут, надеются, что я сниму и или во сне выроню кольцо. Тогда я окажусь в их власти. Но зря они ждали. Перед каждой ночью я особо тщательно проверял свой золотой талисман. Мою единственную защиту. Я лучше бы остался голым, изведя на тряпки остатки балахона, чем допустил хоть малейший шанс свалиться кольцу с моей руки.

Единственная фантазия которую я ждал, и с которой с удовольствием общался, был Алексаниди. После той бойни за кольцо, он присмирел и больше не пинался. Мы часто сидели рядом и болтали. А иногда не болтали, а просто молчали, не думая ни о чем. Капитан здорово скрашивал мое одиночество, и не давал окончательно забыть человеческую речь. И пусть он был лишь отражением моего собственного я – это было лучше, чем разговаривать с самим собой.

В один из серых и липких дней, когда рваные куски тумана хоть чуть-чуть поднялись повыше, я набрел на большую лужу скопившейся в каменной яме воды. До этого я утолял жажду лишь росой и слизью яблок. Я встал на колени и припал к холодной, чуть затхлой воде. Напившись, поднял голову и впервые за долгое время увидел собственное отражение. Из глубины воды на меня смотрел абсолютно чужой человек. Через желтую прозрачную кожу просвечивают вены и кости. Огромные, на пол лица серые глаза. Волосы, брови, борода, ресницы - все вылезло и выпало, лишь на подбородке висело несколько длинных белых волосин. По оголившееся голове во все стороны разбегались жутковатого вида фиолетовые шрамы. Когда-то на темечке было что-то вытатуировано, но теперь под шрамами рисунок было не разобрать. Я разглядывал собственное лицо и не мог понять, что же меня так изменило. Туман или кольцо. Хотя какая разница. С волосами или без, не все ли равно как подыхать. Я шлепнул по воде ладонью, и пока отражение не вернулось, отвернулся и побрел дальше.

Ограда вынырнула из тумана неожиданно. Низкая, полуразрушенная, она едва доставала мне до колена. Больно ударившись ногой, я упал, тихо скуля. Потом, не поднимаясь с колен, пополз вдоль каменной кладки. Меня привлек звук, доносившийся из-за ограды чуть в стороне, и я решил проверить это очередная фантазия или кто-то как я блуждает в тумане. Я дополз до угла и осторожно выглянул. Увиденное меня откровенно поразило. Маленькая щуплая бабулька в каком-то невероятном балахоне, в вязанном платке на голове, мотыгой рыхлила грядку. Но появление старушенции я бы наверно смог пережить спокойно, не такого за последнее время навидался, но вот то, что бабуля просвечивала насквозь, было чем-то новым. Все мои фантазии были реальны – в полной плоти и крови. Это же был настоящий призрак. Первый виденный мной. Бабулька не просто ковырялась в земле. Перед ней был огород. Призрачные кустики с призрачными листьями, маленький призрачный пес трется о лодыжки. И через все это просвечивает стена дома. Рядом с призраком видна часть стены, какой она была когда-то очень давно – ровная, чистая наверняка выбеленная толченым мелом, но уже в шаге от этого места торчали лишь присыпанные ветками руины. Зря я не верил байкам каторжников в бараке – деревню на самом деле населяли призраки. Ну, или как минимум один призрак. Я подобрал камешек и для проверки запустил им в бабулю. Хотелось убедиться наверняка, что он пролетит насквозь. Или красиво пропадет на границе призрачного мира и вылетит уже с другой стороны. Проследить за его полетом я не успел. Меня отвлек вопль из-за спины.

- Ах ты безобразник. Ну, я тебе задам. Я тебе покажу, как камнями кидаться.

Я как ужаленный завертел головой. Привлеченный видом призрачной бабульки, я забыл обо всем на свете. Порыв ветра сдернул часть тумана, и я понял, что нахожусь на самом краю деревни. В месте, где ограда выходит к неширокой центральной улице. Вдоль нее вытянулся ряд полуразрушенных домов. Крыши некоторых уже провалились внутрь, где-то от вторых этажей ничего не осталось, только гнилые зубья дверных косяков. Улица завалена разным хламом. Старыми сгнившим бочками, ветками, остатками какой-то мебели. Через этот хлам ко мне пробирался огромный черноволосый мужик, с черной бородищей до середины груди. В руках он сжимал сучковатую дубину. Мусор на дороге просвечивал сквозь его ноги, и наверно он мог бы просто топать сквозь него. Но нет – призрак старательно изображал из себя настоящего человека.

- Чего застыл как истукан. Рот закрой и слушай сюда. Ты зачем в почтенную старушку камнем запустил?

- А просто так. – Я засмеялся собственной наглости. Так вот сходу стою, перечу призраку – красота. А чего он мог мне сделать.

- Просто так говоришь? – Детина подошел ко мне почти вплотную. – Ну тогда и получай. Просто так.

Он замахнулся и ткнул мне в грудь сучковатой деревяшкой. Я улыбнулся во весь рот. Представил, как это импровизированное оружие проскочит сквозь меня. И вдруг с ужасом понял, что палка в отличие от мужика не просвечивает. Что она вполне себе материальна. От удара я покатился по дороге. Вскочил, потирая грудь.