Я следила за ним уже более часа, лениво потягивая сок с водкой, наблюдая за тем, как он все еще обменивается рукопожатиями с друзьями, которые опоздали на вечеринку и теперь находили друг друга в толпе танцующей под градусом молодежи. Это было даже забавно. Вот так следить за ним, будучи уверенной в том, что он не видит меня, но чувствует мой взгляд на себе, оборачивается и рыщет пронзительным взглядом практически черных глаз. Его напрягает это. Он напряжен и не может расслабиться, даже влив в себя несколько стопок излюбленного им коньяка.

Мне бы стоило подойти к нему. Поздороваться ради приличия, но это грозило закончиться очередным скандалом на пустом месте, и я не торопилась этого делать, позволяя алкоголю затмевать мой разум. Мне нравилось рассматривать его издалека, пока его лицо не исказится в гримасе злости, как только покажусь на горизонте я. Он был красив. И он знал, что он красив. Каждая девочка в этой комнате, поправочка, почти каждая девушка в этой комнате хотела залезть к нему в штаны и убедиться в правдивости ходивших о нем слухов. Я же лишь скалилась на это, когда до моих ушей долетали очередные визги о том, какой он. Я и без них знала, какой он: сжигающий дотла, дурманящий, наркотический, сладкий, но никогда не приторный, и в то же время необузданный, дикий, да, этот эпитет ему определенно подходит.

— Дикий, — прошептала я вслух, а рядом сидевший парень покосился на меня.

Но мне было плевать. Откровенно плевать на все. Так как сейчас мое внимание было сосредоточено лишь на одном человеке — Никите Соболе. Идеально сложенном, невероятно красивом и до дрожи в коленях сексуальном парне, пьющем сейчас в компании парней, игнорируя женское внимание.

Я ухмыльнулась, делая еще один глоток из своего бокала, ощущая, как горьковатая жидкость смачивает заднюю стенку горла, а за ней разливается тепло по телу, приносящее легкость. Это был второй, а может третий бокал, я точно не помнила, да и не желала помнить. Мне нужно было расслабиться, я должна была расслабиться для того, чтобы совершить один из самых безумных поступков в своей жизни: я хотела поговорить с ним, поздороваться и нормально поговорить. Без оскорблений. Без прочей херни, которая так и льется из моего рта, стоит лишь мне подойти к нему чуть ближе. Я становлюсь словно сама не своя, а он это чувствует и пользуется. Пользуется. Пользуется. Сволочь.

— Яныч, привет, — плюхаясь с краю от меня, нараспев протянул Дима, бывший одним из моих друзей и по совместительству лучшим другом Ника, и внимательно проследив за моим взглядом, хмельно ухмыльнулся. — Он ждет тебя, крох. Я бы даже сказал, волнуется. Так рыщет по залу в поисках тебя, а ты тут свою прекрасную попочку отсиживаешь.

— Отвали, — буркнула я, переведя недовольный взгляд на парня, пожимающего плечами, якобы говоря: «ноу проблем, детка, я всего лишь сообщил».

Я вновь вернулась к созерцанию бога во плоти, конечно, я никогда этого не признаю, но про себя же можно, хе-хе, отмечая, как он облизал кончиком языка верхнюю губу, а внутри меня, кажется, начался пожар. Я вспыхнула. Да, все так и было. Вспыхнула от этого ничего незначащего жеста. Невинного, в какой-то степени, но не для меня. Для меня в этом жесте секса было больше, чем в совокупляющейся парочке, снимающейся для порно.

Встряхнув головой, я попыталась переключиться на Диму, но он уже куда-то испарился, а когда я снова посмотрела в сторону Соболя, то опешила, ощутив его тяжелый, пронзительный взгляд на себе. Его губы тронула ухмылка и, вручив свой напиток рядом стоявшей девчонке, он явственно направился ко мне. Вот только я, черт, я была в панике. Чувствуя себя так, словно меня застали за чем-то неприличным. Словно я подглядывала за ним, пока он делал что-то, из-за чего мои щеки могли вспыхнуть, а сердце внутри заколотить так, будто я пробежала стометровку. Гадство.

Я мысленно приказала себе собраться и с достоинством выдержать этот «я раздавлю тебя на хрен» взгляд, сохранив безмятежное выражение лица, но не тут-то было, я пылала, и он это видел. Твою же мать!

— Привет, дрочница, — наклонившись ко мне, обхватывая губами трубочку от моего напитка, проговорил Ник, а я метнула в него разъяренный взгляд.

Я не знала, почему так, почему с ним именно так, но стоило ему обратиться ко мне, как волоски на моем теле вставали дыбом, а кровь словно закипала. Я чувствовала, как все мое естество сразу же переключалось в боевой режим, и ощущала дикое напряжение, от которого становилась натянутой, словно струна, и еще, мне чертовски хотелось заехать ему между глаз.

Дрочница. Нет, ну серьезно? Сколько уже можно. Сколько?!

— Будь добр, укрась мир своим отсутствием, — сквозь зубы прошипела я, едва отвоевав свой напиток и осушив бокал, поморщившись от горечи, отставила его в сторону, чем вызвала его ухмылку, занявшую пол-лица.

— Ты не рада меня видеть? — вальяжно рассевшись рядом со мной, скептически вскинув правую бровь, протянул парень, проведя ладонью по густым, цвета темного шоколада, волосам.

Я с придыханием проследила за его жестом, тут же свалившись с небес на землю, продырявив эту же самую землю своей бестолковой головой. Какого черта я слежу за ним? Он испустил самодовольный, короткий смешок, заметив мой взгляд.

— Как прошло твое свидание? — тут же сменившись в лице, лишь его глаза выдавали то, как сильно он наслаждается складывающейся ситуацией, спокойно проговорил Соболь, а я стиснула челюсть от злости, наконец-то поняв, почему Артем убежал от меня как ошпаренный, как только я вернулась из туалета, прямо перед тем, как из кафе вышла компания Ника.

НАША, мать ее, компания. Но теперь, когда балом правил ОН! Этот напыщенный индюк! Я едва могла находиться со своими друзьями, чтобы не вскипеть от ярости и раздражения, схлопотав десятки лет за убийство.

— Что ты ему сказал? — сквозь зубы процедила я, прищурившись, посмотрев на Никиту, со скучающим видом рассматривающего свою татуировку на руке.

— Правду, — пожав плечами, словно это само собой разумеется, ответил парень. — Я сказал ему, что ты отсасываешь мне после матчей.

— Урод!

Я не выдержала и бросилась на Соболя с кулаками, привлекая к нам внимание рядом стоящих ребят, но мне было плевать. На все плевать. Как он мог такое сказать?! Как он мог так со мной поступить?! За что?!

Мне нравился Артем. Он был хорошим парнем, из лагеря светлых, а не мудаков, каким оказался Ник, как только я его узнала поближе, перестав смотреть на него сквозь призму розовых очков. Артем интересовался моей жизнью и звал меня на свидания, в то время как остальные ребята и вовсе меня не замечали, находясь под гипнозом Соболя, который решил…который какого-то черта решил, что имеет право выбирать, с кем мне встречаться!

— Ты достал лезть в мою жизнь! Я ненавижу тебя! — ядовито выплевывала я, когда сильные руки парня попросту меня скрутили, прижав к торсу, и я оказалась практически лежачей на нем, дрожа от злости и обиды. — Ненавижу!

— Тебе не кажется, что мы это уже проходили? — едва ли не интимно зашептал Никита на мое ухо, а меня окатила волна жара с головы до пят.

И боже! Я ненавидела то, как этот парень мог на меня влиять! Я ненавидела то, что только что была готова выцарапать ему глаза, а теперь подчиняюсь его голосу, вслушиваюсь, борясь уже с желанием придушить себя, за свою слабохарактерность. Я не понимала, как можно так сильно ненавидеть человека и в то же время желать его. Как? Как я могла так вляпаться?

Когда он впервые прикоснулся ко мне — это была игра. Когда впервые его руки обвились вокруг моей талии, когда его губы обрушились на мои — это была игра. Игра, благодаря которой, у меня сейчас не было никого и ничего, потому что он все отнял, все: друзей, подруг, лидерство. Он засунул меня на скамейку лузеров, потому что захотел, потому что смог. И сейчас, любовался своей работой, изредка подкидывая мне косточки, как своей собачонке, давая хоть какой-то шанс проявить себя, но под его присмотром.

— Отпусти, — насупившись, проговорила я, ощутив, как руки парня легли на мой враз напрягшийся живот.