Уильям сотню раз говорил Джейку, что разгрузкой бревен должны заниматься как минимум два человека. Что особенно важно, для стабильности груз нужно закрепить защитным жгутом, прежде чем распустить цепи, и расчистить дорогу прежде, чем скатить бревна, или в некоторых случаях, прежде чем вытолкнуть бревна из грузовика. Но Джейк не учел ни одну меру предосторожности, и Уильям видел, что он в нескольких секундах от того, чтобы поплатиться своей жизнью за эту оплошность.
Не раздумывая ни секунды, Уильям стремительно сокращал дистанцию между собой и Джейком. Он понимал, что у него была всего одна возможность, чтобы привлечь внимание Джейка, прежде чем перед ним разыграется очередная трагедия.
— Джейк! Уходи! — прокричал он, как раз в тот момент, когда верхнее бревно начало скатываться вниз с приличной скоростью.
Джейк поднял голову, удивленно посмотрев на Уильяма, по-прежнему держа в руках цепи. Передвигаясь на полной скорости, Уильям вытянул руки, чтобы оттолкнуть Джейка от надвигающейся на него массы бревен. Уильям почувствовал, как его руки коснулись груди Джейка и тот отлетел в сторону от силы и скорости Уилла, словно он был тряпичной куклой. Но Уильям этого не увидел. Как только его руки выпустили тело Джейка, первое бревно упало вниз, сбивая его с ног. Он уперся руками в гравий, чтобы подняться и убежать, но очередное бревно ударило его. Поочередно бревна забрасывали его тело, вдавливая его в грязь. Закрыв глаза, перед ним предстал образ мамы рядом с красивой рождественской елкой, а затем словно кто-то плеснул чернил, все потемнело и стихло.
Глава 50
Ночь и день жестоко смеялись над Сарой. Она умоляла время остановиться, прежде чем настал день, когда Мэтти и Адли должны были отбыть в Форт Макартур. Теперь, просыпаясь по утрам, она будет молить о том, чтобы день проходил как можно скорее, чтобы она смогла снова уснуть, и не чувствовать щемящие чувство в груди каждую секунду пока их не будет. Но солнце совсем не собиралось останавливать время, прежде чем они покинут дом, а казалось, специально кралось по небу мучительно медленно, от чего Сара чувствовала нарастающие негодование с каждым часом, что к тому времени, когда оно, наконец, взошло, она прокляла его немыслимое количество раз.
Весь день она пыталась преодолеть свои необузданные эмоции. Все те разы, когда ей раньше казалось, что она испытывает страх, теперь вдруг казались незначительными. Она вспомнила тот момент, когда столкнулась лицом к лицу с разъяренной медведицей у королевского ручья. В тот момент она была в ужасе. Но тот страх который она испытывала теперь каждую секунду, был ни с чем не сравним. Ей было тяжело передать словами степень своего страха, зная, что сейчас где-то там люди пытаются убить ее братика, и мужчину, которого она любит, и за которого собирается выйти замуж. Конечно же, она не могла не вспоминать и об Уилле. Куда отправили его? Все что она говорила Адли, и в чем она пыталась убедить саму себя, не имело значения, ведь ее любовь к Уиллу и страх за него, были вполне реальными. Сейчас они солдаты на войне. Солдаты, у которых есть противники которые, не раздумывая, убьют их при первой же возможности. Противники, которые могут забрать их у нее.
Ее родители, также как и Оскар с Элли, находились в одинаковом состоянии. Они расхаживали по ферме в некоем подобии транса. Они не знали чем им заняться, или попросту забывали, что собирались делать.
Выполнение основных заданий за день стало почти невозможным для всех них. И даже когда приходил долгожданный сон, ночные кошмары, что заполняли разум Сары, были такими жестокими и болезненными, что ей казалось, она живет в аду и днем, и ночью. Ее существование было мучительным, и знание того что, Мэтти, Адли и Уилл находились в гораздо худших условиях, все только усугубляло. Она нашла единственный способ, который помогал ей пережить каждый новый день – она молилась и вспоминала, как обнимала брата, и целовала Адли, перед тем как они уехали. Она молилась за их безопасность, и просила бога, чтобы он никогда не позволил ей забыть то ощущение, когда она в последний раз обнимала людей, которые были всем ее миром.
Адли и Мэтти обещали ей, что они вернуться к ней. Мэтти обещал ей что, не смотря ни на что, они будут вместе. Адли обещал ей, что он вернется домой, и жениться на ней. Она изо всех сил пыталась быть сильной ради них. Она не давала воли слезам, до тех пор, пока, как ей казалось, не расплакалась в последний раз. По крайней мере, последний раз за долгое время.
Прошел уже целый месяц с тех пор, как они уехали, но постоянное чувство страха совсем не притупилось. Даже Райли не могла привыкнуть к ужасному отсутствию Мэтти, так как стала очень подавленной и вялой. Сара видела, что слабые попытки уделить ей внимания, были безуспешными.
Мэтти попросил всю семью, позаботиться о ней, и все трое пообещали сделать все возможное. Она не могла подвести его, и самое меньшее, что Сара могла сделать для своего брата, это позаботится о его собаке. Она поклялась, что станет больше проводить время с Райли, понимая, что это единственное, что может создать ощущение присутствия Мэтти, и каким-то образом поможет ему.
Пытаясь отыскать Райли, Сара зашла за дом, но обнаружила, что отец опередил ее. Таким отца она еще никогда не видела, и от увиденного у нее разрывалось сердце. Опустившись на колени рядом с Райли, Эдвард обнимал собаку за шею, с поникшей головой. Даже не смотря на то, что Сара не видела лицо своего отца, она поняла, что он плачет. Его спина была изогнута, а плечи тряслись, словно он больше не мог сдерживать свои эмоции. Райли сидела на четвереньках, и терпеливо ждала, пока Эдвард прольет все свои слезы.
У Сары едва не подкосились ноги, от такого зрелища. Ей казалось, что она могла многое вынести, но сломленный дух отца не входил в этот список. Она подошла к нему из-за спины, и обняла за шею. Сара прислонилась к его широким плечам и почувствовала, как отец попытался спрятать, свою боль.
— Пап, все в порядке. Все нормально, поплачь, — Сара разрыдалась ему в плечо и попыталась обнять его. Отец всегда был скалой их семьи, которая, в конце концов, дала трещину, и Сара была рада, что оказалась рядом, чтобы не позволить ей разрушиться.
Сара шмыгнула и заставила себя перестать плакать. После всего, что этот мужчина сделал для них, меньшее, что она могла попытаться сделать, это проявить некое подобие мужества и поддержать его.
— С Мэтти все будет хорошо. Он пообещал мне, что вернется домой, — ее слова не приносили облегчения, понимая, что Мэтти совершенно не властен над сложившейся ситуацией. Ей было больно осознавать, что хоть Мэтти и пообещал ей вернуться домой, это не было гарантией того, что он сможет сдержать данное обещание. Отец тоже понимал это, и она знала, что нет таких слов, которые смогли бы изменить реальность.
Эдвард покачал головой и зажал глаза.
— Как мне простить себя, Сара?
Сара разжала свои объятия, чтобы посмотреть на отца.
— О чем ты говоришь? Простить за что?
Эдвард снова покачал головой с отвращением.
— Тот арбуз. Он был просто маленьким мальчиком. А из-за того никчемного арбуза... я поступил с ним словно он совершил преступление. Он всего лишь хотел показать мне, каким стал большим и сильным. А я видел только его слабость, и то, что он разбил ни чего не стоящий арбуз. Я даже не позволил ему извиниться! Какой отец поступает так со своим сыном? — Эдвард пытался найти утешение в глазах Сары, но никакие ее слова или действия не помогут. Она знала, что отцу не спастись из пучины вины, которая поглощала его без остатка.
Было не тяжело вспомнить о том дне, к сожалению, это воспоминание из детства не относилось к тем, которые исчезали со временем. Она вспомнила выражение лица Мэтти, когда он с ужасом смотрел на тот разбитый арбуз на земле. Сара думала, что ей никогда не придется вспоминать об этом жутком дне, по крайней мере, она на это надеялась. Меньше всего она рассчитывала на то, что ей придется обсуждать это сейчас с отцом. То, что отец все эти годы носил эту ношу с собой, каждый день в качестве предлога, чтобы наладить отношения с Мэтти, обезоруживало еще больше. Шанс исправить ошибку был минимальным. Отец усвоил урок слишком поздно.
