Литмир - Электронная Библиотека

– В Ульяновске нет училища! Ты Качу заканчивал?

– Да. Но после войны она в Сталинграде, он Волгоград сейчас называется, располагалась. А в Ульяновске – училище Гражданской авиации.

– А что такое «Арбуз»?

– «Эйрбас» трехсотой серии – один из самых распространённых гражданских самолётов в мире. Совместное производство Англии, Франции, Германии и Италии.

– А ты на чём в войну летал?

– В последние два раза больше на Су-25, штурмовиках. Мне вторую реактивную врачи прикрыли, дескать, старый! Это самолёты непосредственной поддержки войск. У вас таких пока нет, но скоро появятся! До этого – на истребителях.

– Как там, на войне?

– Страшно и ничего приятного. Но это – наша работа. Её надо делать. И оборачиваться почаще, каждые сорок секунд. Папа мой до самой смерти так делал: сорок секунд – поворачивает голову. Мне уже не пришлось так головой вертеть, локаторы выручали. А тебе – придётся, чтобы живым вернуться к Рите и малышу. Или малышке. Спи! Ты справишься!

В Иркутске, долго отсутствовавший Коккинаки запрыгнул в уже отходивший поезд, потом долго ходил по вагону, заходя во все купе. Вошел в наше купе и сказал:

– Андрей! С тебя причитается! – и положил на столик четыре шпалы. – Ты догнал Риту!

Глава 22

«Ритуля! Здравствуй!

Как же я соскучился по тебе!

Добрался нормально. Товарищи меня встретили!

В первый раз нас бомбили ещё на марше. С горизонтального полёта, поэтому не точно, но несколько машин пострадало, были раненые среди бойцов БАО.

Завод расположен в горах, но рядом довольно большая долина и неглубокая речка, воды постоянно не хватает. Работа предстоит серьёзная: это небольшой аул, а надо построить город!

Халхин-Гол называется, сейчас она пересохла, а тот ручеёк, который от неё остался, постоянно травят диверсанты самураев. С водой полный напряг. Впереди высоты, которые заняли японцы и сильно укрепились.

Погода стоит жаркая, но сегодня подул свежий ветерок!

Японцы применяют массированные налёты, до 300 самолётов в одном вылете, и, если бы мы не успели развернуть и замаскировать РЛС, потерь бы было значительно больше. А сегодня на рассвете над аэродромом соседнего полка утром появились два «японца», которые протаранили стоянки самолётов. Лётчики не выпрыгивали. Смертники. Камикадзе. Свежий или божественный ветер. А у нас самолёты не камуфлированы, кроме наших. И стоят как на параде!

Несмотря на страшную жару, мы вырыли котлованы для корпусов завода и успешно завершаем строительство. Девять корпусов уже стоит, правда, без оборудования, а я сегодня пойду смотреть место под следующий.

Применение нами РЛС и централизованного управления ВВС переломило ситуацию в нашу пользу. Мы обнаруживали взлетающие бомбардировщики противника загодя и подготавливали свой удар. Смушкевич, который командовал авиацией отдельной армии, быстро освоился с планированием по планшету, и, несмотря на ограниченное количество радиостанций, умудрялся при помощи выкладываемых знаков направлять самолёты в нужную сторону. Моя эскадрилья служила пожарной командой, вызываемой им в тот момент, когда других сил и средств уже не было. В свалки нас старались не бросать, дескать, не наше дело. Тем не менее мой личный счёт пополнился девятью сбитыми: шесть бомбардировщиков и три И-97.

Скоро, уже очень скоро строительство закончится. Осталось совсем не много! И я приеду к тебе!

Осталось только разгромить Квантунскую армию в 75 тысяч человек, 500 артиллерийских орудий, 182 танка, 700 самолетов. Наши войска, под руководством генерала Жукова, вчера перешли в наступление. Бои в воздухе переросли в непрерывную схватку с раннего утра и до самой ночи.

Твой Андрей!

20 августа 1938 г.

Рита со слезами на глазах перечитывала единственное, пришедшее по почте письмо от Андрея. Остальное были телеграммы из Кызыл-Кия, примерно такого содержания: «Ритуля, у меня всё в порядке! Люблю, целую. Андрей».

22 сентября неожиданно приехал Павел с небольшим тючком зелёного цвета. Не разуваясь, прошёл в кабинет Андрея. В глаза мне он не смотрел. Развязал тючок.

– Его вещи, его два ордена, письма тебе, их много, но он их не отправлял. Рита, неделю назад Андрей не вернулся из боевого вылета.

Если бы не Митя, которого я держала на руках, я бы упала. Павел подхватил меня и посадил в кресло, отнёс Митю в кроватку и вернулся.

– Не верю! Он живой! Я вчера письмо получила! – я вырвала из кармана его письмо и передала Павлу.

– 20 августа, он не вернулся из вылета 15 сентября. Я ждал неделю, прежде чем сообщить тебе. 16-го был подписан мир с Японией. Вот! – достал из нагрудного кармана Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР о награждении многих участников боёв. – Присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина, и вот его фамилия: майору Андрееву Андрею Дмитриевичу, 1916 г. р., командиру эскадрильи N-ского полка – посмертно.

– Андрей – лейтенант!

– Давно уже майор! Я попросил Берия оставить тебе и Мите эту квартиру. Он согласен. Выйдешь из отпуска, пойдешь работать в школу. Её перевели под Подольск. Там отличный лес, озеро, мальчишке и собаке будет, где побегать. – Он сходил на кухню принёс три стакана и три куска черного хлеба. Достал из мешка водку. – Помянем! Какой человек был! Эх! – Выпил, развернулся и вышел. Видимо, зашёл в охрану, потому что в квартиру буквально ворвались Клавдия Петровна и Саша.

Следующие дни были как в тумане. На следующий день приехал Чкалов, Поликарпов, Швецов, Климов, Сухой, Микоян. Огромное количество людей, в комнатах появился портрет Андрея в черной рамке. Приехал Сталин. Что-то говорили. Пытались поддержать. У меня кружилась голова, пропало молоко. Клавдия Петровна нашла кормилицу.

– Ты должна жить, Рита! Жизнь не кончилась! У тебя ребенок!

Приехал Георгадзе, привез звезду Героя и орден Ленина. На пятые сутки раздался звонок из госпиталя в Хабаровске:

– Квартира Андреева? Ваш муж, майор Андреев, находится в нашем госпитале! Сделана операция. Состояние стабильное! Сегодня кратковременно пришёл в сознание, попросил позвонить вам.

Что со мной было! Словами этого не передать! Все же, кроме меня, его уже похоронили! Звоню Паше. Он сказал, что выделит мне самолёт! И я вылетела в Хабаровск. С Митей остались кормилица и Клавдия Петровна. Трое суток я добиралась до Хабаровска. Лётчики сказали, что это – рекордное время!

Из Москвы в Хабаровск я летела трое суток. Это были трое суток сплошных воспоминаний и тревоги!

Я еще не знала, что все, или почти все, Андрюшины опасности уже позади, но я очень хотела увидеть его и убедиться, что он живой!!!

Я с самого начала не верила в то, что его нет. Какое-то шестое чувство подсказывало, что с ним всё в порядке. Да и Митя вёл себя спокойно, и Тлетль не проявлял никаких беспокойств.

В эти пять дней, с момента как пришел Павел и звонком из Хабаровска, в доме постоянно были люди: постоянные визиты и соболезнования меня совсем измотали. Люди жестокие, они не понимают, КАК мне тяжело. Все настолько «увлеклись», что совсем забыли, что я – кормящая мать, у меня грудной ребенок. Я так перепсиховала, что молоко перегорело и пропало. Спасибо Клавдии Петровне, что она нашла кормилицу. Так у Мити появилась вторая, молочная, мама. Мама Маша. Да, как только доберусь в Хабаровск – надо будет позвонить и узнать – как там они. Павел наотрез отказался отпускать меня с ребенком. Он, конечно, прав. Но я так хотела показать Андрею сына! А он мне отрезал, что с двумя я одна не справлюсь. Да и Маша кормит Митю. Ей выпишут дополнительный отпуск на эти дни…

Я летела, а слезы лились и лились, и остановить их было невозможно. Передо мной пронеслась вся наша совместная жизнь – все 11 месяцев… Да, в прошлом октябре Андрей сделал мне предложение, я согласилась. Ах, каким же терпеливым, ласковым и нежным был он. Он старался меня беречь. А эти незабываемые три дня на «Куин Мэри»! А Ялта! Лучшего свадебного путешествия не придумать! А как мы гуляли по набережным Ялты! А как стояли на палубе «Куин Мэри»! Какие сказочные ночи нам пришлось пережить! А Мексика! А Нью-Йорк! И ведь всё время он проявлял заботу обо мне. А как было забавно за ним наблюдать, когда я сообщила, что нас будет трое… (Рита улыбнулась.) И этот безобразник не захотел говорить мне, что едет на войну только для моего спокойствия! А эти еженедельные телеграммы: «Всё в порядке тчк скучаю тчк люблю тчк скоро буду дома тчк твой Андрей»? Только для того, чтобы я не волновалась. Когда я у Павла спросила, как они могли мне столько времени врать, он ответил: «А что прикажешь делать? Тебя беременную туда везти? Что бы это дало? Чтобы ты потеряла ребенка?» Как обычно – железная логика. У него всегда так. Но как я рада, что все ошиблись и Андрей жив! Клавдия Петровна мне перед вылетом сказала: «Есть примета: если человека «заранее похоронили», то жить он будет долго и счастливо». Как я на это надеюсь! Вот опять посадка… Но на ту, в Туле, совсем не похожа… И слава богу! Пилоты говорят, что через 8 часов будем в Хабаровске…

28
{"b":"633146","o":1}