Следуя по цепочке табличек в руках сотрудников турфирмы, мы добрались до своего автобуса. Сдав сумки суетившемуся у багажного отделения водиле, мы с несказанным удовольствием смогли, наконец, закурить. Как-никак шесть часов в воздухе, просто уши пухнут. Да и не скрываемый эмоциональный подъем требовал срочного выхода.

Окинув нас взглядом, словно мы инопланетяне, и вообще находимся в другом измерении, мимо нас проследовала девушка типа небесное дитя.

– А где у вас здесь курить можно? – сдав багаж водителю, поинтересовалась она.

Водила, поняв смысл сказанного, от удивленья даже оторвался от укладывания в багажном отделении ее чемодана.

– Везде! – коротко, но емко ответил он.

Услышав наше дружное ржание у себя за спиной, телка невольно вздрогнула, и высокомерно дернув плечом, отошла от нас подальше и закурила.

Несмотря на то, что за границей я оказался впервые, поездка по городу не впечатлила. Возможно, просто я ожидал чего-то подобного, и благодаря своей родословной, воспринимал происходящее как возвращение к истокам. Тем не менее, новизна ощущений горячила кровь похлеще алкоголя, игнорировать который, мы тоже, отнюдь не собирались.

В первый же вечер, решительно миновав раздаваемый на входе в ресторан рождественский глинтвейн, мы уверенно направились к бару. В качестве приобщения к мировым ценностям Доктор убедил меня освоить культуру употребления текилы. На первый взгляд гадость неимоверная, но при правильном потреблении – то есть с лаймом и солью, пьется неожиданно легко. Да и эффект от нее необычный, одно слово – клубный кайф. Ясность мысли сохраняешь до последнего, но настрой сравним с неудержимой эйфорией, взвинчивающей градус эмоционального подъема пропорционально потреблению этого чудодейственного напитка.

Последующие трое суток лучше всего охарактеризовал персонаж из одного культового фильма: “Здесь – помню, здесь – не помню”. Хотя, чему удивляться, если в эти дни тот же утренний выход на пляж развивался по одному сценарию.

Даже в Египте существует такое понятие как “Мертвый сезон”. Январь здесь самый холодный месяц. И если гостю из Сибири замерзнуть на пляже не грозит, то купаться решались далеко не все. Потому после четверти часа пребывания в воде, оставив увлеченного снорклингом Доктора, закутавшись в полотенце и мелко дрожа, я целеустремленно направлялся к пляжному бару.

Бармен, запомнивший меня с первого посещения, к моменту достижения мной намеченной цели, уже выставлял на стойку мой заказ. И скорей всего дело не в его уникальной памяти. Видимо, даже ему далеко не каждый день доводилось видеть, как залпом выпивается целый стакан водки, после чего ту же участь ожидает отправлявшийся следом стакан пива. И каждый раз, выходя из-под тенистой сени бара, всем естеством ощущая, как благодаря совместным усилиям тропического солнца и принятого коктейля начинает спадать сотрясающий тело озноб, я с запоздалым сожалением отмечал: – А ведь не хотел сегодня с утра напиваться.

Обладая любознательным и непоседливым характером, в качестве ознакомления с местными достопримечательностями в эти дни нами были исследованы все близлежащие окрестности. Обычным экскурсионным маршрутам мы единодушно предпочли колорит Египетских окраин, причем, словно нарочно, выбирались на свои экстремальные прогулки с наступлением темноты, и прилично накидавшись. Ну а уж торговцы в расположенной напротив отеля бесконечной череде ларьков с всевозможной сувенирной продукцией, начали узнавать нашу парочку в лицо после первых же визитов. И обычно пытаясь привлечь в свою палатку каждого проходящего мимо иностранца, нам почему-то предпочитали не досаждать.

Вот от одной такой прогулки у меня сохранились, хоть и отрывочные, но наиболее яркие воспоминания. Обычно общение с продавцами вел лингвист и интеллектуал Доктор, но стоило мне сфокусировать взгляд на этом колоритном персонаже, первым в разговор вступил именно я.

– Замерз? – обратился я к невероятно черному даже на фоне своих коллег аборигену, одетому явно не по сезону.

Теплую куртку на синтепоне, в которую он зябко кутался, дополняли столь же неуместные для здешних широт плотные брюки, и тяжелые закрытые ботинки. По сравнению, со мной, одетым лишь в легкую футболку и шорты, контраст выглядел настолько комичным, что обернувшийся на мое замечание Доктор невольно рассмеялся.

– Да, холодно, зима все-таки, – нисколько не смущаясь, ответил мой собеседник практически без акцента. Причем, поражая прекрасным знанием русского языка, продолжил: – У нас солнце низко-низко висит, и так холодно никогда не бывает, –

Вот так и произошло наше знакомство с эфиопом Тито, хозяином экскурсионного агентства “Мо-Мо”, с пребыванием в котором у меня сохранились последние воспоминания о том вечере. Да и сам хозяин оказался личностью неординарной. В отличие от своих соседей по бизнесу, его, похоже, нисколько не смущала наша развязанная манера поведения, и избавиться от нас поскорей, как все прочие, он не спешил. Напротив, пригласив внутрь, всячески поддерживал разговор, причем владея русским языком настолько виртуозно, что припомнить подобное среди местных, мне не удавалось. При этом утверждал, что в России никогда не бывал, несмотря на многократные приглашения обосновавшихся в Петербурге родственников.

– Да я там замерзну, как только из самолета выйду, – зябко вздрагивая, абсолютно искренне возмущался Тито, чем вызывал у нас очередную порцию веселья.

Но стремительность потери связи с реальностью я мог объяснить только экзотическим угощением, которым нас потчевал гостеприимный эфиоп. В памяти сохранились лишь ленивые клубы дыма, плавно опускавшиеся на дно толстостенной стеклянной чаши, покрытой снаружи испариной мелких капель конденсата.

С первых секунд я отчетливо осознал, что пробуждение предстоит кошмарное.

– Вага, вставай, там одного тебя только ждут, – гулко отдавалось внутри отчаянно трещавшей с похмелья головы.

Даже не пытаясь вникнуть в смысл происходящего, на автомате я попытался лягнуть в район причинявшего дикое неудобство голоса. Но или мои движения оказались недостаточно скоординированными, либо обладатель голоса был прекрасно осведомлен о большой вероятности подобного развития событий. А потому стоившие огромного напряжения усилия оказались потрачены напрасно, и удар провалился в пустоту. В ответ раздалось издевательское ржание Доктора, и окончательно смирившись с мыслью, что, похоже, так просто от меня не отстанут, предприняв отчаянное усилие, я открыл глаза.

Несмотря на густой туман, продолжавший заволакивать сознание, мне довольно быстро удалось въехать в суть происходящего. Оказывается, во время нашего недавнего пребывания у Тито, эта сволочь (имеется в виду Доктор), записал меня на экскурсию в Каир на пирамиды. Конечно, я намеревался предпринять подобный вояж, но предполагал выбрать для этого более благоприятные условия. Да и вообще, ко мне закралось смутное подозрение, что Доктор сделал это преднамеренно. Чтобы отправив меня подальше, самому в тишине и покое хоть немного отдохнуть от нашего несколько подзатянувшегося алкомарафона.

Однако подвергнуть сомнению тот факт, что деньги за экскурсию я заплатил самостоятельно, мне и в голову не приходило. Порой, действуя на автопилоте, я совершал и не такие чудачества. А уплаченная сумма в сто “бакинских”, не позволяла, наплевав на договоренность, попросту завалиться спать дальше.

– Тито сказал подушку с собой взять, автобус будет большой, сможешь выспаться по дороге, – жизнерадостно поторапливал меня Доктор.

Помимо подушки, я предусмотрительно затолкал в сумку пару литровых бутылок воды из холодильника, и в ответ на нисколько не удивившегося подобным поворотом событий, обозвав на прощанье Доктора: “демонюга”, обреченно направился на ресепшен.

Несмотря на глубокую ночь, там, словно только меня и ждали. При виде моей хмурой физиономии, ошивавшийся у стойки абориген, чуть ли не подпрыгнув от радости, устремился к выходу, видимо, чтобы поделиться доброй вестью с другими участниками нашего путешествия. Меня на самом ресепшене тормознули, чтобы выдать пакет с сухпаем, раз уж меня не будет на завтраке, обеде, а возможно и ужине.