Хорошие вопросы, на которые лучше было не искать ответа. Поэтому он не ответил. Только кивнул и двинулся дальше.

Минут пять шли в тишине. Молчание нарушила девушка:

– Надеюсь, он там живой.

– Кто? – не понял Малец.

– Ну, тот, здоровенный, которого я молотком ударила.

– Тьфу ты. Нашла о ком беспокоиться. Вот про молоток – это ты хорошо вспомнила. Оружие хоть какое-то нужно. А то, кроме твоего молотка, и нет ничего. Эти уроды из консервы нож сделали. А тут, говорят, мутантов запросто встретить, и все они, как один, лютые. А ты про Носорога вспомнила. Что ему сделается, животному…

– А я, глупая, беспокоюсь, – сказала Лапа, как показалось, с некоторым даже вызовом. – Он, конечно, подонок. Но если он и сдохнет – то пусть не от моей руки. Убивать – это не мое.

– Еще поговорим об этом, – мрачно усмехнулся Малец. – Лично я об одном жалею – что мотоцикл отобрали. Не то мы бы тут лихо промчались и не устали бы как собаки…

Он замер, вглядываясь вперед. Схватил девушку за руку, чуть оттащил назад, за себя. Сделал знак: «Тихо!»

Они поднялись в небольшую седловину между двух лысых бугров. Внизу, за буграми, была небольшая плоская впадина. И там, посреди этой впадины, стоял вертолет.

Здоровенный, транспортный. Ми-26, если Мальцеву не изменяла память и не особо глубокие познания в технике. В первый момент показалось, что вертолет сел недавно – мало ли для каких-то нужд сил ООН или для ученых, проводящих здесь исследования. Но это противоречило обрывочным сведениям о Зоне, согласно которым полеты в пределах Периметра давным-давно были запрещены. Просто потому, что летать здесь – самоубийство из-за многочисленных гравитационных аномалий.

Странно было и то, что никого не было рядом – ни пилотов, ни техников, ни пассажиров, не говоря уж о грузе и наземном транспорте, на который этот груз следовало перемещать. Сам собой рождался ответ: вертолет стоял здесь давно. Возможно, с самого первого радиоактивного выброса. И вряд ли здесь находилась специально подготовленная вертолетная площадка. Скорее всего, посадка была вынужденная. И машину бросили, как и все, что оказалось в Зоне в те странные и страшные времена. Тогда было принято категоричное решение: не тащить в Большой мир радиацию и прочую заразу, названия которой тогда еще не придумали. Задумано было верно. Жаль только, всем было плевать на это решение.

Зараза потекла в Большой мир потоком, вопреки всем решениям, в виде контрабандного хабара усилиями десятков отморозков, получивших таинственное и гордое имя – «сталкеры».

Удивительно, насколько хорошо сохранилась машина. Опытного сталкера данное обстоятельство бы насторожило, но Малец пока не был из их числа. Чего у него было в избытке – это везения. Вот и на этот раз необдуманное решение не привело к неминуемой гибели. Что-то или кто-то хранило парня в тот момент, когда он поманил за собой девушку, бодро сказав:

– Ну что ты смотришь? Вертолета не видела? Идем!

И, уже не особо заморачиваясь безопасностью, зашагал вниз.

Винтокрылая машина – именно так хотелось называть эту громадину – и вблизи смотрелась неплохо. Красные звезды на бортах намекали на воинскую принадлежность, что, в общем, и не вызывало сомнения: в момент катастрофы все без исключения вертолеты этого класса принадлежали военным. Мутное от пыли остекление было в полной сохранности. Восемь мощных лопастей винта прогнулись под собственной тяжестью, но выглядели вполне работоспособными и готовыми вновь рубить воздух, поднимая всю эту массу металла вопреки силе притяжения. Эта махина вроде бы способна была когда-то поднять груз, превышающий ее собственную массу.

Впрочем, летные характеристики Мальца интересовали мало. Вертолет рассматривался им исключительно в качестве помещения, способного дать укрытие от дождя и ночлег. Осталось проникнуть внутрь. Бортовые люки были плотно задраены. Однако путников ждал сюрприз: створки грузового люка оказались распахнуты, на землю опущена погрузочная рампа.

Недолго думая, молодой ученый обошел машину широким полукругом и ступил на рампу. Лапа, которая двигалась за парнем, как тень, придержала его за руку:

– Не боишься, что история с домиком повторится? Вдруг там уже есть кто?

– Волков бояться – в лес не ходить, – задумчиво произнес смельчак. Покосился на спутницу. – Дай молоток.

Нелепо держа рабочий инструмент перед собой, Малец стал подниматься по рампе. Со стороны могло показаться, что этот рабочий инструмент – некий аналог креста в руках экзорциста, которым парень изгоняет из грузовой кабины вертолета то ли вампиров, то ли злых духов. Вроде и наивно, однако, как показала практика, хороший удар молотком вполне способен изгнать злого духа из самого злобного человека. Правда, вместе с сознанием.

Внутри грузовой кабины царили запустение и беспорядок. Обломки каких-то ящиков, обрывки мешков и веревок – все истлевшее и источавшее запах затхлости. Впрочем, не слишком навязчивый и не мешавший нормально дышать. Похоже, здесь когда-то поработали мародеры, выпотрошившие содержимое мешков и ящиков. С потолка свисал на тросе мощный крюк, производивший в этой обстановке не очень приятное впечатление. Легко было представить себе пытку с подвешиванием на этом крюке и валявшимся здесь же мешком на голове. Что-то похожее видел Малец в одном из своих снов.

Но абстрагировавшись от этих навязчивых картин, можно было вполне комфортно провести здесь ночь. Не жить же они здесь собирались, в самом деле.

– Миленько, – вслух сказал парень.

Эхо заметалось в металлических переборках. Что-то зашуршало под обрывками мешковины и, дробно стуча маленькими лапками, метнулось к выходу. Лапа сдавленно ахнула и прижалась спиной к стенке кабины.

– Я бы так не сказала, – произнесла девушка. – Как-то здесь неприятно.

– По крайней мере, лучше, чем на воздухе, в грязи и под дождем, – примирительно сказал Малец и указал вперед. – Вон там можно расположиться и отдохнуть. Я бы сейчас с удовольствием вздремнул минут эдак шестьсот.

– Как ты можешь говорить об отдыхе? Каждая минута приближает нас к смерти. Разве время сейчас спать?

– Скоро стемнеет, так что самое время. Утро вечера мудренее, слышала? Все равно мы сейчас не в силах ничего изменить. Так что лучше набраться сил и прояснить голову.

– А если сюда полезут ночью какие-нибудь твари? Что это там шуршало под тряпками?

– Наверное, крыса. Или еж.

– Ежик симпатичнее, – по-детски вздохнув, сказала Лапа. – Пусть лучше еж, чем крыса.

– Хотя это Зона, – Малец скосился на спутницу. – Так что, может, это вообще – крысоёж.

– Чего? – Девчонка аж закашлялась от неожиданности.

– Мутант такой, – не моргнув глазом, пояснил парень. – На вид милый ежик, по сути – злобная крыса. Возьмешь на руки, думая, что милая зверушка, а у той сзади – хвост как у змеи и морда длинная, вот с такими зубами. И ка-ак цапнет!

– Ну тебя! – рассердилась Лапа. – Зачем пугаешь? И без того страшно.

Расположились ребята в глубине грузовой кабины, у самой переборки, отделяющей пространство большого отсека от кабины пилотов. Открыть дверь в пилотскую не удалось – та была наглухо заблокирована. Здорово было бы закрыть и внешний широкий вход для пущей безопасности, но Малец понятия не имел, как это сделать. Поэтому договорились спать по очереди.

Темнело.

Малец открыл глаза, резко сел, судорожно глотая ртом воздух. Сердце бешено колотилось, ужас ночного кошмара медленно отползал куда-то в глубину грудной клетки. Было темно, но парень отчетливо видел белки вытаращенных на него глаз Лапы.

– Я что, кричал? – пробормотал он.

– Не то слово, – отозвалась девушка. – Я думала, случилось что-то. Может, на тебя напал этот… крысоеж.

– Нет никакого крысоежа, я его выдумал.

– Знаю. Но ты напугал меня сильнее какого-то там мутанта.

– Со мной бывает. Прости.

Уснуть он больше не смог. Да и не хотелось снова оказаться наедине с кошмаром. Так и сидели, глядя в квадрат грузового люка, за которым была тьма, чуть подсвеченная лунным светом. Когда молчание стало невыносимым, Мальцев спросил: