Да и Оливера всё устраивало. В его холодильнике наконец-то появились свежие продукты, а по вечерам можно было не задерживаться на работе только для того, чтобы не сидеть в полном одиночестве в собственной квартире. И если поначалу он сомневался, сможет ли ужиться с кем-то под одной крышей — один раз этот эксперимент уже позорно провалился, то после совместного похода на стадион на футбольный матч все сомнения развеялись.

Самым приятным изменением в жизни Оливера стало то, что с появлением в доме Пола он стал спать по ночам. Бессонница прошла совершенно чудесным образом. Сразу в первую ночь, которую Оливер провёл на диване, сон сморил его так крепко, что даже ничего не снилось. После недели крепкого сна Эллингтон ненароком стал думать, что кровать у него не менее проклятая, чем картины с плачущими детьми. Правда, Пол спал на той самой кровати как убитый…

За два дня до даты икс Лестер снова появился в офисе Эллингтона. Хотя скорее ворвался, едва не снеся двери с петель.

— Мы нашли его! Шеф, мы нашли его!

— Кого? — Эллингтон отложил утреннюю корреспонденцию. Конечно, он ждал вполне определённой информации, но в отделении по борьбе с серьёзной и организованной преступностью каждый день кого-то находили, и это были не менее важные «находки».

— Браголина! Мы нашли его! — Лестер уселся на стул и попытался отдышаться. Он торопился, чтобы сообщить шефу важную новость, и теперь по иронии судьбы мог только передать ему записку.

Эллингтон взял помятый лист бумаги… Аккуратным почерком там был написан адрес: Испания, провинция Уэска, Кандаснос, улица Бало Эль Тежар.

— Кандаснос, — это слово Оливер произнёс вслух.

— Совсем небольшая деревушка, все друг друга знают. Я с трудом смог найти её на карте.

Перед Оливером на столе появилась такая же помятая, как записка, карта Испании. Почти в самом центре красным кружком была отмечена деревушка… Эллингтон пригляделся к маленькой точке.

— Тут ничего не видно.

— Конечно! Шеф, там пятьсот жителей, вы же не думаете, что такую деревню видно на карте? — Лестер весело рассмеялся. — Я специально сравнивал с большой картой.

Эллингтон довольно хмыкнул:

— В твоей расторопности я никогда не сомневался, Бен.

— Тогда вам понравится и эта информация! — Лестер наконец-то отдышался и теперь мог нормально разговаривать, не напоминая при этом выброшенную на сушу рыбу. — Мы разузнали насчёт приютов. В окрестностях Венеции их не так много. И все находятся при церквях. Вот полный список тех, кто в них содержался последние двадцать лет. Не спрашивайте, чего нам стоило раздобыть их.

Лестер достал из сумки папку и аккуратно положил её на стол. Список был немаленьким.

— Чуть меньше тысячи в целом, — ответил Лестер, прежде чем Эллингтон вообще успел спросить. — Не волнуйтесь, мы уже проработали весь список.

Эллингтон одобрительно кивнул. Пролистывая одну страницу за другой, он останавливался на тех именах, которые были выделены маркером.

— Все отмеченные, их всего около двадцати, выехали за пределы страны. Сейчас ребята проверяют каждого в отдельности. Хотя напрямую в Великобританию никто не уезжал, но… Кто знает, может, через другие страны.

— Спасибо, Бен, — Эллингтон одобрительно кивнул.

Он бы мог сказать больше… Если бы нашёл подходящие слова. То, что делал Лестер и его люди, не входило в их обязанности. Больше того, у них могли быть неприятности. Не большие — этого бы Эллингтон не допустил. Но выговор от вышестоящего начальства схлопотать могли бы… и всё же они помогали. И ему, и Полу. Конечно, им уже не раз приходилось защищать друг друга в достаточно тяжёлых ситуациях, порой даже опасных для жизни. Но это было их долгом, работой. То, что происходило сейчас, было для Эллингтона непривычно. И здорово.

— А ещё… — Лестер передал Эллингтону ещё одну папку, на этот раз тонкую, — это, конечно, был не приют, но всё же…

Эллингтон открыл папку — там была одна-единственная вырезка из газеты: старая пожелтевшая бумага, выцветшие буквы. И непонятный язык. На не менее выцветшем фото можно было разглядеть часовню.

— Было бы неплохо, если бы я мог понять, о чём эта статья, — ухмыльнулся Эллингтон. — Итальянский не входил в программу в моей школе.

— О пожаре, — быстро, словно ожидал вопроса, ответил Лестер. — Не в приюте, но в интернате при соборе Санта Мария Ассунта. История была не очень громкая и известная, потому как интернат был закрытый, учеников там было мало, и при пожаре никто не пострадал, кроме сторожа. Но и тот отделался лёгкими ожогами. Поэтому вообще никто не помнил этого пожара. А на статью вообще совершенно случайно наткнулись. Возможно, это вообще никакого отношения к делу не имеет, но, как вы всегда говорите…

— Лишних деталей не бывает, — синхронно произнесли оба.

— Спасибо, Бен. Не знаю, нужная ли это информация или нет, но вы проделали колоссальную работу.

— Вы бы сделали это для нас, — улыбнулся Бен и, после того как Эллингтон кивнул, добавил: — Сегодня у Мэтью день рождения, юбилей. Мы собираемся после работы в паб. Присоединяйтесь.

Оливер посмотрел на именинника. Тот старательно разглядывал что-то сквозь лупу и делал записи. Вспомнив корявый почерк Мэтью, который даже он сам читал с трудом, Оливер усмехнулся.

— Посмотрим. Если не появится… Хотя, почему бы и нет.

Вспомнив данное самому себе обещание заняться знакомством с работниками поближе, Эллингтон решил, что сейчас было бы самое время…

В тот день домой он вернулся поздно и совсем не трезвый. Он и сам не мог сказать, когда в последний раз пил столько, что едва держался на ногах. Последние годы Эллингтон полностью посвящал себя работе. Настолько, что вообще не помнил, когда был в пабе не для того, чтобы опросить свидетелей или задержать подозреваемого. Собственно, это стало особенно заметным наутро.

Проснулся Эллингтон с головной болью, в одежде и на кровати. К собственному удивлению, он обнаружил, что был не один. Поднявшись, Оливер протёр глаза, потянулся, глянул на спокойно спящего Пола и направился в душ — даже если был выходной, привести себя в порядок всё равно стоило: шестнадцатое число на календаре обещало богатый на события день. Или скорее следующую ночь.

Когда Оливер вышел из душа, выглядел он так, словно у него не было самого ужасного похмелья за последние лет десять: гладко выбритый, с идеально ровно зачёсанными назад русыми волосами… Разве что валяющиеся на полу ванной помятые и впитавшие в себя запах табака рубашка и брюки красноречиво рассказывали о том, где и как их хозяин провёл вчерашний вечер.

Пол по-прежнему спал, и, решив не мешать ему, Оливер отправился в офис. И что с того, что суббота официально выходной день? Он привык работать по субботам и воскресеньям. Так было незаметно одиночество… В эту субботу, однако, он шёл туда не для того, чтобы занять себя хотя бы чем-нибудь. Вчерашним вечером он оставил в офисе свои вещи и все те документы, которые принёс Лестер. А ими он намеревался заняться как можно скорее.

Работалось в тот день плохо: выпитый накануне алкоголь и плохой сон давали о себе знать. К тому же так болела голова, что Оливер решил не выходить на обед, и к вечеру организм начал сдаваться. Выругавшись про себя и пообещав самому себе больше никогда не пить с молодыми полицейскими, за которыми ему в силу трезвенной жизни было не угнаться, Эллингтон направился домой. Пол был дома. Уходя на работу, Оливер написал записку и попросил вернуться не очень поздно — ночь обещала быть «весёлой», и лучше было встречать её в собственных четырёх стенах.

Как только дверь за Оливером захлопнулась, Пол тут же появился в прихожей и с совершенно серьёзным видом спросил, не голоден ли тот. От одного взгляда Эллингтон успел почувствовать себя виноватым провинившимся ребёнком. Так на него смотрела мать, когда в детстве он не слушался её. Где-то внутри зародилось нехорошее чувство, что что-то случилось. Но как бы Оливер ни пытался вспомнить, что именно, ничего не выходило: вчерашний вечер был стёрт из его памяти, как карандашные каракули ластиком с бумаги — остались какие-то обрывки, но собрать их воедино не представлялось возможным.