— Для волшебников луна тоже является мистическим символом, — согласился с ней Драко, вспоминая, как выглядит это огромное небесное светило.

Гермиона подошла к Драко и обняла его, прошептав на ухо:

— Я всё ещё не могу поверить, что ты со мной.

— Я теперь всегда буду с тобой. Возможно, я стал слишком мягким. и во мне уже ничего не осталось от прежнего Драко Малфоя, но мне это нравится.

— Мне тоже. Только я до сих пор ничего не рассказала Рону и Гарри.

— Ты боишься, что они тебя не поймут?

— Нет, я этого не боюсь, потому что это только моя жизнь, и только я решаю, что мне нужно, а что нет.

— Тогда почему твой голос стал таким грустным?

— Я не знаю.

— Ну, если ты не знаешь, тогда не думай об этом.

— Я постараюсь.

Гермиона вновь взяла Драко за руку и повела его за собой. Они сели на лавочку, продолжая держаться за руки, и Драко признался:

— Знаешь, Гермиона, а ведь я раньше никогда не обращал внимания на шелест ветра, на то, как прекрасно пахнут цветы, не задумывался, что звёзды могут танцевать. Я смотрел на раскинувшийся передо мной пейзаж и не любовался им, а просто воспринимал его как часть интерьера. Для меня зрение было чем-то естественным, чем-то, что просто не могло быть отобранным.

— А что изменилось теперь?

— Всё. Я не вижу ничего, но теперь мне нравится бродить вдоль берега, вдыхая вечернюю свежесть, нравится слушать пение птиц. Только теперь я всё это по-настоящему вижу. Смешно, я не могу смотреть на это, но вижу.

— Я же говорила, что необязательно смотреть, чтобы увидеть.

— Ты была права. Ты всегда и во всём права, — восхищённо произнёс Драко.

— А я ведь тоже не ощущала себя живой раньше, настолько живой… И только теперь я чувствую, что мир дышит в такт со мной, но, наверное, так себя чувствуют все влюблённые.

— И в кого же ты влюблена? — притворно удивился Драко.

— В тебя, глупый.

Гермиона потянулась к нему и поцеловала в щёку.

Северус Снейп крепко сжимал в руке нож, готовясь совершить то, ради чего Дамблдор готов был отдать свою жизнь.

Пришло время для настоящего волшебства.

Он занёс руку с ножом для удара и в следующее мгновение разрезал сердце пополам.

Глава 20. Прозрение

Жалко, что Драко не может увидеть, как смотрит на него Гермиона. В её взгляде столько нежности, что можно делиться ею со всем миром, а любви хватит, чтобы растопить сердца даже самых чёрствых людей. Он осторожно коснулся кончиками пальцев её лица, чувствуя каждую родинку.

— Я уже говорил, что ты прекрасна?

— Можешь повторять это хоть тысячу раз, я не устану слушать.

Драко понял, что она улыбается, когда почувствовал, что уголки её губ дернулись.

— Я уже почти смирился со своей слепотой, но единственное, что я хотел бы сейчас увидеть — твою улыбку. Я даже не помню, видел ли я когда-либо тебя улыбающейся.

Гермиона перестала улыбаться, и Драко тут же попытался её отвлечь:

— Я представляю, как отреагирует Поттер, когда узнает что мы вместе. Он, наверное, грохнется в обморок, как тогда на третьем курсе.

— Ничего, мы окажем ему необходимую помощь.

Они громко рассмеялись, но смех Драко внезапно оборвался. Он схватился за сердце, почувствовав резкую колющую боль. Он бы мог сравнить это только с острым лезвием ножа, раздирающим беззащитное сердце пополам. Мог бы и оказался бы прав, ведь именно такие манипуляции с сердцем Нарциссы проделывал в эту минуту Снейп.

Драко закричал так громко, что спугнул копошащуюся в траве кошку. Гермиона схватила его за руки и пыталась добиться хоть каких-нибудь слов:

— Драко, что с тобой? Что происходит? — кричала она.

Драко пытался что-то сказать, но не давала дикая боль в груди.

— Сердце? У тебя болит сердце?

Поняв, что происходит нечто очень серьёзное, Гермиона оставила попытки добиться от Драко ответа и трансгрессировала прямо в больничное крыло.

На крики Гермионы выбежала мадам Помфри. Как только она увидела Драко, держащегося за сердце, сообразила, какое именно нужно зелье, и убежала за ним.

Драко по-прежнему не мог вымолвить ни слова, всё так же держась рукой за грудную клетку. Гермиона испуганно смотрела на него; она впервые не знала, что делать. На её глазах умирал Драко Малфой, человек, которого она любит.

Она помогла ему лечь на кровать и села рядом с ним.

— Драко, держись, сейчас мадам Помфри принесёт тебе лекарство, подожди ещё чуть-чуть, — Гермиона вся дрожала, но всё равно держала Драко за руку.

Она словно пыталась передать частичку своей жизни, а он судорожно дёргался. Его губы были крепко сжаты, он даже не мог закричать. Нет, только не теперь, когда всё так хорошо, он не может умереть, этого просто не может быть. Это просто дурной сон, и Гермиона должна и обязана проснуться!

— Ты не можешь… — она пыталась не плакать, но слёзы не спрашивали её разрешения, а просто катились по щекам.

Она закрыла ладонью рот.

«Где же ты, чёртова медсестра?» — злилась Гермиона.

Мадам Помфри появилась сразу после этих мыслей, она держала в руках флакончик с настойкой. Почти бегом она приблизилась к Драко и влила содержимое склянки ему в рот. Драко продолжал дёргаться и закатывать глаза.

— Держитесь, мистер Малфой, — сказала медсестра.

— Что с ним? — сквозь слёзы спросила Гермиона.

— С ним всё будет хорошо, не переживайте, мисс Грейнджер, — послышался низкий хриплый голос за спиной.

Гермиона обернулась и увидела Альбуса Дамблдора. Он выглядел очень плохо: сгорбленный, похудевший так, что мантия на нём висела словно лохмотья; он сильно кашлял, а руки тряслись. Осунувшееся лицо старика было бледным, как полотно, и измождённым. По всему было видно, что Дамблдор скоро умрёт.

— Что с ним? — переспросила Гермиона, адресуя этот вопрос уже старику.

— Так и должно быть, прошу вас, не беспокойтесь, — спокойно ответил Дамблдор.

— Профессор, вам нужно лежать, — вмешалась медсестра.

— Я просто решил прогуляться перед сном, — загадочно и грустно улыбнулся он.— Так хочется, чтобы мне всегда снилось звёздное небо.

Гермиона не придала его прощальным словам должного внимания, потому что Драко в это время что-то неразборчиво сказал. Она тут же обернулась к нему, забыв про Дамблдора.

Мадам Помфри же с тревогой смотрела на директора. Он пошатнулся, и школьная целительница подбежала к нему, ухватив Дамблдора за руки.

— Гермиона, — простонал Драко.

Боль наконец полностью отпустила его, и он провалился в глубокий сон.

— Ему уже лучше, мисс Грейнджер, — сказала Помфри. — Да вы и так это знаете, ведь не зря же я вас столькому научила.

— Спасибо, — выговорила Гермиона, бессильно опускаясь на стул рядом с кроватью Драко.

Снейп завершал ритуал.

Он произнёс ещё несколько заклинаний, после чего поместил частичку сердца Нарциссы в серебряный кулон, запечатывая его сильной чёрной магией. Кулон светился всё тем же пурпурным светом, играя на стенах, словно сотни светлячков в темноте.

Завораживающее зрелище, но Снейп не был от этого в восторге, а лишь равнодушно смотрел на кулон. Он аккуратно, стараясь не касаться цепочки, завернул его в свёрток. Теперь осталось только сделать последний шаг.

Драко ещё не просыпался, а Гермиона не отходила от его постели. Она всё сидела и смотрела на его безмятежное лицо, подрагивающие ресницы, длинные платиновые волосы.

Дверь больничного крыла тихо открылась, и внутрь вошли Гарри с Роном. Гермиона удивилась и, когда они приблизились к ней, шёпотом спросила:

— Что вы здесь делаете?

— Мы пришли поддержать тебя, Гермиона, — тоже шёпотом ответил Гарри. — Как он?

— Ещё не просыпался.

— Я знал, что у вас что-то большее, чем просто общение, — сказал Рон, совершенно спокойно смотря на Драко.

— Рон, не сейчас, — попросил Гарри.

— Нет, я не против, — неожиданно сказал Рон и горько усмехнулся.

Гермиона неверяще посмотрела на него:

— Ты больше не злишься? — спросила она.