“Ладно, Бог так Бог”, – согласился Хонас, когда Ч. Б. изложил ему свою “вражескую” теорию, а затем оба молча наблюдали, как разнообразные ошметки и обломки болтаются на воде, пока не пристроятся под боком у лося. Уайтинг-отец был религиозным человеком, тем более что Господь умел объяснить то, что иначе было бы абсолютно невразумительным. “Давай-ка лучше прикинем, как теперь с Ним быть”.
Хонас посоветовал сыну нанять инженеров и геологов для изучения проблемы. Ничего лучше и нельзя было предложить: инженеры-геологи, предупрежденные о том, с Кем они, может статься, соревнуются, не пожалели времени и сил и вдобавок к многочисленным обследованиям местности проштудировали геологические карты по всему региону, даже проплыли от истоков реки у канадской границы до того места, где она сбрасывает воды в залив Мэн. Что касается реки Нокс, тут Господь не слишком мудрствовал, сотворив ее широкой и ленивой там, где ей полагалось быть узкой и проворной, и инженеры подтвердили догадку своего работодателя: именно базовый инженерный недочет Всевышнего привел к тому, что любой бумажный стаканчик, брошенный в воду между Канадой и Эмпайр Фоллз, вероятнее всего, осядет на предполагаемой лужайке Ч. Б. Уайтинга. Это была плохая новость.
Хорошая новость заключалась в том, что такой расклад – не приговор. Люди прозорливые, устремленные в будущее уже два столетия совершенствуют Господние проекты, и почему бы не подкорректировать и этот. Если военные инженеры заставили непомерно громадную Миссисипи течь там, где им требовалось, то уж плюгавенькую Нокс можно переделать в два счета. План действий был составлен немедленно. За несколько миль к северо-востоку от Эмпайр Фоллз река делает резкий и несуразный поворот, и, прежде чем вернуться к направлению, по которому она текла изначально, Нокс довольно долго плетется, извиваясь и заболачивая низины на северо-западных окраинах города, где каждую весну вызревают легионы мошкары, а затем, летом, столь же бесчисленное множество комаров. С высоты глядя, абсурдность такого положения вещей была очевидна. Вода, пояснили инженеры, предпочла бы течь под уклон наиболее прямым из всех возможных маршрутом. Изгибы случаются, лишь когда похвальным намерениям реки что-то мешает. Преградой на прямом и верном пути реки Нокс стала узкая полоска земли (скалы на самом деле), прозванная местными Засадой Робидо, – неровный бугристый выход на поверхность горной породы, не лишенный живописности в глазах тех, кто захотел бы построить на берегу летний домик с видом на реку, но решительно не предназначенный для возделывания, чем владельцы этого участка упрямо и безуспешно занимались на протяжении многих поколений. Со временем, естественно, реки берут свое, и в конце концов – скажем, через пару тысяч лет – Нокс выпрямится, ликвидировав все извилины и излучины.
Ч. Б. Уайтинг не любил ждать и воодушевился, когда услыхал от инженеров, что при наличии достаточных средств можно прорыть канал в самой узкой части Засады Робидо, взорвав каменистую породу, и тогда за один календарный год река выпрямится, а возросшей скорости потока в районе Дуги Уайтинга хватит, чтобы унести практически весь мусор (включая затесавшегося туда лося) вниз по течению прямиком к дамбе в Фэрхейвене, где ему самое место. Разумеется, в департаменте штата на поспешно созванных слушаниях за закрытыми дверями эксперты утверждали, что выиграют все поселения по берегам Нокс, поскольку река станет много лучше прежней – быстрее, красивее, чище. Вдобавок, когда ее воды прекратят подпитывать болота, штат разбогатеет на несколько тысяч акров земли, которую можно будет использовать не только для разведения насекомых. Сколько-нибудь значимое экологическое движение в штате Мэн возникнет лишь спустя десятилетия, так что против этого плана всерьез никто не возражал, хотя эксперты допускали – вполголоса и в узком кругу, – что река, обретя дополнительную игривость, способна разыграться не на шутку. Нокс, как и большинство рек в Мэне, всегда была склонна к разливам, особенно весной, когда под теплыми дождями снежные заносы на севере таяли слишком быстро.
Более существенным препятствием для модификаций, задуманных Ч. Б. Уайтингом, являлось то, что предыдущие поколения его семьи, скупая участки по берегам Нокс, почему-то упустили из виду Засаду Робидо. Этот кусок принадлежал семье по фамилии Робидо, и владели они им с прошлого века. Но и тут судьба улыбнулась Ч. Б. Уайтингу, ибо Робидо оказались не только жадными, но и невежественными – идеальное сочетание в сложившихся обстоятельствах. Люди более сведущие задумались бы о стоимости своего владения, когда юристы от имени богатого человека обратились к ним с предложением о покупке, но Робидо думать не стали. Больше всего они боялись, как бы Ч. Б. Уайтинг самолично не прибыл осмотреть землю, которую они ему продают, потому что, увидев, сколь эта почва непригодна для фермерства, а иного варианта ее использования они и вообразить не могли, он бы мигом отказался от сделки.
Ничего подобного у Ч. Б. и в мыслях не было, он купил их акры, заплатив неслыханную, по представлениям Робидо, цену, и потом они долгие годы верили, что сумели обставить одного из богатейших и влиятельнейших людей в штате Мэн, а приобретение им Засады Робидо лишь окончательно убедило их в том, что они давно и так знали: богатеи не больно-то башковиты. Ч. Б. Уайтинг, отряхнувшись от смрада и ужаса и вновь став самим собой, пришел к выводу не менее спорному: он обвел вокруг пальца не только Робидо, которые могли его разорить, но по простоте своей до этого не додумались, но и Господа Бога, чью реку он теперь реформирует.
Подрыв Засады Робидо в семи милях вверх по течению в Эмпайр Фоллз услышали и ощутили, а когда взрывные работы завершились, Ч. Б. Уайтинг теплым августовским днем устроился на берегу перед своим новым, полностью отстроенным домом и с гордостью наблюдал, как резко оживившийся поток уносит прочь то немногое, что осталось от лося, вкупе с подросшими залежами молочных коробок, пластиковых бутылок и ржавых банок из-под супа, – мусор бодро и весело плыл на юг по направлению к ничего не подозревавшему Фэрхейвену. Река более не нашептывала всяких ужасов, не то что в начале лета. Зарядившись энергией, она бурно радовалась предприимчивости Ч. Б. Уайтинга. Довольный результатом, он закурил сигару, глубоко вдохнул пряный летний воздух и посмотрел на стройную женщину, сидевшую рядом, которую звали – кто бы мог подумать! – Франсин Робидо.
Франсин была девушкой смышленой и с далеко идущими планами; она только что закончила Колледж свободных искусств имени Колби, и, будучи лет на десять моложе Ч. Б. Уайтинга, до того дня, когда ее родня заключила сделку о продаже Засады Робидо ее будущему мужу, она в глаза его не видела, хотя, конечно, о нем слыхала. Ч. Б. учился в том же колледже, что и его отец, и дед; Франсин, однако, была первой в семье Робидо, кто после школы поступил в высшее учебное заведение. Ей повезло получить стипендию, и из колледжа она вышла другим человеком. По ее речи, манерам, светскому тону никто не признал бы в ней Робидо, что обескураживало и злило ее родных, и знай они наперед, каким презрением она обольет их по возвращении, не видать бы ей студенческой скамьи. Бедная девушка среди богатых, Франсин Робидо исподтишка подглядывала за сокурсницами, перенимая у них ловкость в обращении со столовыми приборами, умение одеваться, интонации, лишенные и намека на вульгарность, и гигиенические привычки. В колледже она также научилась флиртовать.
В уставленном книжными полками, мягко освещенном кабинете его юристов Ч. Б. Уайтинг, который не рассматривал всерьез ни одну женщину с тех пор, как вернулся в Мэн, залюбовался Франсин Робидо. Кроме диплома о высшем образовании, что было немаловажно, его особенно восхитило то, как она держалась, – девушка вроде бы понимала, что Ч. Б. собирается надуть ее семью, но не считала нужным вмешиваться. С каждым взглядом в ее сторону, с каждой ее репликой зачарованность Ч. Б. Уайтинга нарастала, ибо он явственно ощущал, что находится в поле внимания Франсин, тогда как ее поведение и манеры скорее говорили о том, что его присутствия она даже не замечает. То ли был он в кабинете, то ли нет – непонятно. И, желая выяснить, был он все же там или нет, Ч. Б. решил жениться на Франсин, если она ему не откажет.
