Рамси насторожился: никто из людей отца при нём так не говорил и уж точно не сомневался в его личности.

«Да конечно, чей же ещё, вон нашивка с дыбой!»

Мужчина за рулём поймал встревоженный взгляд мальчишки в зеркале заднего вида – и во всех дверцах щёлкнули замки.

«Это не наши люди! – заорал Рамси, лишившись последних сомнений, и бросился на боковое стекло. Ни “помогите”, ни “похищают” не получилось вытолкнуть из горла – слишком уж тупо и унизительно. – Не наши люди!..»

А машина уже дала резкий старт и, едва они отъехали от школы, сидящий рядом мужик рванул молотящего по стеклу мальчишку на себя и заломал ему руки.

«Чё вам надо?! – сдавленно взвыл Рамси, пытаясь вывернуться. – У меня ВИЧ врождённый и сифилис! Чуть что – трында вам!»

Похитители загоготали наперебой. «Глянь ты, за педофилов нас принял!» – «Это всё из-за твоей гнусной рожи. Давай-ка верёвку…»

Когда руки связывали за спиной, Рамси изо всех сил напряг их и раскорячил, как мог – чтоб верёвка легла свободнее.

«Ну, чего упираешься?!» – Вместе с досадливым окриком прилетел тычок в рёбра, а затем на голову набросили мешок, и стало темно и душно.

Вжикнула рядом застёжка рюкзака, зашелестели бумаги. «Всё правильно, – удовлетворённый голос с ноткой азарта, – это он, вот имя на тетради».

Страха Рамси почему-то не чувствовал. Разве что самую малость… Было только досадно от мысли о том, как презрительно скривится отец, узнав, что «деревенский ублюдок» так легко попался. Надо было с умом подгадать момент и выбираться: шанс будет только один!

Рамси осторожно попробовал узлы на прочность – и тут же чьи-то грубые руки приподняли его и перевернули. Неужели заметили хитрость с верёвкой? Мальчишка замер, весь похолодев, – но ему всего лишь обшарили верхние карманы штанов. Вынули мобильник – открылось на пару секунд окно – и где-то снаружи раздался едва слышный удар. Рамси слепо пнул первое, что попалось под ногу, и разразился яростной матерной бранью: кроме ножа, смартфон был единственной вещью, которой он действительно дорожил. Не говоря уже о последнем шансе отправить сигнал о помощи…

Разъярённого бастарда сунули лицом в угол между спинкой и сиденьем – и главной задачей для него тут же стало дышать, а не ругаться. Придавив за затылок, его держали так, кажется, целую вечность, пока машина не остановилась.

«Тяжеленный, падла. Топай сам! – услышал одуревший полузадушенный Рамси, когда его выволокли на улицу и поставили на землю – утоптанный грунт и камешки, а вокруг, судя по звукам, лес. – Пошёл!»

Спотыкающегося мальчишку за шиворот встащили по деревянным ступенькам и затолкнули в какое-то здание. Долгий путь по гулким дощатым полам закончился на жёстком диване, куда маленького пленника забросили, как куль с мукой, не снимая мешка с головы.

«Рано вы», – новый, незнакомый голос.

«Пацан из школы один вышел, раньше времени».

«Точно он?»

Приблизившиеся вплотную шаги – и мешок грубо сдёрнули с головы, по ощущениям, вместе с клоком волос.

Свет резанул по глазам; перед мальчишкой маячил высокий лысый мужик в очках, смотрел сверху вниз придирчиво и внимательно. Рамси успел ухватить взглядом ещё двоих из машины и бревенчатую стену – и мешок набросили обратно.

«Да, он. – Дисгармоничная мелодия набора номера – и спустя несколько гудков ожидания тот же голос произнёс: – Добрый день, Русе. Твой сынишка Рамси у нас».

Вот оно что! Ну конечно, недоброжелатели отца… И хорошо, если потребуют выкуп, тогда ещё есть время. А если просто месть за всё хорошее?..

«Поздоровайся с папочкой», – отвлёк мальчишку от мыслей чужой голос совсем близко; под нос, видимо, сунули телефон.

«Они в униформе наших людей, чёрный внедорожник! – быстро выкрикнул Рамси. – Деревянный дом в лесу, от школы минут…» – Сокрушительный удар в лицо – ребёнок отлетел на спинку дивана, заткнувшись на полуслове.

«В общем, если хочешь увидеть своего драгоценного наследника живым и относительно невредимым, запоминай наши условия…»

Видимо, в телефоне была включена громкая связь, чтобы подельники говорившего могли следить за ходом беседы, – потому что слова отца Рамси отлично услышал. Русе Болтон перебил собеседника жёстко и насмешливо, холодным, как всегда, тоном: «Наследника? — в надтреснутом голосе прозвучал сухой смешок, словно песок на зубах. — Это всего лишь бастард. Можете хоть на куски его покромсать – ничего не получите. Но учтите, я буду слегка раздражён, когда вас найду».

Глотая текущую из носа кровь, Рамси так и застыл, неловко заваленный набок, забыв распрямиться. То ли от удара, то ли от услышанных слов – мир под крепко зажмуренными веками летел куда-то вверх, вверх, а сам он падал вниз – так правдоподобно, что закружилась голова.

Гудки.

«Буду слегка раздражён» – вот и вся отцовская привязанность…

«И что теперь?! Зря эти шмотки доставали?» – «Валить надо: засёк!» – «Да уж, не повезло пацану».

…«Можете покромсать на куски» – вот и вся ценность жизни болтонского бастарда.

Но Рамси принудил себя не думать об этом. Он судорожно ощупывал верёвку за спиной – и с нарастающей паникой понимал: даже в эти полузатянутые петли невозможно протолкнуть кисти рук, не привлекая к себе внимания вознёй. Незрячий и беспомощный, уже почти чувствуя направленное в голову дуло пистолета, Рамси с кристальной ясностью осознал, что ему конец.

Но отдать свою никчёмную жизнь следовало подороже. Как-никак – он, ха-ха, сын лорда Болтона.

«НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! Папа, как же так, ПА-АПА-А-А-А!!!»

Заорать, срывая голос. Истерично, совершенно безмозгло. Захлебнуться рыданиями и воем. Опрокинуться на диван и задёргаться, выгибаясь дугой, мимоходом съёрзав с головы мешок.

«Что за мать твою, нахрен?!»

«Биться в судорогах» – очень тяжело: мышцы нужно напрячь до предела, дрожь отнимает все силы. Не забывать ни про ноги, ни про голову!

«Да он припадочный, сука!»

…И, беспорядочно дёргая руками за спиной, незаметно вывернуть их из верёвок. Слюна взбита между зубами – пустить пену, чтоб мешалась с кровью на губах…

«Бля, сунь ему ложку в рот!» – «Нахрена он нам?!» – «За ложкой пошёл, чмора!»

«Эй!..» – Крепко зажмурившись от напряжения, дёргаясь уже из последних сил, мальчишка почувствовал, как его грубо встряхнули за плечи. Судорожно вывернутая рука – в кармане вдоль бедра; быстрый взгляд на противника – Рамси выдернул нож, рванулся вверх – и щетинистое горло над ним раскрылось широкой алой раной. Мужчина булькнул, приподнял руки – и рухнул на мальчишку, заливая его кровью.

Всё исчезло – звуки, остальные противники… Рамси отчаянно толкал навалившийся сверху труп, рвался к пистолету за его поясом… Нащупал.

И когда истекающую кровью тушу стянули на пол, он в упор выстрелил в первое увиденное лицо. Хлопок оглушил, отдача едва не выбила пистолет из скользких рук; бородатый водитель с грохотом опрокинулся навзничь. Ещё двое потрясённо замерли посреди комнаты.

«Ты чего сделал, упырь?!» – рявкнул один, дёрнулся за своим оружием – Рамси пальнул панически быстро, не целясь; отдача больно рванула левое запястье. Кажется, попал в шею: по полу под упавшим начала стремительно растекаться лужа крови. Второй – тот самый переговорщик в очках – не спеша приподнял руки.

«Не дури, малыш! Я понимаю, ты сильно напуган. Папочка учил тебя стрелять, да? Тебе пока везло, но…»

«Папочка» не учил Рамси стрелять. Учили скучающие без дела болтонские молодцы, и ни об одном часе, потраченном в тире, не пришлось пожалеть. А «папочка» научил разве что не рассусоливать.

Выстрел – и очкастый рухнул с коротким вскриком, скорчился, схватившись за живот.

«Брось мне оружие, – хрипло скомандовал Рамси, таращась сквозь мелко дрожащий прицел. – Без глупостей».

Взрослый замешкался, тяжело дыша, сверля ребёнка яростным взглядом, – тот крепче сжал пистолет в руках и выстрелил ещё раз, в плечо. Очкастый опрокинулся и взвыл.

«Хочешь, чтоб я забрал его сам? – осведомился Рамси; осторожно слез с залитого кровью дивана, ни на секунду не выпуская противника из-под прицела. – Рисковать не люблю, отстрелю сначала руки».