Орен взял карточку. На ней было написано «Рахмиэль Глуховски», а внизу шрифтом поменьше указаны адрес и телефон.

– Ты американец? – зачем-то спросил Орен.

– Нет, я из Аргентины.

Рахмиэль улыбнулся и двинулся дальше. Через минуту он уже объяснял что-то группе тель-авивских студентов и наматывал тфилин самому громкому из них.

За высоким каменным забором виднелась крыша большого двухэтажного дома. Орен подошел к кованым воротам и прислушался.

На лужайке царила тишина. Расставленные на террасе кресла и шезлонги пустовали. Лишь нагревшаяся на солнце ящерица лениво поглядывала на незваного гостя.

Сквозь закрытые окна не доносилось ни звука. Казалось, хозяева уехали и не показывались несколько дней. Какая-то часть Орена даже обрадовалась.

Тонкий голосок внутри зашептал: раз так, можешь спокойно уходить. Никто тебя не обвинит.

Усилием воли Орен заставил себя нажать на звонок.

Где-то внутри дома раздалась электрическая трель. Вслед за ней – заливистый собачий лай. Орен удивленно повел бровями. В последний визит собаки не было.

Щелкнул электрический замок. Ворота медленно распахнулись, пропуская Орена на участок.

На пороге дома показалась средних лет женщина с распущенными каштановыми волосами. Длинный, весь в катышках шерстяной кардиган укутывал ее словно кокон.

Увидев Орена, она сузила желтые кошачьи глаза и изменилась в лице. Не удостоив гостя ни единым словом, женщина вернулась в дом.

В открытую дверь тут же проскочил золотистый ретривер. Завилял хвостом. Подбежал к воротам.

– Привет, – сказал Орен. – Дуду дома?

Пес гавкнул и склонил голову набок, будто хотел получше расслышать вопрос.

Вслед за женщиной к дверям подошел ее муж, похожий на высушенную ветку. Такой же серый и безжизненный.

Мужчина взглянул на Орена и глубоко вздохнул:

– Только недолго.

Орен прошел внутрь. Ретривер последовал за ним.

– Спасибо. Сегодня…

– Я помню, – прервал его хозяин. – Тебе не обязательно постоянно говорить об этом. Раз уж ты здесь, значит, так и есть.

Орен поравнялся с мужчиной и протянул ему руку. Тот крепко пожал ее в ответ.

– Он за домом.

В тени кипарисов, растущих на заднем дворе, стоял маленький деревянный стол. На его потрескавшейся поверхности выстроились ровные ряды белых фигурок-оригами. Кого среди них только не было: люди, животные, птицы, летающие и ползающие насекомые, даже грифоны и единороги.

За столом сидел мужчина с тронутыми серебром висками. Он был настолько увлечен складыванием новой фигурки, что не заметил, как Орен подошел. Только когда ретривер подбежал к столу и громко гавкнул, тот отвлекся и поднял на гостя удивленный взгляд.

– Привет, Дуду! – сказал Орен.

– Привет, – ответил мужчина и поставил на стол фигурку богомола.

– Смотрю, ты стал настоящим мастером.

– Да?! Ты думаешь?

– И думать нечего. Говорю тебе!

– Хм, спасибо.

Дуду улыбнулся и изучающе посмотрел на Орена.

– Ты из службы социальной защиты?

– Нет. Я твой армейский друг.

– Ты, должно быть, ошибся, – Дуду развел руками. – Я никогда не был в армии.

Орен вытащил из рюкзака шуршащий бумажный пакет и поставил его перед собеседником.

– Я принес тебе «миринду» и бурекасы с грибами.

– О, это мои любимые.

– Я знаю, – сказал Орен и присел на свободный стул.

– Откуда?

– Несложно запомнить за несколько лет службы.

– Не хочу тебя обижать, – ответил Дуду, – но ты точно меня с кем-то путаешь.

– Каждый год одно и то же, – вздохнул Орен.

– Каждый год?

– Твоим родителям не нравится, что прихожу сюда, – сказал Орен. – Они считают, это плохо отражается на твоем состоянии. Поэтому мы видимся только раз в году. В день памяти наших друзей.

Дуду пожал плечами.

– Послушай, я сочувствую. Но я даже не знаю, как держать оружие.

– Да уж, стрелок из тебя тот еще.

Орен замолчал и подумал: а что если его собеседник прав? И это не Дуду сошел с ума и потерял память, а он сам? Что, если сидящий перед ним человек – это лишь оболочка, а настоящий Дуду навсегда остался там? С теми, кто не вернулся. А после того, как его душа отлетела, в этой оболочке поселился кто-то другой. Тот, кто действительно никогда не был на войне.

Эта мысль настолько испугала Орена, что, несмотря на жаркий день, он побледнел. По коже пробежались мурашки.

– Ты был связистом. Шифровальщиком.

– Шифровальщиком? – по лицу Дуду скользнула тень.

С гор налетел легкий ветер и смел со стола несколько бумажных фигурок. Ретривер проводил их взглядом и положил голову на колени Дуду.

– Откуда у тебя пес? – спросил Орен.

– Он просто появился здесь несколько дней назад. Наверное, потерял хозяев и решил остаться у нас. А может, его бросили. Кто знает? – Дуду запрокинул голову и посмотрел на летящий по небу самолет. – Мы расклеили объявления, но никто так и не позвонил.

Орен помолчал и окинул взглядом поверхность стола.

– Почему оригами? Что ты в этом нашел?

Дуду не ответил. Молча взял со стола богомола и с помощью нескольких ловких движений за пару минут сделал из него журавля.

– Держи!

Орен улыбнулся и принял подарок.

– Спасибо.

– Мне нравится, что из любой фигурки можно сделать что-то новое. Абсолютно не похожее на то, что было до. Неизменным остается только лист бумаги, а формы меняют друг друга, как одежды.

– Одежды для кого? – удивился Орен.

– Не знаю, – Дуду пожал плечами. – Может, для пустоты?

На старый Яффо тихо опустился вечер. Огненно-красное солнце закатилось за горизонт и утонуло в темных водах Средиземного моря. В ультрамариновом небе взошли первые звезды. На набережной зажглись фонари.

В маленьком прибрежном ресторанчике стоял шум и гам. Свободных мест почти не осталось. Жители города, уставшие от рабочего дня, оккупировали все, даже самые неудобные столики. В открытые окна дул легкий бриз, принося с собой ощущение чистоты и чуть слышный запах водорослей.

На праздничном столе, за которым собрались родственники и друзья Майи, стояли свежие цветы. Горели свечи.

– Мазл тов, дорогая, – сказал отец именинницы и поднял пузатый стакан с виски. – Будь счастлива и радуйся каждому новому дню! Желаю, чтобы в твоем доме всегда звучал детский смех, а тучи обходили его стороной. Но если какая-нибудь все же набежит, пусть она принесет с собой лишь приятную прохладу и никогда не закрывает солнце!

– Лехаим, лехаим! – хором ответили гости.

– Спасибо, папа, – Майя сделала большой глоток вина. – Это замечательный тост! Надеюсь, все так и будет.

Она повернулась к Орену и шепнула ему на ухо:

– Вот что значит двадцать лет в журналистике.

– Цви, когда ты, наконец, напишешь роман? – Орен обвел гостей рукой. – Все уже устали ждать!

– Это точно, – подтвердила теща. – Дорогой, пора тебе всерьез браться за перо.

– Ну-у, – тесть повел плечом и отправил в рот кусок запеченной рыбы, – есть у меня пара задумок, но пока только на уровне идей. Не уверен, что кому-то они будут интересны.

– Ты недооцениваешь себя, – сказал Майин старший брат Идо, высокий крепкий парень с глазами цвета черного янтаря. – Я помню тот рассказ про Хагану. Он ничего.

– Ничего? – вскинулась Нурит, яркая шатенка, сидящая рядом с ним. – По-моему, очень сильная вещь!

Майя благодарно посмотрела на девушку.

– Ну а я что сказал?! – Идо растерянно пожал плечами.

– Ты сказал «ничего».

– Эта определенно нравится мне больше, чем та, что была до, – шепнула Майя.

Орен хмыкнул и согласно кивнул.

– Милая, я хочу сказать тост за твою семью, – Шира, школьная подруга Майи, постучала вилкой по бокалу, призывая всех к вниманию. – Вы с Ореном прекрасная пара. Держитесь друг друга. Пусть чувства, которые вас связывают, крепнут день ото дня!