----------------------------------------------------------------------
Теперь я знаю, кто я. Это еще не легко, но уже нет порыва - умереть и воскреснуть Анной. Это, если хотите, род смирения. Но поскольку Анна говорила, какой вы - и я скажу.
----------------------------------------------------------------------
Можно без календаря вычислить, когда ушла Анна - наверное, именно в тот день он завязал с парикмахерской. Седых волос, впрочем, еще нет - страшно подумать, что еще должно пережить, чтобы соответствовать себе внутри. В тот год, когда мы встретились в редакции, они были короткими. Анна еще была. Ему еще хотелось - от ощущения, что была Анна - назначать свиданья всем девушкам подряд. А все это время - когда Анны не было и было по правде говоря все равно - они росли и превратились в львиную гриву. Черных львов не бывает. Когда я пришла снова, у него не было бороды, а пока писалась повесть, она появилась. У людей растет дольше. Прочих параметров я и вообще никогда не вижу, но помню - чтобы заговорить, ему пришлось бы ко мне - наклониться. Было время - завораживалась пламенем - песком, осенью, свечкой, и даже был один рыжий человек. И сама стала рыжая - это, правда, не все видят. И так загляделась на пламя, что оно превратилось в уголь. Об его глазах мне обычно нечего сказать. Они - как море, от которого он уехал - ночью. Мне кажется огромные, может быть, только кажется. Завидую - я всегда, кого люблю, тому завидую - что он не любит, что ему свободно, и еще - что у него глаза не пестрые. Говорят, у кого пестрые - трудно жить.
----------------------------------------------------------------------
Взгляд в коридоре - сколько можно узнать за две секунды - досада, смущение, раздражение, опаска, вызов. С обеих сторон - вызов. Это ты смущен, я спокойна. Это я смущена, ты не спокоен. Ну, попробуй - избавься от меня! Сожги стихи, не читая - и это будет моя победа. Назови их плохими - это будет победа еще лучше. Скажи, что мое место на кухне, и я, пожалуй, соглашусь. Я только и занимаюсь - рецептами - как делается все это.
Место женщины в поэзии - одно из...
----------------------------------------------------------------------
Папа, у телевизора, о герое мелодрамы шестидесятых годов:
- Над ним война стоит... Потому он от нее (героини) бегает.
Киваю, и через полчаса, очнувшись:
- Как ты это сказал?
Над ним война висит. Или стоит. Вот, посмотри.
(На экране героиня гладит его голову у себя на коленях: "Лишь бы не было войны, Саша, лишь бы не было войны...")
- Пап, как же над ним - война, когда над ним - женщина?
А вот так - уводящая за руки. Может быть, это - соперница?
----------------------------------------------------------------------
Странно, но эту самую соперницу я все время около тебя чувствую. Хотя мне было сказано яснее некуда: ушла. Ты кем-то от меня закрыт. Общаешься в редакции все больше с секретаршами. Они умеют, что я не умею. Увы, и не только говорить.
Обида нескончаема - ну я-то тут при чем? "Ну, любите себе магазинную или литературную барышню.. ." Мне отказано во всем, включая тексты. Но я почему-то упорно думаю: надо хлебнуть еще. Надо, как Мандельштам, овладеть судьбой и расплатиться. Частью это уже произошло - и мне явно мало.
5 октября. Тамара, которую я заменяю в отпуске, повредила глаз, и мне продлили срок еще на месяц. Не спрашиваю, зачем.
"Тетрадь для сна" - так я назову мои записи об А. Повесть в письмах. Я уже слышу ее. Было бы только время - где взять? Раньше у меня времени было слишком много... Но она помогает мне дождаться всего.
7 октября. Разговор с Анкой.
- Ты у нас надолго? Или ты у нас навсегда?
- Мне продлили срок...
- А почему ты ничего не пишешь?
- Потому что я пишу другое.
- За это ведь не заплатят!
- Заплатят! Даже не сомневаюсь.
Какая победа - получившийся разговор.
Вчера из окна седьмого этажа казалось - уже зима. Сегодня - опять лето. Поймала себя на том, что хочу увидеть город.
----------------------------------------------------------------------
Ощущение беспричинной радости - для меня совершенно новое. Тоски сколько угодно, а этого - никогда. Раньше никогда, а теперь - я огорчаюсь, как другие огорчаются - не вышло, ну и ладно. А радуюсь, как другие не радуются - не с чего, а есть.
Заполнила тест на невроз, радуясь, что половина пунктов отпали. Ответ: "Предпсихотическое состояние. Лечение только в стационаре и только с психиатром".
11 октября. Сегодня наконец собралась переснять рассказы А. Я вынимала их из ксерокса еще теплыми. Надо сказать, такими они мне и достались.
За всю неделю - ни одной статьи. Словно понял подсказку: хотите от меня спрятаться - не пишите.
Как я понимаю - тебе страшно! Тебе неуютно и кажется - каждый видит насквозь.
----------------------------------------------------------------------
В корректуре пьем чай. А. принес подшивку. Лиля как раз допытывалась, какие книги я предпочитаю. На столе лежала - красным по синему -"Аmor" Лиля
не видела, А. - не мог не видеть, получилось - спросила она, а ответила ему.
Он закрыл шкаф, выпрямился.
- Я уже боюсь попадаться вам на глаза!
В этот момент я испытала - так явственно - его облегчение. Как он в рассказе когда-то - "чувство ее стыда" (если я обманулась, он тоже тогда обманулся).
- Я верну все на следующей неделе. Хочу переснять стихи...
Взгляд сверху вниз - такой мягкий, полуулыбка и нечто вроде: да что вы, да не стоит тревоги, да сколько угодно - до сих пор не поняла, от чего же мне тоже стало легко. Настолько легко, что когда А. вышел, я, кивнув в сторону двери, сказала:
- Он очень талантливый человек!
Коллеги горячо подтвердили, добавив, что частенько ни слова в этих талантливых писаниях не понимают.
- Он иногда уносится куда-то...
И тут же, как только в редакции и бывает:
- Не знаешь, он женат?
- Насколько мне известно, нет ("Сам сказал! Почему сказал?").
- А я слышала, что жена у него эстонка, он даже гражданство имеет, хотя бывает ли - гражданство через жену...
- А я - что она живет в Москве и время от времени приезжает.
- Может быть, их действительно две? - мне стало откровенно смешно. И для себя добавила: не всякой женщине довольно таланта.
----------------------------------------------------------------------
Хотя в моем представлении он уже был защищен от других только скромными гонорарами. Не от таких, как я: от меня не защитишься.
Подруга, в беседе с вином:
- Почему вы хотите любить только ушами? Почему это не может быть географией?
- То есть как географией?
- А вот так. Путешествовать. Изучать тело. Разве это не прекрасно? Тебе хотелось когда-нибудь - заняться географией? Это же не просто - это любимый человек!
- Не знаю... Никогда! У меня любимый - белое пятно на карте!
(Моя тезка Люка, называемая так в отличие от Елки, вовсе не такой уж "географ", лукавит.)
Еще одно: если я люблю человека - месяцами пытаюсь понять - красивый ли, умный ли.
На следующий день провожаю другую приятельницу в редакции у лифта. Из лифта выходит А. и проходит мимо нас.
- Это и есть А., - говорю.
- Ничего, красивый мужчина, видный.
Естественно, я прихожу в ужас: приятельнице до этого "видного мужчины" дела нет, значит, правда.
Зачем вы такой - я бы любила и не таким.
----------------------------------------------------------------------
Он и сам не хотел. Отпустил шевелюру и, как выяснилось, бороду. О приличных костюмах писал книжки. Делал все, чтобы спрятаться; одинаково на работе и дома. Он старался, но все равно остался заметным. Он не заботился о красоте и стал таким, как Бог создал, но Бог создал его таким, что можно было не украшаться. Во внешности появилось что-то библейское. Иногда мне хотелось представить его в...что там носили в Иудее? В тоге. Чтобы уже окончательно не сметь подойти. И в то же время было ясно, как таких любили иудейские женщины - с горячей, неразбавленной кровью, не такие, как я. Да, можно - всю жизнь, сетуя на бесчадие или старость, на то, что он все больше заглядывается на молодых.
