– Ггггде читать, – застучала зубами я, дрожащими пальцами переворачивая страницу.

И тут мне на помощь пришел мышонок. Отцепившись от балки, пронзительно попискивая, он ринулся вниз. Упав на книгу, неуклюже заскребся по ней лапками, указывая мне, куда засунуть пальцы; перевернув страницу, я увидела, как на прежде совершенно чистом листе начинают проявляться письмена. Сначала они были бледными, словно рассыпанный песок, потом немного потемнели, обрели свой чернильный цвет, и я прочла первую строчку – пока что только мысленно: «Уми кари топи раскли сом-сом уи».

– Да тут же какая-то тарабарщина, – дрожа всем телом, сказала я, не глядя в ту сторону, где совершалась стремительная метаморфоза.

– Ничего, – голос был сильно булькающий и даже дребезжащий. – Потом все поймешь. А пока прочти вслух то, что там написано.

И я, сама не понимая, что творю, надрывая голосовые связки, вслух прокричала все то, что увидела на желтоватом листе пергамента.

Мир вокруг начал колыхаться, словно сделался текучим, заплескалась вода, замяукал кот, нетопырь запрыгал, отчаянно хлопая по столу кожаными перепонками крылышек, аромат хлеба стал нестерпимо сильным.

– Когда все кончится, – голос ведьмы был слабым, и я еле-еле смогла различать слова, – возьмешь ведро и отнесешь его к речке, выплеснешь все то, что находится внутри, в воду, ополоснешь… А потом возвращайся назад, покушаешь хлеб, покормишь фамильяров, а книга сообщит тебе, что делать дальше…

Пространство еще больше задрожало, не имея сил устоять на ногах, я свалилась на пол, стараясь не смотреть в тут сторону, где находилась ведьма. Прижавшись всем телом к более-менее твердой поверхности, я приготовилась к ужасной смерти, думая, что могу сгореть заживо – так как печка, по всей видимости, от такого движения лопнет, и огонь распространится по комнате, а тогда…

И вдруг все утихло, остановилось. Все-таки некоторое время полежав еще на полу, я осмелилась убрать от лица руки и огляделась. Комната была в порядке, ничто не поломалось, не упало, не пролилось. Кот сидел возле печи, усердно вылизывая шубу и бросая на меня украдчивые взгляды, мышонок лазил по столу, шурша страницами книги, в печи потрескивала расколотая миска и допекался хлеб, вместо же ночевок стоял небольшой деревянный ушат.

Встав из пола и отряхнув платье, я подошла к ведру и с опаской заглянула. Внутри была прозрачная вода, а на донышке плавала крохотная рыбка – с серебряной чешуей и длинным алым хвостом.

– Хух, – с облегчением выдохнула я и, ухватившись двумя руками за веревку, протянутую между ручек, потянула емкость на себя, решив как можно скорее покончить со всем этим.

Вот только не тут-то было! Как только я сделала два шага к двери, неся в руках ведро и расплескивая воду, ко мне подбежал кот.

– «Покорми ее прежде хлебом, поешь сама и угости нас», – возникшая у меня в голове мысль прозвучала чужим голосом и слишком четко. От неожиданности я грохнула ведром оземь и встала, как вкопанная, вытаращив глаза и хватая ртом воздух.

– «А не сошла ли я с ума?» – подумалось мне (уже моим голосом). И сразу же чужой голос мне ответил:

– «Это же я, Эйфелль».

– Это ты, да? – произнесла я вслух. И кот, встав на задние лапы и передними ухватившись за мою юбку, призывно и громко заурчал.

Тяжело и обреченно вздохнув, я возвратилась к печи. Взяв лопату, достала оттуда хлеб – он был красиво зарумянен, потемневшая корочка блестела, а аромат распространился такой, что я, не мешкая больше ни минуты, положив колобок на стол, отломила от него кусочек. Нежную кожу сразу же обожгло огнем.

– Шшшш… – прошипела я, дуя на свои пальцы, но во рту уже было полно слюны. Поэтому, изловчившись и постоянно дуя на хлеб, я отломила от него приличную краюху и принялась ею смаковать. Вкусней пищи я еще не пробовала. Вдоволь насытившись, я вытащила от остывшей уже буханки мякиш и положила его на пол – коту, потом покрошила краюху для мышонка. Для рыбки же насобирала несколько крошек и, подойдя к ведру, бросила их в воду. Потом снова ухватилась за веревку и, перегибаясь от тяжести на одну сторону, потащила ведро к двери.

В этот раз она открылась слишком просто – и, оказавшись на улице, я зажмурилась от яркого солнца, разливающегося повсюду.

Немного привыкнув к свету, я огляделась по сторонам – здесь повсюду были скалы. Никогда прежде я не была в этом странном месте. Постояв несколько минут, я с мольбой оглянулась назад, словно спрашивая своих фамильяров – что же мне делать дальше. И тут же услышала ответ:

– «Иди по дорожке, вперед, и она приведет тебя к пруду».

– «Спасибо», – мысленно ответила я.

И действительно, посмотрев себе под ноги, я заметила узенькую тропинку, убегающую куда-то в сторону скал. Вздохнув, я покрепче ухватилась за веревку, и, в который раз упрекая саму себя за то, что неосмотрительно забрела в старый лес и ввязалась во все это, кряхтя от тяжести, потащилась по ней, неся в руках ведро.

Обогнув гору, некоторое время я брела по зеленой лужайке, утопающей в цветах, но потом снова вынуждена была нырнуть под темень нависающих прямо над головой камней. Наконец-то впереди послышался плеск воды. Минуя жиденькие кустики, я вышла на широкую равнину, которая, сколько охватит глаз, была залита водой.

– И где же я нахожусь? – недоуменно хлопая глазами и напрягая память, я никак не могла вспомнить подобное местечко. Но потом, поразмыслив, что я все-таки как бы вообще стала колдуньей, и, пережив все то, что пережила, не должна больше ничему удивляться, поставила ушат возле самой кромки воды, а потом перевернула его. Вместе с содержимым рыбка булькнула в речку и, замерев на минуту, уплыла на волю. Я же, ополоснув ведро, а потом и умыв лицо и руки, вынуждена была возвращаться обратно в «свою» избушку, гадая, как же мне теперь жить и что со всем эти делать.

Дорога назад не заняла слишком много времени, да и иных дорог здесь не было. По пути я набрела на живой родник. Зачерпнув в ладошки кристально-чистой воды, с наслаждением напилась.

Войдя в дом, поставила ведро возле печки, и устало свалилась на кровать.

Не знаю, как долго я спала, но когда проснулась – за окном была сплошная темень.

– О нет!!!! – завопила я, вмиг вспомнив все произошедшее со мною, как приснившийся кошмар, но постепенно понимая – что это все-таки реальность и нужно что-то делать.

«А как же маменька? А барон Экберт де Суарже? А свадьба?.. – запустив пальцы в разметавшиеся по подушке волосы, думала я. – Они что же, меня не ищут?! Хотя… А где же им меня искать? В лесу, что ли? А даже если и в лесу – то что они там найдут? Ведьма же говорила, что на месте дома остался только замшелый пень… И если даже они встретят там разбойников, то…»

И тут в моей голове зазвучал знакомый уже голос:

– «Хочешь домой?»

– «Да, хочу», – мысленно ответила я.

– «Тогда тебе нужно спуститься в лаз, пройти по подземелью, и ты возвратишься на то самое место, откуда прибыла».

– «Точно? Да? Спасибо!» – порадовалась я, немедленно вскакивая с постели и подбегая к деревянной крышке в полу. Схватившись за ручку, я уже готова была ее поднять. Как тут новые мысли просочились мне в голову:

– «Хорошо, сейчас иди. Но – каждую среду и пятницу ты вынуждена будешь возвращаться сюда обратно, чтобы похозяйничать, – угадывала я голос Эйфелля. – А еще – покормить нас с Лучиком, испечь хлеб, заварить зелье, отдавать его путникам, клиентам, плести волшебные амулеты…»

– «А из чего их плести? И как?» – возвращаясь обратно и таращась на кота, я все-таки удивлялась, что именно с ним веду этот мысленный разговор.

– «Об этом ты прочитаешь в Магической книге, Лучик подскажет тебе, какую открыть страницу».

– «А если я не вернусь?» – спросила я.

– «Ты не сможешь, – ответил голос. – Ах да, совсем забыл! Каждое полнолуние ты вынуждена будешь летать на шабаш, чтобы там пировать со своими новыми подругами».

– «Что?! Куда летать?»

– «На шабаш, сборище ведьм», – ответил фамильяр.