– Точно, – спохватилась она во всеуслышание.

– Гид ведь предупреждал, что фотоаппараты брать с собой нельзя, – продолжала вещать она, окончательно сдавая все масти.

После чего отдала свою “мыльницу” кому-то из попутчиков. И лучезарно улыбаясь, протянула руку и за моим фотоаппаратом, который я уже успел убрать в карман.

– Вот ведь, тварь! – подумал я.

Тем не менее, с полной неподдельной признательности улыбкой, под бдительными взглядами привлеченных нашими действиями охранников, вручил кому то из попутчиков свой фотоаппарат.

От поста охраны, между песчаных стен прорытого вниз котлована, к основанию пирамиды вели ступени обычной деревянной лестницы. Оканчивавшейся небольшой площадкой, напротив которой в монолитной каменной поверхности пирамиды темнел проход, ведущий в ее недра.

Как истинный джентльмен, пропустив даму вперед, я направился вниз по лестнице вслед за своей непутевой напарницей. Но к разыгравшемуся там представлению оказался откровенно не готов. Только попытавшись войти в проем, и ощутив на себе первое дыхание пирамиды, с моей напарницей произошла невероятная метаморфоза. Отпрянув назад, и упершись в верхний край проема руками, всем своим видом она недвусмысленно продемонстрировала полное нежелание идти дальше.

Особую пикантность ситуации придавал тот факт, что свои подсознательные рефлексы она продемонстрировала всей группе провожающих, наблюдавших за нами сверху. Взяв себя в руки, и осознав величину своего позора, потупив взгляд, она юркнула мимо меня, шустро застучав каблучками вверх по лестнице. Проводив ее взглядом, я лишь пожал плечами, и, не ощутив никакого потустороннего влияния, вошел в темноту проема.

Действительно, воздух показался мне несколько спертым, впрочем, особого дискомфорта сей факт не доставлял. Впереди простирался на первый взгляд обычный коридор, вот только учитывая возраст этого сооружения, некоторые факты не могли не заинтриговать. Каменные стены, состоящие из огромных массивных блоков, образовывали не просто идеально ровную поверхность, но и оказались тщательно отшлифованы. Но если подобный факт можно объяснить, то вот как древним строителям удалось уложить многотонные блоки с такой точностью, что щели между ними почти не просматривались, находилось выше моего понимания.

А вот в конце прохода меня поджидал сюрприз. Там начинался ведущий вниз тоннель, расположенный под углом в сорок пять градусов. Протяженность тоннеля оказалась метров сорок, но основной его особенностью являлось, что высота прохода составляла чуть больше метра. Пол покрывали положенные вдоль доски, скрепленные между собой невысокими плашками, набитыми поперек через каждые полметра.

Какой способ передвижения выбрать в подобных условиях, каждый, видимо, должен был решать сам. Конечно, можно согнуться пополам, и при всей неприглядности подобной позы преодолеть спуск подобным образом, но я выбрал другой способ. Такая дистанция “гусиным шагом” являлась непременным атрибутом каждой разминки, а наклон поверхности компенсировался перилами, закрепленными на обеих стенах чуть выше середины высоты тоннеля.

Тоннель выводил, казалось бы, в такой же проход как на входе, если бы не его высота. Потолок возвышался на расстоянии не менее семи метров. Причем его поверхность была не ровной, а состояла словно из хаотично нависающих отельных блоков. К тому же этот коридор оказался обитаем. Уж не знаю, что они здесь охраняли, но из расположенной в центре прохода ниши появилось два аборигена в форме охранников, принявшихся радостно и ободряюще напутствовать меня вслед.

В конце прохода меня ожидал очередной тоннель, только ведущий уже вверх, полностью аналогичный тому, по которому я только что спустился. С отчаянно болящими с непривычки ногами, активно помогая себе руками по перилам, я наконец-то добрался до конечной цели.

Если честно, то я ожидал большего, но благодаря разъяснениям Доктора, побывавшего на пирамидах в свой предыдущий визит в Египет, все зависело, в какую пирамиду будет осуществляться доступ. Видимо, мне как обычно “повезло”, и сегодня пускали далеко не в самую большую из усыпальниц.

Внутренний объем представшего мне помещения я подсознательно сравнил с размером зажиточной крестьянской хаты. Именно, не только размером, но и формой – прямоугольная полость, с уходящим вверх двухскатным потолком, ассоциировавшимся с крышей. Вдоль одной из стен, прямо на полу лежали две лампы дневного света, а в дальнем от входа краю, похоже, имелась какая-то “мебель”.

Абсолютно предсказуемо, это оказался, конечно же, саркофаг. Угловатая мраморная конструкция поражала своими размерами и заключенной в ней массой. Чистота обработки и геометрическая четкость линий в свою очередь тоже не могли оставить равнодушным. Изнутри саркофаг своими размерами чем-то отдаленно напоминал полноразмерную ванну. С дальней стороны к саркофагу была привалена его крышка, представлявшая собой такую же толстенную мраморную глыбу.

Не раздумывая, я немедленно забрался внутрь, почему-то предварительно скинув шлепанцы и оставив их снаружи. Впрочем, учитывая величину совершаемого мной святотатства, вряд ли имело особое значение, обут я или нет. Вытянувшись во весь рост, я расслабился, прислушавшись к собственным ощущениям. Ну а чем сфинкс не шутит, кто и выйдет на связь, а связи, как известно, в наше время решают все. Вот только в голову упорно продолжал лезть только подобный бред.

На подобие, вот придет сейчас другая экскурсия, состоящая главным образом из престарелых европейцев. Уж не знаю, как они преодолеют пройденную мной по пути сюда полосу препятствий, вот только о том, что здесь уже кто-то есть, их, конечно, никто не предупредит. И вот, борясь с вызванной нагрузкой аритмией, и отчаянно отдуваясь, они вваливаются внутрь, а тут я, привлеченный шумом, поднимаюсь из саркофага. И не в состоянии сдержать усмешку, отмечаю еще один немаловажный факт: и как всегда – весь в белом.

Видимо, под впечатлением транслируемых мной мыслеобразов, представители внеземных цивилизаций, выходить на связь, почему-то, по-прежнему не торопились. К тому же, от камня ощутимо тянуло холодом, да и жесткая мраморная поверхность мало способствовала пребыванию там живого обитателя. А значит, пора вставать и выбираться, раз установить со мной контакт так никто и не отважился.

А вот происходящее снаружи не смогло оставить меня равнодушным. Словно в ответ на мою дерзость, разгневанная природа разбушевалась не на шутку. Ветер значительно усилился, и теперь его отголоски ощущались и с подветренной стороны пирамиды. А стоило выйти из-под ее защиты, то чтобы сопротивляться напору ветра, приходилось значительно наклоняться вперед. Прилагая существенные усилия не только, чтобы двигаться вперед, но и попросту не оказаться сметенным его ураганными порывами. Хорошо хоть перед выходом на этот “ветродуй”, я догадался замотать лицо арафаткой, а глаза спрятать за солнцезащитными очками.

Ввалившись в раскачиваемый порывами ветра автобус, где прижав уши, меня поджидала вся наша команда, я сразу оказался в центре внимания. Несмотря на то, что в внутрь пирамиды идти никто не пожелал, все проявили самый живой интерес, что я там увидел. В ответ, многозначительно посмотрев на свою несостоявшуюся подельницу, я выразился в том смысле, что если бы не некоторые особо сознательные личности, все смогли увидеть это на экране моего фотоаппарата.

По программе нам еще предстояло посещение какого-то храмового комплекса, находящегося рядом с фигурой Сфинкса. Но в связи с разбушевавшейся стихией, этот пункт культурной программы оказался под вопросом. Однако, пока автобус, маневрируя между пирамид, доставил нас до нужного места, ветер значительно стих. Восприняв данный факт как добрый знак, вся наша компания дружно вывалила наружу. И именно в этот момент хлынул дождь, хоть и не сильный, но моментально прибивший висевшую в воздухе пыль.

После ураганного ветра напугать кого-то обычным дождем оказалось сложно. Особенно при виде того, какое впечатление это, казалось бы, рядовое погодное явление произвело на местных продавцов сувениров. На лицах аборигенов отражалось поистине религиозное ликование, а некоторые так вообще, воздев руки к небу, словно дети кружились и приплясывали.