- Знаком, знаком, только он уже подполковник, командует сухопутным гарнизоном Николаевска-на-Эллиотах, - покачал головой адмирал Вирениус, - То, то он обрадуется сыну. Которого с матерью отправил, было дело в Одессу. А этот сорванец проехал всю Россию и с боем прорвался к отцу. Вы его в рапорте, Федор Иосифович, обязательно укажите. Думаю, будущему гвардейскому артиллеристу медаль 'За Храбрость' будет к месту.

   А потом, обращаясь уже к мальчишке, который озирался по сторонам, поняв, что эшелон останавливается на станции, Вирениус повысил голос:

   - Молодой человек, подойдите, пожалуйста.

   Мальчишка вздрогнул и, тут же, метнулся было к проулку между зданием вокзала и зданием начальника станции, но вслед услышал:

   - Да не бежите вы так, Александр Николаевич, вы уже прибежали. Всё равно к своему отцу вы мимо меня не попадёте.

   И через минуту отрок вышел из-за здания вокзала и спросил:

   - Вы меня знаете, ваше превосходительство?

   - Только наслышан о вас, Александр Николаевич. Но хорошо знаю вашего отца. Думаю, увидев вас, он испытает двоякое чувство. С одной стороны, будет искренне рад, что вы молодой человек живы. С другой за ваши уши, я не дам и ломаного гроша. Не смотря на вашу медаль.

   - Медаль? - удивился мальчишка, - Какую медаль?

   - Медаль с надписью: 'За Храбрость' и изображением государя императора. Коей вас хочет наградить Федор Иосифович. Ведь вы, Федор Иосифович, - адмирал посмотрел на улыбающегося подполковника, - желаете же наградить будущего гвардейца-артиллериста и величайшего сказочника этой наградой? Никто бы другой, сюда, через всю Россию не добрался.

   Подполковник усмехнулся и произнёс:

   - Думаю, сей отрок вполне эту награду заслужил.

   Вирениус тоже улыбнулся и добавил:

   - И не стойте там, Александр Николаевич, подходите. Мы только вас и ждём. Лично я вам уши драть не собираюсь, этим ваш отец, думаю, лично займётся. Но вы же дворянин, а значит, невзгоды должны стойко преодолевать. Особенно те, которые вы сами нашли. На свою голову.

   Степанов, понурив голову, медленно побрёл в сторону адмирала. Который обернулся в сторону начальника станции и попросил:

   - Милейший, я вас попрошу дать, от моего имени, телефонограмму в Одессу, через Чифу, преподавателю русского языка и словесности Одесской Мариинской женской гимназии, Лидии Николаевне Степановой, что Александр нашёлся и будет переправлен к отцу. Международную телефонограмму я оплачу. А то ваша мама, Александр Николаевич, явно волнуется. О ней то вы, сударь, явно не подумали, когда сбегали.

   - Я от поезда отстал, - насупившись, произнёс мальчишка, - Решил, что отца быстрее догоню.

   - Это вы милейший мой сказочник, Николаю Николаевичу, рассказывать будите. И надеюсь в ваших произведениях, мы, с Федором Иосифовичем, не будем жуткими монстрами. А вполне так себе положительными героями.

   - Ну, Андрей Андреевич, вы совсем мальчишку запугали, - улыбнулся было Спиридонов.

   - Его запугаешь, - усмехнулся в ответ Вирениус, - Вы уж поверьте моему слову, Федор Иосифович, этот герой ещё всей России известен будет. И если нас ещё помнить будут, то только благодаря ему. Что были знакомы с ним.

   А потом адмирал обвёл всех взглядом и спросил:

   - Ну что господа, в дорогу. Надеюсь, путешествие на мотодрезине все выдержат? Особенно вы молодой человек, поужинаем уже в Дальнем. Похоже, все, что я мог сделать тут, я уже сделал. Сделать большее, к сожалению возможности, нет. Времени, как стратегический ресурс, у нас, отсутствует полностью.

   Произнеся эту фразу, адмирал посмотрел на начальника станции:

   - Милейший вы организуете нам поездку, на мотодрезине, в Дальний?

   - Да, ваше превосходительство, сейчас же немедленно уведомлю по линии, о вашем выезде, - ответил Комаров и направился к телеграфу.

   Адмирал Вирениус проводил взглядом начальника станции и произнёс:

   - Тогда господа идём к дрезине. Она скоро отправляется, - но тут взгляд адмирала остановился на юном Степанове, с интересом рассматривающем карабины Манлихера-Мордовина, в руках охранявших адмирала матросов, - Нравиться игрушка? Надеюсь, сегодня хунхузы на нас не нападут. А на Эллиотах вы, молодой человек, из таких игрушек ещё постреляете.

   [16] Случай имевший место 23 апреля 1904 года.

   [17] 'Лютфи-Джелиль', турецкий монитор погибший 29 апреля (11 мая) 1877 года. От навесного огня русских мортир.

   [18] 27 апреля 1904 года, подполковник 4-го Заамурского железнодорожного батальона, Федор Иосифович Спиридонов, привел в Порт-Артур, через территорию занятую японцами два эшелона с боеприпасами и инженерным имуществом.

   [19] В реальной истории вели разведывательный паровоз. Подготовленный к взрыву, в случае попытки японцев захватить паровоз.

Глава 12.

   1

   - Госпожа в гостиной, - приняв шинель и фуражку у адмирала, сообщила, улыбающаяся свой обычной загадочной, куда там Джоконде, улыбкой Чжань Ли. Вообще то они с Оливией подели хозяев в доме. И если Оливия всячески старалась высказать своё предпочтение к адмиралу, то китаянка направила все усилия на его сына. И по возвращению адмирала из госпиталя, Николай, как-то с улыбкой спросил, понаблюдав, как Оливия всячески демонстрировала адмиралу округлости своей фигуры:

   - Это что было отец?

   - Попытка, одной курицы, сделать так, чтобы ей не свернули шею, - просто ответил Вирениус-старший, - Понимаешь, Коля, она же не знает, что шпионит тут с моего ведома и разрешения. И ей явно страшно. Вот и пытается заранее обезопасить себя. Всеми доступными ею способами.

   - А ты бы стал ей сворачивать шею? - усмехнулся Николай.

   - Конечно нет, но есть те, кто её готовы на куски порезать. Возможно, с ними, после войны придётся иметь дело. И тут она может сыграть, в перспективе первую роль.

   - И кто это, отец?

   - Якудза.

   - Эти бандиты? - удивился Николай, - И с чего ты решил, что она с ними связана?

   - У неё на теле цветные татуировки, - пожал плечами адмирал, - А с такими татуировками женщины на воле не живут. Они либо находятся под крылом банд якудза, либо лежат в гробу. И я даже не знаю, кого она боится больше. Меня или их. Но в любом случае явно пытается подстраховаться.

   - Цветные татуировки у женщины, - приподнял бровь Вирениус-младший, - Это, пожалуй, было бы интересно посмотреть.

   - Ну так займись, думаю, её такой вариант тоже устроит. А я подумаю, как бы подмять хотя бы одну из этих группировок под нашу разведку. И возможно связи Оливии тут смогут помочь. Всё одно ей ни от меня, ни от жандармов уже не отвертеться. И как то жизнь свою спасать надо будет. Ведь она будет жива, пока будет кому-то интересна. И я думаю, она это хорошо понимает.

   Но сейчас адмирал, без задней мысли вошёл в гостиную и замер как вкопанный. При виде застывшей парочки на диване. И если мичман фон Гернет среагировал быстрее, чем адмирал успел сказать хоть слово, и, схватив оружие, и на ходу подтягивая брюки, выпрыгнул в окно, то Аюми взвизгнув, вся сжалась и попыталась прикрыться руками. И выругнувшись Вирениус развернулся и постарался как можно быстрее выскользнуть из комнаты. Столкнувшись в коридоре с китаянкой, которая бросила быстрый взгляд на мужчину, пытаясь понять его реакцию. Но встретившись взглядами с мужчиной, тут же попыталась убежать, но не успела. Вирениус схватил её за руку, и буквально кипя от бешенства, произнёс:

   - Ещё раз подставишь госпожу, вылетишь из этого дома, вместе с детьми и без рекомендательного письма. Причём в деревню, которую на следующий день займут японцы.

   И тяжело выдохнув, мужчина продолжил:

   - Накроешь на обед, в столовой, потом поможешь госпоже привести себя в порядок к обеду. И ступай. Тебе придётся очень постараться, что бы я это забыл. И вылезти из кожи вон, чтобы понравиться госпоже. Одно её слово, и ты вылетишь на улицу.